— Все, идите, видоки мне при встрече лишь мешаться будут. Возвращайтесь сюда же. Инязору скажешь, что под обстрел попали и меня вытащить не смогли. Сгинул, мол, стрелой пронзенный, а забрать ты меня не смог. Вряд ли он рискнет тебя головы лишить, как обещал!

— Найду, что соврать, не без языка.

— Вот-вот, на всякий случай предупрежу тебя насчет этого самого языка. Ты его сам придержи, когда встретишься с недорослями, и людям своим накажи. И не только язык, но и ручонки поберег! Не суй, куда не следует! Я странный по твоим словам, а они вообще не от мира сего… Ведут себя необычно, поступают совсем непонятно, а вам с ними в одном строю стоять! И не далее как к вечеру!

— Что?!

— А ты думал отсюда сбежать без боя? Хоть стрелу, да выпустим! Если воевода узнает, что мы недорослей отдали на растерзание Анбалу и они погибнут, то и нам не жить! Вырежут всех и не посмотрят на мои заслуги. А школьники эти отсюда просто так не уйдут! Доподлинно знаю!

— Что, передумал? Имеешь право, пока присягу не дал.

— Нет, я с тобой, — подтвердил свое решение Маркуж, решительно поведя головой.

— Ну, тогда при ветлужцах и дадите клятву в верности. И имей ввиду… - Я насчет девки и того, знаешь ты или нет что у тебя среди воев творится! У меня в сотне не забалуешь! Порву!

Конница появилась неожиданно и не стала осторожничать, попусту тратя время. Здесь не было никого, кто мог бы ей противостоять.

Как только лесная дорога раздвинула свои границы, передовой отряд со свистом, и гиканьем устремился вниз по склону раскинувшегося перед ним холма. Подобно вешней воде всадники неумолимо и, казалось бы, беспорядочно растеклись по открытому пространству, однако все их действия, так или иначе, концентрировались вокруг нескольких человек, медленно передвигающихся в центре этого хаоса. Несмотря на духоту знойного полдня, щедро сдобренную сыростью недавно прошедшего дождя, они резко выделялись в своем окружении полным облачением. Редкие среди суварцев железные доспехи оттенялись на них богатыми плащами на манер епанчи, буквально кричащими о положении и достатке.

А еще эти люди выделялись оружием.

Если обычные всадники были вооружены в основном копьями с вытянутыми гранеными перьями и небольшими боевыми топорами с округлыми щекавицами и широкими лезвиями, то их предводители являлись обладателями массивных булав, прямо говорящих о военном верховенстве.

А еще. на их поясах висели длинные искривленные сабли. Если бы наблюдатель смог приблизиться и потрогать эти клинки, то он разглядев бы и травленый узор, ветвящийся по долу, и драгоценную огранку на рукоятях.

Богатое оружие. Роскошные наряды. Властные манеры.

И желание взять свое с раскинувшегося перед ними лесного края. Однако пока сабли были в ножнах, да и сами наездники степенно замерли, вглядываясь в окрестные дали.

Редкая для этих мест тюркская речь зазвучала непривычно резко.

— Мед мне!

Требовательный возглас одного из всадников заставил кого-то суетливо потянуться к наполненному бурдюку. Отхлебнув глоток, хозяин властного голоса брезгливо отряхнул попавшие на изнанку роскошного плаща капли, небрежным взмахом руки утерся и досадно заметил.

— Как не вовремя!

— Что, достойнейший? — вытянул шею самый молодой из наездников.

— Все, Эливан! В первую очередь то, что мой дальний родич неудачно порезался о топор своего пленника, да так, что двинуться дальше просто не в силах! — Анбал Хисам презрительно сплюнул и продолжил. — Мало того, теперь мне, наместнику провинции, придется следить за его здоровьем! Не приведи Аллах, ветерок его продукт или стучится иной постыдный конфуз! Кто тогда будет властвовать над этими землями и ежегодно выделять мне долю с приисков, положенную за мою, столь бесценную помощь?

— Достойнейший, а если тут поставить главой кого-нибудь из твоих казанчиев?

— Любого другого, Эливан, старая чадь не признает! Сувару нужна не очередная воина, а постоянный и весомый доход!

