— Привет, звёздам эстрады!

Ангелина скорчила гримасу.

— Привет асам частного сыска. А где Холмс?

Арбенин закатил глаза.

— Опять! Твой любимый вопрос?

— Мой любимый детектив, — поддразнила Ангелина, сразу позабыв о недавних гнетущих мыслях. Рядом с ним хотелось дурачиться и болтать о пустяках. Хотелось забыть обо всём и просто жить — легко, беззаботно, радостно: так, как у неё ещё никогда не получалось. Отступили даже воспоминания о похоронах Невезухиной.

Май внимательно посмотрел на улыбающуюся девушку и устало улыбнулся в ответ, в уголках глаз обозначились тонкие лучики морщинок.

— Придётся вызвать его на дуэль, — пошутил он, но в голосе тоже сквозила усталость.

— Опять всю ночь работали? — догадалась девушка, борясь с желанием прикоснуться к нему, разгладить эти морщинки, обнять, уткнуться в плечо и шептать что-то бессвязное, глупое, вечное.

— Что, так заметно? — Май невольно бросил взгляд в зеркало заднего вида и присвистнул: — М-да, красота, помноженная на возраст и бессонную ночь — это о-очень страшная сила! Ладно, садись в машину, нас уже ждут.

Он распахнул переднюю дверцу.

— Назад садиться не предлагаю, вдруг набросишься и покусаешь, как обещала.

— Значит, вы меня боитесь?

Май удивлённо обернулся, уловив в её голосе вызов и ещё что-то новое, интригующее, манящее. В синих глазах странный блеск и ожидание… чего, чёрт возьми? Он облизнул внезапно пересохшие губы и зачем-то продолжил опасную тему:

— Не боюсь, просто предпочитаю контролировать процесс. Девушки меня и раньше покусывали, но, как ты сама понимаешь, при других обстоятельствах и довольно нежно, к тому же я сам выбирал куда кусать! — Арбенин облегчённо вздохнул, прекрасно зная, что сейчас произойдёт: она смутится, покраснеет как солнышко на закате, отвернётся и будет всю дорогу молчать, не желая больше слушать его пошлые шутки, только всё получилось иначе.

Ангелина действительно покраснела, но не отвернулась, а посмотрела ему прямо в глаза и, оказавшись вдруг совсем близко, полунасмешливо полусерьёзно сказала:

— Я ведь тоже могу нежно.

Май жадно вдохнул холодный зимний воздух, чтобы хоть как-то унять нестерпимый жар, мгновенно разлившийся по всему телу. Её дыхание обжигало, мысли путались, взгляд скользнул по правой руке, зацепился за новенькие швейцарские часы, и в голове немного прояснилось.

Рано утром Воропаев вызвал его к себе и, улыбаясь одними губами, (глаза в этом процессе никогда не участвовали) протянул часы со словами: «Слышал, твои разбились, носи — противоударные, дарю!». Больше не было сказано ни слова, ни с той, ни с другой стороны, но в это мне было нужды. Воропаев понял, что Май знает о прослушке и принимает условия игры, Арбенин — что он снова под колпаком системы, причём от него это даже не пытаются скрыть, а значит нужно по-прежнему контролировать слова и эмоции, особенно, такие как эти.

Он поспешно отвернулся и, отрывисто бросив «Нам пора, садись в машину!» нырнул в салон первым. Когда девушка устроилась рядом, мужчина пожалел, что не пустил её на заднее сиденье: модное чёрно-белое пальтишко было таким коротким, а изгиб оголившихся коленей таким манящим, что он невольно чертыхнулся, отодвигаясь как можно дальше.

— Тебе жарко или специально так вырядилась? — проворчал он. — Помнится, раньше ты была скромнее!

— Разумеется, специально, я ведь думала — с Холмсом поеду, — невинно улыбнулась Ангелина крайне довольная произведённым впечатлением: так ему и надо, не всё ж ей одной мучиться!

Май одарил её тяжелым взглядом, резко повернул руль, и машина рванула с места с такой скоростью, что девушка, несмотря на пристёгнутый ремень, едва удержалась в кресле.

В приёмной психолога певица вела себя уже не столь уверенно, она оглядывалась по сторонам как перепуганный ребенок, с трудом подавляя желание схватить Мая за руку и не отпускать.

