У нее мало времени. Пора приниматься за работу. Пора рисовать. И не какие-то абсурдные наброски или лица из сна, а те иллюстрации, которые ей заказали.

Но вместо того чтобы сосредоточиться, она все еще вспоминала сон. Танец. Объятие. Каким сладким было ощущение близости. Но обожженные руки…

Клер встала и выглянула из окна на улицу. По шоссе внизу промчались машины. Уже вечерело. Яркие фары напоминали звездочки. При воспоминании о тех несчастных случаях, которые произошли на ее глазах совсем недавно, Клер невольно удивлялась, как шоссе может быть пустым. Автомобили пронеслись мимо и никого не сбили. Никаких трупов с раскроенными черепами не валяется на асфальте. Быть может, все закончилось. И она никогда больше не увидит растерзанных жертв, случайных происшествий и еще того обезображенного лица, которое мелькало в толпе, предвещая происшествие. Если только она его не выдумала.

Клер задернула шторы и нехотя направилась в ванную. Она еще даже не умылась и не почистила зубы. Сегодня она просто встала слишком поздно. Хотя, может быть, ее красивый сон и стоил того, чтобы добрую половину дня проваляться в постели. Приятные мысли перемежались со страшными, будто в ее сознании слились розовые и черные краски. Красота и нечто безобразное в причудливом мезальянсе. Клер усмехнулась, представив, какими могут выйти ее работы, если она использует в них в полной мере всю новизну своих фантазий.

Зеркало в ванной было недорогим: без рамы и украшений. Но Клер любила заглядывать в него. Даже при скудном освещении одной лампочки без абажура, под потолком оно удивительно четко все отражало. Прекрасное стекло, хоть и не венецианское.

В абстрактной обстановке ванной комнаты особенно ярко выделялась красота Клер. Точеные скулы, пепельные брови, восхитительные изумрудные глаза – сложно было представить себе нечто более божественное. Но Клер привыкла к своему облику и не находила в нем ничего уникального. До этого момента. Сейчас она начала наблюдать за собой, будто глазами кого-то другого, и то, что она видела, вызывало у нее благоговейный восторг. Гипнотизирующей красоты лицо ангела с золотыми локонами взирало на нее из зеркала. Невозможно было ни постичь такую красоту, ни на нее насмотреться. И в то же время было страшно смотреть. А вдруг все это исчезнет? Вдруг красота – это всего лишь иллюзия?

– Ты даже не представляешь, каким сокровищем обладаешь, – неожиданно шепнул ей чей-то хриплый шепот из тишины. Он ее ожег. Опалил и уши, и сознание.

Клер уже понимала, что оборачиваться за плечо не имеет смысла. Там просто никого не окажется. Но впереди нее зеркало отражало мрак так, будто в нем кто-то притаился. Кто-то изувеченный и опасный. Существо из снов. Оно сильно напугало ее и в то же время чем-то странно взволновало. На миг Клер представила, каково это, иметь красоту, а потом ее потерять. Каково быть изрубленным лезвием, как кусок живого мяса.

Вместе с вопросом пришло желание об этом узнать. Однако Клер даже не бросила взгляд на бритвы, сложенные в ведерке вместе с зубными щетками и пинцетами. Конечно, лезвия у бритв были острые, но ее они не возбуждали. Другое дело нож, лежавший всегда у нее в кармане. Клер достала его и нажала на кнопку, выпуская лезвие. Почти такой же нож, как у него. Она не знала имени того существа, поэтому лишь прошептала вслух:

– Изувеченный!

Каково быть таким? Она поднесла лезвие к лицу. Что, если изо всех сил полоснуть им по щеке? Что тогда останется от красоты? Станет ли она тогда такой, как он?

Мрак в зеркале будто несся по некоему причудливому лабиринту. Наверное, это была игра мрака, смешавшегося со скудным освещением в ванной, но Клер казалось, что изображения в зеркале движутся по той же роскошной галерее, по которой она шла во сне. Лишь ее отражение оставалось на месте, золотистое на фоне мрака. Оно привлекало демонов, как свет. Такой яркий свет, какой источала она, будил обитателей царства тьмы к жизни, делал их возбужденными и агрессивными. И кто-то ждал ее там, в конце тоннеля. Кто-то, кого она хотела увидеть и увидеть боялась.

