Через некоторое время Мира подала знак, что пора возвращаться. И они, также бесшумно ступая, направились назад. Только войдя в дом, Попов вспомнил, про оставленные в траве тапочки.

- Ну вот, надо возвращаться!

- Зачем? - и Мира ловким движением выпущенного когтя вытащила из висевшей на боку сумки его тапки.

- Когда ты успела их забрать, ведь всё время шла рядом? - И вдруг понял, что, даже не видя Миры, чувствует её улыбку.

- Когда ты станешь настоящим бастом, тоже так научишься.

-Я человек. И человеком останусь.

- Пока что ты остался с бастами, а не с людьми.

-Я остался, чтобы помочь бастам, от имени людей, а не превратиться в баста. Да и невозможно это. - И опять принял её мыслеформы то ли улыбки, то ли добродушной насмешки.

-Конечно, шерстью ты не обрастёшь, да и хвост тоже не вырастет. Жаль. Это и вправду невозможно. Но многое из того, что люди утеряли в своём техногенном мире, к тебе вернётся здесь. Это и ваши ощущения, я это чувствую. Ты улавливаешь запах возле камина, принюхиваешься к пище, прежде чем есть, другие наблюдения так же подтверждают твою восприимчивость к нашей культуре.

- Вот только хвоста мне не хватало! - рассмеялся астрофизик. И потянул в себя воздух. - Ты что, чай заварила?

- Ну да, тебе со смородиной, себе с молоком.

- Вот мы уже и перешли на "ты"? Не против? - И с удивлением увидел, что перед ним его любимая домашняя чашка. - Откуда?

-Чашку скопировала из мыслеобразов. На "ты", не против. Совместные ночные прогулки сближают. - И он почувствовал, Мира мысленно улыбается.

-Должна сознаться, когда я изучала на "Белом стриже" ваш образ жизни, он показался мне непостижимо сложным.

- А теперь?

- А теперь, кажется ещё сложнее, - и добродушно-насмешливая мыслеформа окутала Попова.

- Ты свои тапочки найти не в состоянии. Что ещё из элементарных бытовых вещей ты не можешь?

Теперь улыбался Попов, принимая растерянные, недоумевающие мыслеформы Миры.

- Поживём, увидишь. - Он вдруг вспомнил, что как-то явился на научную конференцию в разных носках.

- У нас нет такого предмета одежды. Поэтому можешь хоть вообще их не носить. Никто не обратит внимания, - вздохнула, мотнула головой, - кроме меня. У тебя же жалкие волосинки вместо полноценного подшерстка на ногах. Простынешь, лечи потом тебя.

- Мира, теперь-то можешь рассказать: что это было там, в лесу?

-Это молодые басты выбирают себе пару. Жуки боры сверхчувствительны к разнице энергетических полей. И если биоэнергетические поля пары бастов несовместимы, возникает пробой, боры пытаются его заделать, отчего общий потенциал поля слабеет и один из бастов проваливается сквозь него.

- И что?

- Ничего. Идёт искать другую пару.

- Но если нравится именно эта?

- Это же его биоэнергетика, пусть корректирует.

- Так пока корректируешь, состариться можно.

-Можно. Но иначе образуются неустойчивые или хуже того, бездетные пары. Для бастов это трагедия.

- А тонкий мелодичный звон, откуда?

- Результат взаимодействия биоэнергетических полей жуков бора и бастов. Вообще-то там очень шумно. Но звуковой потенциал людей невелик, поэтому ты слышал лёгкий звон, а я... Любит молодёжь пошуметь.

И астрофизик ощутил то ли грусть, то ли какую-то другую, скрытую эмоцию Миры. Он поднялся из кресла и пересел на пушистый ковёр, на котором устроилась Мира. Осторожно, боясь поступить недозволенным здесь образом, провёл ладонью по её голове.

- Тебе грустно?

Она зажмурила глаза, сморщила нос, и встала:

- Пора на отдых.

- Я невольно растревожил какие-то твои личные грустные воспоминания?

-Тебе тоже не весело. И вообще, мне кажется, что ты хочешь слишком много узнать за одну ночь. - И не говоря больше ни слова, вышла из комнаты.

Уснул Попов только под утро.

- Маду? Маду? - Он вздрогнул, резко сел в кровати.

- Проспал на смену... од... од... однако... - ему приснилось, будто на "Белом стриже" надо заступать на дежурство.

