— Вивиана Цуринген, княжна Дивногорья.
Паренек кивнул мне и уже нажал на дверные ручки, открывая мне проход, но тут что-то осознав, резко повернулся ко мне:
— Та самая бескрылая княжна, отдавшая свою жизнь за нашего Светлейшего Мидхира? Княжна Проклятых?
— Вижу, мое имя здесь гуляет не первый год… — озадачилась я. Вот уж кто бы мог подумать, что моя персона здесь популярней, чем даже дома.
— Я не помню, но родители говорили, что наш король очень тосковал по вам и сожалел, что вы тогда погибли…
Сказав про смерть, он резко замолчал и испуганно зажал рот двумя руками. Я только усмехнулась: вот уже чего-чего, а смерти-то как раз и не стоит бояться.
— Как видишь, я вполне жива и здорова. А двери открывай, открывай, чувствую, меня уже заждались…
Зал Советов был больше похож на какую-нибудь университетскую аудиторию, чем на место, где творят правосудие. Такие же столы-парты стоящие полукругом на протяжении всего огромного зала. Они шли в несколько рядом прямо друг за другом, постепенно возвышаясь на пьедесталах. А все скамьи, как на важнейших лекциях, были забиты до отказа. Миллионы магических свечей, демонстративно висящих вдоль стен, успокаивали своим мягким светом и дарили ощущение фальшивого уюта. Впереди, за одной из трибун с гордо поднятой головой стоял Вигон. Поскольку он находился несколько выше, чем многие, то он, то и дело по — хозяйски окидывал аудиторию взглядом полным тайного превосходства. Рядом стояла еще одна трибуна, более обшарпанная на вид, чем первая и, судя по всему, предназначалась она именно мне. Наверное, стоит поблагодарить собравшихся, хотя бы за подобное уважение. А то с них бы сталось вообще определить меня в хлев к свиньям или курам.
Замерев на непродолжительное время у порога, и давая всем присутствующим разглядеть меня, я пропустила вперед мальчишку. Важно шагнув вперед шагов на пять, он деловито откашлялся, произвел какие-то манипуляции с горлом, видимо усиливал связки магическим путем и очень громко произнес то, что я ему говорила пару минут назад. При этом, он, конечно же, не удержался и немного пофантазировал, добавив от себя ещё парочку регалий.
Когда стих малейший шум и не было слышно даже вздоха-выдоха, мальчишка со счастливым видом от чувства исполненного долга повернулся ко мне, шепнул что-то типа «так они будут сговорчивей» и тенью шмыгнул за дверь, оставив меня одну на растерзание воронью. Обведя замерших, не поверивших собственным ушам эльфам я повела плечами и неспешно направилась к трибуне. Но только не к своей, а к той, за которой испуганно замер Вигон, не знавший как теперь себя вести. Конечно, я рисковала, потому что если он сейчас не уступит мне свое место, это будет означать, что он не признает во мне княжну даже косвенно и многие последуют его примеру. Мне просто не поверят. Но и встать за свободное место я тоже не могу — согласно моему положению мне должно доставать все самое лучшее.
Вигон сглотнул, почувствовал, как я молча сверлю его равнодушным взглядом, и слава богам его нервы все-таки не выдержали. Было бы просто замечательно, если бы он ещё и поклонился мне, но это было бы уже наглостью. Хватит и того, что он, не оглядываясь, буквально добежал до места, которое изначально предполагалось мне.
Одержав эту маленькую, но такую значимую победу, я с комфортом примостилась за трибуной в глубоком, мягком крутящемся кресле. Вигон, сам не знавший, зачем уступил мне свое место, остался стоять и молча скрежетать зубами.
