Единственная проблема состояла в том, что она догадаться не могла, где здесь дамская комната. Никаких указателей на стенах не было. Спросить у кого-то из молчаливых кураторов, где здесь туалет, она не решалась. Но ей нужно было зеркало, чтобы снять серьги, и немного воды, чтобы промыть ноющие проколы в ушах. Зеркало в простенке одного из залов обнаружилось. Оно расположилось в нише, подобной тронной, со ступеньками, извивающимися в форме раковины. Золоченая рама тоже была сделана в форме выпуклой ракушки. Клер хотелось притронуться к ней, чтобы проверить, не из настоящего ли она золота, но было страшно, что даже при легком касании может сработать сигнализация. Крохотные сирены, медузы и морские коньки сплетались в причудливый узор рамы наравне с устрицами, улитками и левиафаном. Занятно! Клер заглянула в зеркальную глубину, и ей показалось, что она погружается в воду. Нет, не смотри, завопил рассудок, но Клер уже не могла удержаться. Ей казалось, что она тонет в зеркале, и это было почему-то даже приятно.

Только вдруг умиротворенное ощущение пропало. В глубине зеркала на миг возник кто-то, кого она видела и раньше. Кто-то настолько жуткий, что Клер вздрогнула и чуть не упала, отшатнувшись от зеркала. Монстр, а не человек. Но одет он был по-человечески. Только тень черной треуголки частично скрывала безобразный лик. Клер даже не сразу поняла, что именно в нем показалось ей настолько отталкивающим. Лишь позже она сообразила. Шрамы! Множество глубоких, гноящихся порезов. Его лицо было сплошным клубком шрамов, на котором даже не осталось уже кожи. Один сплошной порез. Клер поморщилась от неприятия чего-то подобного.

Выходя из музея, она услышала надоедливый вой полицейской сирены. Что могло случиться в такой час в центре города? Неужели какой-то из музеев решили ограбить посреди бела дня?

Клер устало вздохнула. Ей было сейчас не до сводки новостей о недавних происшествиях. После прохлады музея жара ее тут же утомила. Захотелось купить мороженое или холодный сок. Ледяная кока-кола ее бы вполне устроила, но поблизости не было видно ни лотков с напитками, ни автоматов. Клер мельком заметила какого-то бродягу, съежившегося в темном уголке прямо на асфальте. Что-то красное вытекало из него прямо на тротуар. Он сгорбился так, что не было видно, откуда именно течет яркий сок.

Невольно Клер заинтересовалась и приблизилась к нему. Ее будто вел рок. Какая-то неизбежность. Что случилось с этим человеком? Клер вдруг смекнула, что все дело в ножевом ранении, и сок, обильно льющийся на прохожую часть дороги, на самом деле кровь. Но насколько все серьезно? И почему никто не вызвал «Скорую»? Никто вообще не спешил помочь, но где-то все еще слышались истошные завывания сирены.

Пострадавший вдруг поднял голову, и Клер узнала его лицо. Тот самый смуглый тип, который толкнул ее у фонтана час назад. Теперь он уже не был таким самоуверенным. Нагловатое лицо исказили мука и страх. Клер тоже ощутила испуг, когда заметила, что у него отрезаны руки. Причем выше локтя откромсали именно правую руку. Ту, которой он с такой ненавистью толкнул сегодня Клер.

Перед сном Клер не стала выключать настольную лампу. Это был первый раз с периода детства, когда она испугалась спать без света. Но она ничего не могла с собой поделать. Вид отрезанных искромсанных ножом конечностей преследовал ее. Стоило только закрыть глаза, и она видела рваную кожу, искалеченную плоть, будто руки несчастного пропустили через мясорубку. Ее не стошнило при виде этого зрелища, но в душе поселился страх. Ведь такое может произойти с каждым. И лучше сразу умереть, чем знать, что это произошло с тобой.