— Боишься? — догадался Арбенин. — Не переживай, всё будет нормально и даже не больно.

— Я знаю, видела пару фильмов, где это делали, — кивнула девушка, она беспомощно посмотрела на Мая, растеряв всю недавнюю дерзость, и жалобно спросила: — А вы не уйдете, пока я…

— Ну куда же я с подводной лодки? С тобой пойду и буду сидеть рядышком до конца процедуры, идёт?

— Да, спасибо, то есть нет! Не надо рядом, лучше здесь подождите! — испугалась Ангелина, вдруг в состоянии транса она скажет что-нибудь такое, чего ему знать не положено.

Май хотел было возразить, но передумал, не хочет — ладно, девчонку сейчас лучше не нервировать. В любом случае всё, что она скажет, будет записано на диктофон.

— Хорошо, как скажешь, — устало согласился он. — И успокойся, это, действительно, плёвая процедура.

Ангелина неуверенно кивнула, огляделась и замерла, увидев уборщицу с ведром.

— Что такое? — испугался Май, почувствовав, как она буквально вцепилась в его руку.

— Не надо никуда идти, я вспомнила, я всё вспомнила! — бормотала Скворцова, вытаскивая его словно на буксире в коридор. — Всё как тогда: и приёмная, и секретарша, и уборщица, вот там я его и слышала, этот звонок.

— Да где там? — не понял Май.

Девушка остановилась и перевела дыхание.

— В приёмной Рюмина, когда приходила записываться!

Антон Холмс нетерпеливо барабанил пальцами по столу в ожидании хоть каких-нибудь новостей. Рассуждения Мая были не лишены логики, поэтому он не поехал с Ангелиной: привлекать к ней внимание журналистов не стоило. Пока не стоило, «ловля на живца» — это на крайний случай. Чтобы там ни говорил Май, если расследование застопорится и традиционные методы ничего не дадут, придётся…

Его размышления были прерваны звонком телефона, соединяющим кабинет и приёмную. Римма сообщила о визите вчерашней посетительницы, и Елизавета возникла в проеме двери даже не удосужившись раздеться в приёмной. На её поблёкшей бежевой пихоре и густых рыжих волосах белели редкие снежинки, щёки раскраснелись, дыхание было частым и прерывистым, словно дама только что учувствовала в длительном изнуряющем забеге.

— Антон Леонидович, я принесла то, что вы просили. Вот, извините, очень тороплюсь, отлучилась буквально на минутку! — она положила что-то ему на стол и почти бегом выбежала из кабинета.

Антон повертел в руках обрывок фотографии и заметил, что сверху к нему пристал маленький бумажный квадратик. На небольшом обрывке бумаге было записано название какого-то лекарства, он прилип к глянцевой поверхности, да так и остался на ней, А Лиза, возможно, будет искать. Детектив поспешил догнать женщину, но в приёмной её уже не было. Антон выглянул за дверь и облегчённо вздохнул, обнаружив Лизу на лестничной площадке. Он собирался окликнуть её, но женщина разговаривала с кем-то по телефону и Антону, хоть он, не смотря на профессию, считал дурным тоном подслушивать чужие беседы, этот разговор показался очень интересным.

— Да, я всё сделала, только что передала! Фотография и адрес, всё как ты сказал!

Пока Холмс решал, как убедить женщину говорить правду, на лестнице показались Май с Ангелиной, а дочь Галины Перовой мгновенно и как-то незаметно скрылась.

Выслушав девушку, Антон покачал головой.

— Всё-таки надо было пойти к специалисту.

— Зачем, я ведь и так вспомнила! — удивилась Ангелина.

Май усмехнулся, заметив, что колени, якобы оголённые для Холмса она теперь старательно прячет под стол.

— Но ведь вы не можете сказать, чей именно телефон звонил?

Девушка задумалась.

— Не могу. Звук был как будто отовсюду, я даже испугалась, а уборщица сказала, что это телефон звонит.

— Чей?

— Не знаю, — Ангелина растерянно посмотрела на Мая.

Возвращаться туда, откуда только что сбежала, не хотелось. Если утром она ещё как-то была настроена на неприятную процедуру, сейчас от этого настроя не осталось и следа.

— А ты уверен, что в прошлый раз звонил мобильный Воронцова? — задал тот встречный вопрос детективу.