Обведя всех собравшихся в зале царственным взглядом, и не дожидаясь ничьей речи на мое появление, я сама взяла шефство над собранием:
— Уважаемый мной древний народ Туата де Данан и его великий, мудрейший правитель Мидхир…
Тут я взяла паузу, отыскав своего кровного друга среди многих других эльфов, и склонила голову, приветствуя равного себе. Именно так и никак иначе. Ни у кого не должно оставаться сомнений в том, что я имею на это право. По лицу венценосного эльфа было очень трудно что-то прочитать, но прошло некоторое время, и он ответил мне, встав и поклонившись, как велят обычаи его народа. Только вот это движение не означало признание меня как представителя союзного государства, все было гораздо запутаннее. Он приветствовал меня как любимую невесту, а не просто кровницу, которой правит не договор, а в первую очередь чувства. Именно любимую, ту единственную, которую возводят на трон рядом с собой, чтобы идти вместе и растить общих наследников. Наверное, эльфы в этом — самая честная раса, которую я знала. Дети у них могут рождаться только от любимой половинки и вот ищут они такую всю свою почти бесконечную жизнь и, кстати далеко не каждый находит.
Конечно, собравшиеся представители Совета Старейшин прекрасно разбирались во всех тонкостях этикета. Здесь даже имело значение, в какой руке ты на званом ужине возьмешься за бокал с вином и сколько глотков сделаешь. Никогда не любила эти интриганские заморочки, считая подобные игры бесполезной тратой драгоценного времени.
— Уважаемые старейшины, хранители королевского рода и незыблемых традиций, на которых из покон веков держалась самая праведная жизнь. Все мы чтим ваши заслуги, понимая, что если бы не вы, многое сегодня мы бы просто не увидели. Хочу сказать огромное спасибо вам за ваш непосильный труд…
Выпалив это на едином дыхании, я прижала руки к сердцу, ещё раз продемонстрировав всем присутствующим родовые знаки, и поклонилась. Пусть это и прозвучало чересчур льстиво, а кланяться совсем не хотелось, но если эльфы привыкли считать себя избранным народом, то с меня не убудет.
— А теперь разрешите поинтересоваться, на каком основании меня, княжну Цуринген, арестовали в местном трактире и потребовали каких-то несуразных объяснений?
На Вигона было страшно смотреть, он-то понимал и раньше, что если эльфийский правитель проведет ритуал признания меня своей кровницей, никто не решится передать ему меня. Сохранялся некий призрачный шанс попытаться продавить свои интересы, апеллируя международным скандалом. Но теперь-то, когда маски сорваны, и я больше ничего не скрываю, кто ж ему позволит забрать княжну? Пусть я из Проклятых, но на ведь никто так и не объявил вне закона, а мой родовой статус вообще не прикосновенен, была бы я простым человеком или даже эльфом. Высшая аристократия подлежит только божественному суду, а с учетом того, что большинство богов, некогда оставило свои владения…
Поодаль от кривящегося Вигона я заметила сидящих вдоль стены Дилана с Бриаром, не было только поблизости Бертольда и отыскать взглядом его никак не удавалось. Заметив, что я посматриваю на них время от времени, юный сын герцога незаметно для остальных показал мне оттопыренных большой палец, как бы говоря, что все отлично. А вот Дилан почему-то избегал смотреть на меня и вообще выглядел подавленным. Я ощутила легкий укол совести: наверняка переживает из-за того, что я ничего ему о себе не говорила. Ну, так здесь не моя вина: знают двое, знают все. В полнейшей тишине встал пожилой даже по меркам самих эльфов седовласый представитель Совета. Впервые я увидела, что у кого-то из них могут быть морщины и складочки. Это выглядело так фантастично, что на миг захотелось подойти ближе и прикоснуться к его лицу.
— Меня зовут Гербертом, сегодня я буду вашим обвинителей, по заявлению некого Вигона Дерепта, уполномоченного главного советника трагически погибшего при неизвестных обстоятельствах бургомистра приграничного города Родении, нашего союзника — королевства Сендас. Господин Вигон, выдвиньте нам суть ваших требований…
Уполномоченный советник бургомистра при этих словах просто расцвел на глазах. Будто бы ему поручили вести дело всей его жизни. Откашлявшись и попеременно тыча в мою сторону пальцем, он принялся заливаться соловьем:
— Не верьте ни единому ее слову, это наглая мошенница. Сначала она предъявила нам фальшивый диплом из Университета…
— Простите, а «она» это кто? — вежливо перебил его обвинитель, а я с трудом подавила в себе ухмылку.