Выслушав, со всех сторон раболепные смешки, суварский наместник со злым сарказмом продолжил.

— Вот и получается, что пока инязор со своими людьми нежится на пуховых перинах, я должен сам искать путь на прииски среди этих дебрей!

— А если взять в проводники его воев?

— Воев?! Доверия старым, ублюдочным собакам, часть из которых просто предала, а другая потеряла, нюх и допустила такое нелепое ранение, нет никакого! Из-за этих сучьих выродков меня никто не встретил, как полагается! Не дал роздыха, не вознес почести! Из напитков мне предложили лишь сладкую муть, а эта дрянь никак не может унять разболевшийся после стоянки желудок!

— Мы можем найти тебе перебродивший сок виноградной лозы, Анбал, но ты же сам от него отказываешься, — густой мужской голос слева от наместника чуть запнулся, но все же ехидно добавил. — По крайней мере, днем…

— Тебе не понять правоверного, Тухсар! А судя по твоим ехидным словам, ты так и помрешь язычником, погрязнув в своем невежестве, не познав садов благодати и не вкусив в них прелестей гурий! — несколько раздраженно заметил глава отряда, однако было заметно, что наиболее яркие эпитеты, желающие соскочить с языка, он все-таки оставил при себе. — Но вместо того, чтобы язвить, лучше бы обратил внимание на разбегающийся от нас сброд на противоположном холме! По крайней мере, тебе будет, что доложить моему отцу, когда будешь посылать ему очередной наговор на его сына!

— Ты же знаешь, что я не вызывался сообщать ему о твоих успехах, — слегка обиделся на его замечание воин и громко добавил, чтобы слышали все. - Просто не мог отказать твоему достойному отцу в столь малой просьбице, дабы он всегда знал, где тебя искать. Что же касается разбегающихся людишек, то я не вижу них особой прыти. По-моему, они выстраиваются на краю леса за своими повозками и готовятся встретить нас.

— О, да вы посмотрите! - не выдержал юный Эливан, показывая рукой в сторону дальнего холма. — Один из кусков этого собачьего дерьма снял портки, чтобы показать нам свой голый зад! И второй! Ах-ха! Дикари!

Несколько стрел поднялись в воздух, чтобы бессильно опасть вдалеке от вставших кругом повозок. Это суварцы, выдвинувшиеся вперед, попробовали свое умение на глумящемся противнике.

— Достойнейший! Позволь мне опрокинуть их! Я втопчу этих варваров в грязь десятком всадников?

Молодой голос буквально дрожал от нетерпения.

— Ну что ж, Эливан…

— Насколько я могу разглядеть, этих варваров наберется более двух десятков и на их доспехи пошла добрая кожа с железными вставками, осторожно прервал наместника Туксар, выделив голосом количество противника. — Возможно это эрзяне, хотя я и не слышал, чтобы они таскали с собой такие длинные копья, которыми не так уж и сложно остановив легкую конницу. Так что это могут быть опытные ратники и…

— Тогда пусть Эливан бросает в атаку три или четыре десятка, и покончим на этом! Пусть берет хоть половину передовой сотни, чтобы убрать их с моих глаз! - раздраженно заметил Анбал, не давая советнику отца продолжить. — Насколько я могу понять из твоего рассказа, это те самые изменники, бросившие своего инязора. И я даже отсюда вижу, что это не воины, а просто жадные крысы, не желающие оставить свои повозки, наверняка наполненные тряпьем и помоями местных смердов! Уж точно там нет ничего ценного! Возьми мне самого разговорчивого из них, Эливан! Пусть визжит от страха, когда ты приволочешь его на аркане!

— Да, о великий! - юноша хлестнул коня, выбившего комья черной грязи из раскисшей на склоне земли и ускакал собирать выделенных ему воев.

— Язык у него, что твой мед, того и гляди нас всех облепят пчелы,— шутливо заметил вслед Эливану Тухсар, вызвав смешки окружающих наместника казанчиев, однако потом тон его изменился и он вновь серьезно заметил. — Ему бы еще ума и я поверю, что он не потеряет ну одну из лошадей в этом распадке, переломав им ноги. Здесь сплошь родники, от них одни промоины, а еще дождь прошел, потому земля на склоне донельзя раскисшая.