И вот разговор с мальчишкой

И сомнения.

Примкнуть к суварцам? Неприемлемо, а после стычки Веремуда с инязором и вовсе невозможно.

Ничего же делать, надеюсь, что вся эта история умрет здесь и сейчас? Бессмысленно. Весточка уже ушла.

Пропасть вместе со школьниками? Глупо если не сказать больше. Силой принудить школьников уйти с выселок в леса, прихватив мальчишку за шкирку? Так острые жала болтов только ждут, чтобы он сделал один неверный шаг. Это волчата и на компромиссы они, не согласятся. А он еще не сходил в свой последний поход в земли предков, в Тавриду и Тмуторкань.

А еще Прастен помнил про местных оратаев. Большая часть из них уже растворилась в лесах за выселками, справедливо ожидая волны грабежа и насилия от чужаков, но догнать их по следам скотины для сувар не составляло никакого труда.

«Пропадут ведь!»

Конечно, никакой жалостью с его стороны тут и не пахло, это были не соратники, обычные смерды. Однако на работных людишек у него наличествовал определенный расчет, основанный на поручении тысяцкого. Они бы еще пригодились им на Дону, как на постройке крепости, так и при заселении новых земель.

А если он сейчас уйдет и бросит их на вполне возможное разграбление, кто ему потом доверится?

Вот если бы ему удалось подчинить ораву недорослей, то он, бы еще потрепыхался! Например, вывел мальчишек и смердов из под удара сувар, а оратаям еще и внушил бы, что в этих землях теперь опасно оставаться.

Но железная бляха ломала все его планы.

Осознав, что мальчишка ему не отвечает, а сам он недопустимо задумался, Прастен упрямо повторил.

— Так что скажешь, малец, про свой безрассудный- риск и предложенный мною выход?

— Если ты про подарки для суварцев, то вот они, мальчишка кивнул на несколько пучков стрел сгруженных на траву с одной из опустошенных телег. — А если про планируемое сражение… Полагаю мой ответ, что мы защищаем жителей деревни тебя не устроит?

— Даже не пытайся. Ты только разозлишь сувар своим сопротивлением и они не просто походя пощиплют смердов, но перережут всех, кто им встретится. Этого, ты для них хочешь?

— Тогда слушай второй вариант ответа, — нехотя произнес мальчишка. — За нами почти никого нет, дорога отсюда на прииски одна. Ты же не думаешь, что суварцам нужна именно эта весь? Цементные мастерские для них слишком лакомый кусок, чтобы его проигнорировать, а инязор хорошее прикрытие для его захвата. Сотня воев пройдет туда как нож в масло!

— Ты хочешь предварительно смазать этот нож своей кровью?

— Хотя бы так затупить лезвие, чтобы никто не совал его, куда ни попадя!

— Допустим, через тебя они не пройдут. Кто помешает, им вернуться назад и поискать обходные пути? Они есть.

— И что же ты хочешь предложить? О сдаче приисков не заикайся! На что развиваться будем в следующем году? Чем кормиться? И так концы с концами едва сводим!

Прастен только хмыкнул на последние слова юнца. Все бы так их сводить.

Однако причина была весомой. Если оснастку ткацких, лесопильных или

скобяных мастерских ветлужцы буквально навязывали окружающим, то о

продаже оружейных или цементных приспособлений даже речь не вели, ибо прибыль от бронниц и приисков была более чем весомой и ее потеря

сказалась бы на всех.

— И что, некому остановить нашельцев? Куда же всех воев ваш воевода увел?

— Кто ж об этом знает? — в глазах мальчишки мелькнули искорки веселья, и он не сдержался, — Все, кто ведал, ушли вместе с ним.

Выбора не было и Прастену пришлось проглотить несколько непочтительный тон со стороны младшего по возрасту.

— Нет, так нет! — буркнул он, трудом сдерживая желание двинуть своему собеседнику меж ушей. — Но не лучше ли засеки лесные устраивать и там стрелами противника сечь, чем в поле выходить? Кажется, вас этому учат?