- Не спеши. Мы всё успеем. Вот, это отвар травяной, он поможет тебе успокоиться.

- Мне бы кофейку. Я и так спокоен как слон! Проспал!

- У тебя частый пульс и подскочило давление. Пей. Отвар не горький и вкусный, там чабрец и мелиса.

Попов принял теплую чашку:

- Конечно вкусный. Вижу, как облизнулась, - хитро улыбнулся в ответ.

- У нас есть отличия в физиологии, - прищурила глаза Мира. - Допил? Пошли. У тебя утренняя пробежка.

- Кошмар! - нарочито возмутился астрофизик. - Что про моё давление-то?

- Датчики встроены в твою одежду. Ты у нас единственный, надо беречь! - протянула лёгкие кроссовки и форму.

Утро ещё только занималось. Даже роса на траве не обсохла. А над рекой стоял сплошной плеск. Басты рыбачили, заодно завтракали.

- Что ж такую рань-то?

- Всю ночь слушал меня и ничего не услышал. Я же говорила, мы ночью можем дремать, но чаще занимаемся какими-нибудь своими делами. Я просто подстраиваюсь под твой ритм жизни.

-Ничего себе - мой ритм! Я - "сова"! Мне ночью лучше работается. А вот утречком... - потянулся Попов, - не плохо бы поспать.

Она в упор посмотрела на астрофизика:

- Кто ты?

-То есть не я сова, я просто похож...э... Это такая земная птица, которая днём отдыхает, а ночью охотиться.

- Я приняла твои мыслеобразы. - Фыркнула, мотнула головой: - Неужели сходство бастов и людей, в самом деле, столь велико? Нам пора. - И двинулась вперёд так, что ни одна травинка не шелохнулась, Попов тут же потерял её из виду.

- Куда же мне идти? - шагнул наугад.

-Ладно, следи за моим хвостом. Я подниму его вверх, над травой будет видно, - сморщила нос. - Пусть смеются, что теперь делать? - Посмотрела в сторону рыбачивших бастов. - Надо же с чего-то начинать заботу о твоём здоровье и долголетии?

Сначала Мира шла вполне спокойно, но постепенно всё ускоряла ход. Попов уже еле успевал. Однако не кричать же: "Погоди, отдышусь!" И тут хвост замер над травой.

- Да, дело плохо! Вы что совсем спортом не занимаетесь?

- Ну почему? А, а... а вообще-то я астрофизик, не спортсмен!

- М...и...я, м...и...я, пошли домой. Теперь ты впереди. - Подождала, пока он повернётся, и подтолкнула сзади.

В доме Мар расхаживал на задних лапах и напевал нечто непереводимое.

- С добрым утром. Вот это ваш рабочий костюм. - Мар излучал яркие мыслеформы удовольствия. Он стряхнул специальной щёточкой невидимую пылинку, и жестом фокусника протянул костюм Попову. Астрофизик почувствовал сразу две эмоциональных волны. Восторг Мара, и собственный ужас!

- У меня есть свои вещи. Я пойду на работу в форме члена команды "Белый стриж"! Каковым и являюсь! А это... это... - и увидел, нет, скорее почувствовал, как восторг Мара сменился удивлением и растерянностью.

- Я вычитал, что именно в таком костюме люди ходят ... люди ходят...

- Ходили, пятьсот лет назад! Я в панталонах из лосины и бархатном камзоле! Мама дорогая! Мира!!!

- М...и...я! О-о-очень ярко и... красиво! Не волнуйся так! Мы сейчас всё исправим. Маду прав, он должен идти в своем служебном костюме. Я его ещё с вечера привела в порядок.

Попов принял душ, побрился, а успокоившись, осознал всю комичность ситуации, Мара стало жалко. Он же старался. Но когда Попов приступил к завтраку, того нигде не было видно.

- Мира, скажи ему, я не обижаюсь и не сержусь.

- Ты сам уже сказал ему.

- Когда?

- Помни о мыслеформах. Мар ждёт на крыльце, он будет сопровождать тебя.

- На первых порах, конечно, не плохо бы. Но потом я освоюсь...

- На всё есть инструкции в отношении тебя. Ты же не хочешь, чтобы наше начальство решило, будто мы не справляемся с обязанностями?

Завтрак состоял из тоненького кусочка чёрного хлеба намазанного толстым слоем красной икры и чашки кофе с молоком.

- Я люблю чёрное. И сладкую булочку.