Лезвие в ее руке дрогнуло. Она не могла нанести себе рану. Не могла изувечить себя. Это было притягательно и страшно. Но у нее не хватало смелости. А ведь в какой-то один безумный миг ей показалось, что она не только сможет, а должна это сделать. Но странный хриплый голос прервал ее мысли.

– Корделия!

Снова имя из сна. Клер внимательно глянула в глубину зеркала, и нож выпал у нее из рук. На миг ей показалось, что она видит жутко израненное лицо рядом с собственным отражением. Как сильно порезы на нем подчеркнули контраст с ее собственной нетронутой ножом кожи.

– Надо дорожить тем, что у тебя есть. Посмотри на меня! Я собой совсем не дорожил. Из-за такой, как ты, между прочим…

Клер вздрогнула. Неужели ей опять снится сон? Только теперь это был сон наяву. Она никогда в жизни не курила, не пила спиртного и не принимала наркотиков, так откуда же тогда такие галлюцинации?

Руками она уперлась в раковину перед зеркалом, чтобы не упасть. Упавший нож лежал на кафельном полу и как будто ждал. У Клер не хватало сил поднять его и вновь столкнуться с сомнениями.

Миг она смотрела в раковину, чтобы успокоиться. Но остатки воды на дне у слива в полутьме казались смешанными с кровью. А ведь Клер не пролила ни капли. У нее не хватило храбрости, чтобы самой себя порезать. И все же она открыла кран, чтобы чистая фильтрованная вода смыла нечто бурое и густое с кромки слива.

Когда Клер подняла глаза на зеркало, в нем уже не было чужого отражения. Только ее собственное испуганное лицо белело на фоне густого зеркального мрака. Ну, вот. Ей только почудилось. Она удивилась тому, какой реалистичной может быть простая галлюцинация. Такой же ощутимой и реальной, как лезвие ножа на коже.

Впервые за долгое время Клер спустилась в метро и как будто оказалась в каком-то космическом мире начищенных стен и полов, эскалаторов и рельсов. Людей, двигающихся по расписанию поездов подобно тупым сомнамбулам. В метро все казалось техническим и абстрактным, как в каком-то микрокосме. Ступив на эскалатор, Клер так увлеклась разглядыванием ярких рекламных плакатов на стенах, что не сразу обратила внимание на стоящего впереди пассажира. У него были очень красивые русые волосы по плечи. Пшеничные пряди рассыпались веером по стоячему воротничку. Они придавали его облику нечто аристократичное. Где-то она его уже видела! Клер ощутила такое резкое желание увидеть его лицо, что оно будто зарядило магнетизмом все вокруг. И мужчина обернулся к ней, словно услышав призыв.

Да, она его уже видела. Но еще не так близко, не так отчетливо. От изумления Клер чуть не выпустила поручень эскалатора. Лента двигалась, а ее пальцы потели так, что она почти не могла удержать равновесие. Сердце стучало в бешеном ритме. Ее всю будто окатили ведром ледяной воды.

Это лицо! Лицо юноши из толпы, который появлялся каждый раз, когда с людьми происходили какие-то несчастные случаи. Как же он все-таки был красив! Клер не помнила, чтобы видела в своей жизни нечто более прекрасное и правильное, чем эти черты. Вот бы его нарисовать. Ей хотелось догнать его и задержать или хотя бы окликнуть, но она понимала, что он вряд ли остановится. От него веяло какой-то ужасающей недоступностью, как от ледяной глыбы. И все равно ей хотелось смотреть и смотреть на него, не отрываясь. Хотя что-то в нем пугало, и очень сильно. Клер не могла этого объяснить.

Она только знала, что сейчас пойдет за ним, даже если им будет не по пути. Только он не спустился вниз, хотя и стоял далеко впереди нее. Но у самого конца пути он вдруг исчез. Клер успела заметить его на эскалаторе, поднимавшемся вверх. Красивое лицо мелькнуло прямо напротив нее у поручней. Клер обернулась, чтобы проследить взглядом подъем эскалатора. Станет ли его лицо уродливым, как в первый раз, когда она за ним наблюдала. Но движущиеся ступени уносились вперед так быстро, что ничего уже было не разглядеть.