— Ты прав, рус, этому, Но с того момента, как ты поведал мне про Анбала Хисама, задача изменилась. Это не какой-то там половецкий набег с целью грабежа и захвата невольников. Тогда бы мы уцепились ему за хвост и не отпускали, пока не подойдут основные силы. Только вот сил этих нет, да и наместнику, как я уже предположил, нужны прииски! И при этом, как ты сам и сказал, суварцы могут пойти в обход, выставив перед нами заслон! Конными они нас обгонят! А потому нет другого выхода, как выманить их на себя и посечь стрелами! С ранеными, и без лошадей они точно некуда не полезут! А иначе они в тех местах закрепятся и постепенно нас схарчат! С верховьев Суры, где начинаются суварские владения, перебросить подкрепления не намного дольше, чем с Ветлуги! И они могут, в отличие от нас нынешних, это сделать!

Прастен задумчиво кивнул. Если воевода увел основные ратные силы, то расчет у мальчишки был верным, но он для порядка все же возразил.

— Будто тому же Булгару и Сувару ныне до того?

— До того, не до того, но что такое цемент булгарцы и иже с ними пребывают, раскусили. Учитывая же, что они всегда считали эти земли под своей дланью, то рано или поздно, но должны попробовать урвать кусок себе на сладкое. А уж если почувствуют, что прииски можно захватить насовсем, бросят свои распри и придут всем кагалом.

— Уж не иудей ли ты? — настороженно зацепился Прастен за последнее слово.

— Боже упаси! — Мальчишка сначала потянулся к бечевке на шее, но потом просто размашисто перекрестился. — Просто нахватался. Были у нас иудейские купцы на Оке что-то вынюхивали, так еле спровадили от греха.

— Что не поделили?

— А все то же… Почти вся торговля невольниками в Таврике под ними, для всех ветлужцев это смертный грех. А уж учитывая, что большая часть живого товара из христиан… Кроме того, резой жить у нас запрещено, что им тут делать? Ходить за нами хвостом, скупая добычу после каждой битвы и возить с собой блудных девок для того, чтобы вытянуть, из воев последнее? Вырежем сразу же, без сожаления, о чем и предупредили…

Торговые промыслы части иудеев не были для Прастена - чем-то запретным, да и христианская вера не была для него самого чем-то незыблемым, большинство русов на Суре верили в основном, в старых богов. Однако сам он все-таки был крещен, а потому нарушить заветы своих родителей, оставив единоверца один на один со своей бедой, ему было не по душе.

И это был еще один маленький камешек на чашу весов. Однако весы дрогнули, но не покачнулись. Нужно было что-то еще, более весомое.

— Мои вой вряд ли согласятся проливать свою кровь ради ваших приисков.

— Будет добыча и думаю, что не самая маленькая.

— И как ты предлагаешь делить эту самую добычу после встречи с суварами? — хмыкнул Прастен, подразумевав что этот момент может и не наступить вовсе. — Надеюсь не поровну? Я немного сомневаюсь, что какие-то сопливые отроки стоят моих зрелых мужей… Только не подумай, что я уже согласен! Суварцев в полтора, а то и два раза больше чем нас всех, вместе взятых!

— Не был бы согласен, не ринулся делить шкуру поднявшегося из берлоги

шатуна, резонно возразил ему мальчишка. — Видишь же, что каленых стрел у нас и на вдвое большую рать хватит. Собственно вам и делать ничего не придется…

— Это если мазать не будете, — как бы ни был Прастен озабочен, но азарт торговли взял свое, пусть даже он пока и не собирался соглашаться ни на какие условия. — И если вам позволят безнаказанно расстреливать конницу. Наверняка ты думаешь что сувары это безропотные смерды, пришедшие к вам на заклание?

— Думаю, что это обычные тати, коих надо поманить близкой победой, выбить наиболее боеспособных, а потом прихлопнуть как назойливых мух.

— А есть чем прихлопнуть?

— Есть, — недобро оскалился мальчишка и перешел к делу. — А с дележом предложу вот что… Если встанете с нами, то половина зброи и оружия суварцев достанется вам, но свою часть мы будем отбирать первыми, да еще всех лошадей заберем, в коих у нас недостаток.

— Что?!

Прастен и сам не заметил, как встрял в спор, доказывая, что это грабеж и иное оружие одно стоит всего остального! Но «княжич» неожиданно уперся рогом. Ну, вот зачем ему были нужны неказистые доспехи суварцев, если на всех ветлужцах и так железо? А людям Прастена они сгодились бы. И даже если не пошли бы им легко разошлись среди воронежцев, чьи сотни росли не по дням, а по часам.