Ангелина нахмурилась, пытаясь осознать услышанное.

— Я большая девочка и в присмотре не нуждаюсь!

Он вздохнул:

— Хотелось бы верить, но вспомни погром в своей комнате и случай с Кирой. Тебе лучше какое-то время не появляться на людях одной. Можешь выполнить одну мою просьбу? Заметь, последнюю?

Девушка не совсем понимала, что происходит, но слово «последняя» неожиданно причинило острую боль. Оно означало потерю, а ей не хотелось больше терять.

— Смотря какую.

Май усмехнулся: вот и договорились мирно.

— Я понял: интим не предлагать! Я хотел попросить… В общем мне было бы гораздо спокойнее если бы ты вернулась домой к тёте. Ненадолго. Пока всё не уляжется. Я могу прямо сейчас тебя отвезти и…

— Нет! Ни за что! Уж лучше — интим! — не совсем трезвым, но твёрдым голосом заявила Ангелина.

Май поперхнулся кофе, не зная плакать или смеяться. Потерявшие было интерес к странной паре посетители, снова начали оглядываться. Ангелина не сразу осознала, что сказала, а когда поняла, готова была провалиться сквозь землю.

— Ой! Я не это хотела сказать! — она закрыла пылающее лицо руками. — То есть не в этом смысле, а в том, что ни за что не поеду домой и поэтому… Ох, наверное, мне сейчас лучше вообще не разговаривать!

— Да, пожалуй, — Арбенин сверлил взглядом скатерть, стараясь не смотреть на смущённую девушку.

Несмотря на всю нелепость ситуации и не располагающую к романтике обстановку, её предложение прозвучало более чем заманчиво. Настолько заманчиво, что вот уже несколько минут Май боролся с желанием отвезти девушку не домой к тёте, а к себе и не отпускать до утра. Чем больше он об этом думал, тем дальше отступала реальность, в которой за эту, возможно лучшую ночь в его жизни, очень горько и очень дорого расплачиваться придётся ей.

Уничтожив Салимханова или кого-то из его команды, он станет врагом номер один для всей этой шайки-лейки, а его близкие будут первыми в чёрном списке «карателей». Май заставил себя посмотреть на притихшую Ангелину. Сейчас она просто его знакомая, а стоит переступить эту тонкую грань девочка станет для них главной мишенью. Это было бы неправильно. «Элен», Салимханов, Воропаев, месть, ложь и наркотики — его личный ад, ей в нём не место!

— Я…э…в общем пошутила, — продолжала оправдываться Ангелина, не подозревая о мрачных мыслях собеседника.

— Слава богу! Меня, если честно, пьяные девушки не возбуждают! — грубовато отшутился Май, только Ангелине через призму коньячных паров это не показалось забавным.

Казалось покраснеть сильнее невозможно, но ей это удалось.

— Да вы! Вы, что вы себе возомнили! Это была просто шутка, ясно? Мне бы в голову никогда не пришло что-то предлагать вам, грубый, наглый, невыносимый тип! Всё, я ухожу! — оскорблённая девушка гордо поднялась и, пошатываясь, направилась к выходу.

Май, трясясь от беззвучного смеха, оставил деньги на столе и поспешил за Скворцовой, которая уже успела врезаться в дверь. Он подхватил её у самого пола.

— Не с-смейте до меня дотрагиваться! Отп-пустите, немедленно! — от возмущения и алкогольного дурмана она начала заикаться.

— Если отпущу, ты опять упадёшь.

— Я не виновата: тут пол неровный, — пробормотала она уже с меньшим пылом.

— Разумеется! Пол неровный, кругом ямы и земля качается — это мы уже проходили. А ты куда собралась, путешественница?

— К Щукиной, сейчас только остановку найду!

Май вздохнул, признавая поражение: ладно, он сделал всё что мог.

— Хорошо, вредина, отвезу тебя к твоей Щукиной. Идём к машине.

— Я сама дойду! Нечего руки распускать! — она довольно ловко сбросила его руку, гордо вздёрнула подбородок и решительно направилась к автостоянке. Мужчина шёл чуть поодаль, испытывая смешанные чувства: это нетрезвое проявление независимости раздражало и забавляло одновременно, к тому же он прекрасно понимал, что, скорее всего, видит девушку в последний раз. Это не радовало, хотя и было единственно правильным решением для них обоих.