Клер не стала выяснять подробности несчастного случая. С нее и так хватило впечатлений. Сейчас, чтобы воспоминания о кровавой мешанине из мяса и костей не лезли в голову, она решила подумать о чем-нибудь приятном. Например о том, как романтично было бы взять один из медных канделябров, которые она купила в антикварной лавке, зажечь в нем все свечи и поставить у изголовья кровати. Конечно, опасно спать при свечах, ведь ночью может произойти пожар. От горящих свечей у кровати может вспыхнуть тонкий шелковый балдахин или одна из гардин на окне. Но романтическая фантазия о свечах была приятной. Ей вспомнилось, что когда-то она и спала так, поставив на тумбочку у постели тяжелый канделябр в виде богини Ники, державшей свечи. Свечей было ровно семь. Счастливое число. И все они горели так призрачно и ярко. Ветер с канала проникал в окно, колыхая пламя и прозрачные занавеси из муслина. Все было так прекрасно. Но когда это все было? Клер нахмурилась, силясь припомнить, и не могла. Был еще кто-то, кто касался ее, когда она спала, кто приносил розы. Он нес их в руках без перчаток, и на шипах оставалась его кровь.

Вернувшись домой, Клер не смогла заставить себя сесть за работу. Она включила телевизор и начала смотреть с середины какой-то жуткий фильм об истерзанных жертвах и компьютерной игре с озлобленным привидением. Фильм назывался «Страх.com» и значился в программе как мистический триллер со вполне безобидными аннотациями, но ничего более зверского Клер и представить себе не могла. Вначале ужастик ее увлек и заинтриговал, но ближе к концу интерес превратился в кошмар. Клер даже пожалела, что не вовремя включила телевизор. Странно представить, как людям не страшно выдумывать такие пугающие сюжеты. Садизм маньяка и месть озлобленного призрака изувеченной жертвы производили одинаково жуткое впечатление. Клер даже не могла сказать, что испугало ее больше. То, как терзают невинных жертв, или то, как жертва, в которой после мученической смерти появилось нечто сатанинское, мстит всем подряд, кто только глянул на ее муки.

Садистские кадры из фильма, как черная паутинка, кружились в сознании, отказываясь исчезать. Может, они так впечатлили ее неспроста. Если относиться к впечатлению, вызванному историей, с точки зрения психолога, то можно сделать вывод, что она как-то переплетается с прошлым самой Клер. Вероятно, в ее жизни тоже случилось нечто такое, что она чувствует себя мстящей жертвой. Например, сегодня днем разве это нельзя было истолковать как месть? Хулиган, толкнувший ее, пострадал сам. Только отомстила ему не она. Кто-то другой пырнул его ножом. А может, это и правда был всего лишь несчастный случай, а не нападение. Хотя больше было похоже на последнее.

Клер была уверена, что после фильма и событий прошедшего дня ей приснятся изувеченные тела жертв, извивающиеся, как в аду, в своем призрачном мире, но царство снов встретило ее чем-то совсем иным. Во сне перед ней снова раскрывались роскошные двери музея и она поднималась вверх по парадной мраморной лестнице. Как красива эта лестница с золочеными перилами! Ступени убегали высоко, будто в поднебесный рай. Казалось, вот-вот послышится пение птиц в райских кущах, но окружающее лестницу пространство было мрачным. Роскошным и мрачным. Клер уже бывала прежде в этом доме. Она помнила. Вот и сейчас она вернулась в него. Во сне.

Лестница все не кончалась, будто действительно вела в небеса. Ограничена ли она крышей старинного дома или ведет прямо к звездным небесам, Клер не видела, но чувствовала, что дом находится в Венеции. Каждой порой кожи она чувствовала колыхание канала внизу. До нее доносились звуки текучей воды, похожие на пение. Песня русалок. Только вниз возврата нет. Она поднимается наверх. На самый верх старого здания. К великолепным анфиладам пустых залов, где будет искать его.

Кого? Клер нахмурилась. Она не могла вспомнить. А бледная ночная сорочка с золотыми нитями, похожая чем-то на наряд шекспировской Джульетты, колыхалась вокруг ее ног, обвивала стан, окутывала, будто роскошным саваном. Какой необычный наряд! В жизни она не носила ничего подобного. Но это ведь происходило не наяву. Клер дошла до анфилады залов и двинулась вперед по мрачному дому. В пролете лестницы, оставшейся позади, стояла статуя того самого божества, которое она уже видела в музее. Только на этот раз статуя шевелилась. Щупальца выползали из-под маски и длинного плаща. Они тянулись за Клер, но не могли достать ее голые стопы, потому что она уже добралась до галереи зеркальных залов. Сюда они почему-то не смели сунуться.