До машины она естественно не дошла: споткнулась и растянулась на снегу. Май со вздохом подхватил её на руки и, не слушая бессвязных возражений, усадил в машину. Она ворчала ещё несколько минут, потом уснула, свернувшись на заднем сиденье калачиком. Арбенин довольно улыбнулся и, развернув машину, повёз Ангелину домой к отцу и тёте. Всё сложилось удачно, пожалуй, Римму всё же стоит поблагодарить.

Прибыв по знакомому адресу, Антон испытал ощущение дежавю: дверь была открыта. Неужели он опять опоздал. Детектив коснулся кобуры пистолета и осторожно вошёл в темноту тесной прихожей. В других комнатах тоже было темно. С оружием наготове, Холмс поочередно включил в них свет. Самого хозяина — Максима Гребцов он обнаружил на кухне. Тот мирно посапывал, уронив голову на стол, а рядом громоздилась гора пустых бутылок из-под спиртного.

Холмс не торопился приводить его в чувство. Для начала он решил провести небольшой осмотр жилплощади. Конечно, когда парня арестовали, здесь уже побывала милиция, но осмотреться стоило. Это не отняло много времени: однокомнатная квартира была обставлена довольно просто. В ней поддерживался относительный порядок. О том кто именно его поддерживал, Антон задумался, обнаружив в ванной дорогую губную помаду. Возможно, Гребцов нашёл новую даму сердца, правда, кроме помады никаких признаков присутствия женщины на его территории не наблюдалось. Звук бьющегося стекла со стороны кухни заставил его прервать поиски и вернуться. Хозяин квартиры уже проснулся и теперь сонно потирал глаза, а у его ног вались осколки разбитой бутылки из-под виски.

— Добрый вечер, Максим Владимирович! — приветствовал его Холмс, присаживаясь напротив. Парень, нахмурившись, разглядывал незваного гостя:

— Чёрт! Вы кто? Лицо знакомое, ах да, я вас видел в прокуратуре. Что вам ещё от меня нужно? — немного хриплым, но вполне трезвым голосом возмутился журналист.

Антон удивился — он рассчитывал на бессвязные речи и затуманенный алкоголем взгляд, это помогло бы выудить информацию, сохраняя инкогнито. А что делать теперь? Видимо снова придётся импровизировать. Хотя это в любом случае неизбежно: он ведь и сам не знал, чего именно ожидать от этой встречи. То, что Гребцов- сын Галины Перовой ещё ничего не доказывает, а экспертиза чётко показала: «снежным королём» он быть не может.

— Извините, у вас дверь была не заперта, я позволил себе войти.

— Считайте, повезло: я бы не позволил! Так кто вы и чего хотите?

— Я — частный детектив, расследую убийство Маргариты Майер.

Лицо журналиста на мгновение исказилось от боли. Он бросил на собеседника неприязненный взгляд.

— Всё ещё надеетесь повесить это на меня? Ну, дерзайте, мне всё равно терять больше нечего!

Он потянулся за полупустым стаканом, но, сделав глоток, поморщился и вылил его содержимое на пол. — Даже выпивка уже не лезет!

— Мне не выгодно, как вы изволили выразиться, «вешать это на вас», если вы не виновны. Я намерен докопаться до правды.

— Так докапывайтесь! Какого чёрта вы здесь время теряете?

— Мне необходимо кое-что прояснить с вашей помощью.

Парень разглядывал его с прежним неприязненным выражением.

— Не верю я вам! Ладно, валяйте, чего надо?

Антон вздохнул, пытаясь подобрать правильные слова. Это было сложнее, чем он думал. Парень не так прост, как ему раньше казалось.

— Скажите, Максим, вашу маму звали Галина Перова, и она была певицей?

— Какое отношение это имеет к смерти Риты?

— Я ищу женщину, которая, как мне кажется, может многое прояснить в этой истории. Её зовут Лиза, и она тоже назвала себя дочерью певцы Галины Перовой.

— Ерунда какая-то! — недоверчиво проворчал Гребцов. — Да, это моя мать, только певицы из неё не получилось, и ни о какой дочери я никогда не слышал.

— Так я и думал! — снова вздохнул детектив. — Но, быть может, вы знаете её под другим именем? У неё длинные рыжие волосы, большие очки в толстой оправе и брекеты…