А. Н. Попов обосновывал вывод о том, что Русская Правда охватывает историю развития уголовного права на протяжении длительного периода от Ярослава Мудрого до Владимира Мономаха[62]. В процессе развития этого источника права был осуществлен переход от понимания преступления и наказания как частного дела самих конфликтующих лиц к осознанию необходимости участия государства в рассмотрении уголовных дел и наказании виновных лиц. Переход был трехступенчатым. Первоначально, на первой ступени, существовала семейная месть, а денежное вознаграждение имело характер дополнительного наказания. На второй ступени согласно установлениям Ярославичей основным видом наказания становится денежное вознаграждение, а месть устраняется. Однако денежное вознаграждение еще понимается как достойная компенсация за обиду потерпевшему, т. е. носит характер гражданско-правовой санкции. Третья ступень развития русского уголовного права характеризуется переходом к наказанию как прерогативе государства и введением новой санкции в виде потока и разграбления.
Из институтов и норм частного права, закрепленных законодательством Древней Руси, российскими правоведами во второй половине XIX в. наиболее интенсивно исследовались институты семейного и наследственного права. Нормы обязательственного права и другие институты гражданского права долгое время оставались мало исследованными. По проблемам наследования по русскому законодательству И. Д. Беляев в 1858 г. в Московском университете защитил магистерскую диссертацию на тему «О наследстве без завещания по древним законам до Уложения царя Алексея Михайловича»;
В. Н. Никольский в 1859 г. в Московском университете – магистерскую диссертацию на тему «О началах наследования в древнейшем русском праве. Исторические рассуждения»; П. П. Цитович в 1870 г. в Харьковском университете – магистерскую диссертацию на тему «Исходные моменты в истории русского права наследования»; И. Ф. Рождественский в 1838 г. в Санкт-Петербургском университете – докторскую диссертацию на тему «Историческое изложение русского законодательства о наследстве»; В. Г. Демченко в 1877 г. в Киевском университете – докторскую диссертацию на тему «Существо наследства и призвание к наследованию по русскому праву».
А. Г. Станиславский в 1851 г. в Казанском университете защитил докторскую диссертацию на тему «Исследование начал имущественных отношений в древнейших памятниках русского законодательства»; С. М. Шпилевский в 1866 г. в Московском университете – магистерскую диссертацию «Союз родственной защиты у древних германцев и славян», а в 1870 г. там же – докторскую диссертацию «Семейные власти у древних славян и германцев». В 1884 г. А. И. Загоровский в Московском университете защитил докторскую диссертацию на тему «О разводе по русскому праву».
В числе наиболее значимых монографий по проблемам частного древнерусского права можно выделить труды, посвященные отношениям собственности. Это работы Ф. Л. Морошкина «О владении по началам российского законодательства» (М., 1837); А. Г. Станиславского «О происхождении положительного права» (Харьков, 1856); О. Ф. Ланге «О правах собственников супругов по древнерусскому праву (СПб., 1886); А. С. Мулюкина « Об индивидуализме древнего русского гражданского права» (Одесса, 1911).
По вопросам семейного и наследственного права опубликовали монографии Р. М. Губе «История древнего наследственного права у славян» (Варшава, 1877); А. И. Стоянова «Зачатки семейного права у первобытных народов» (Харьков, 1884); В. И. Никольский «О началах наследования по древнему русскому праву» (М., 1859); А. Г. Смирнов «Очерки семейных отношений по обычному праву русского народа» (М., 1978); А. И. Загоровский «О разводе по русскому праву» (Харьков, 1884). Отношения, вытекающие из обязательств по русскому праву, исследованы в работах А. И. Загоровского «Исторический очерк займа по русскому праву до конца XIII ст.» (Киев, 1875); Л. В. Гантовера «О происхождении и сущности вечно чиншевого владения» (СПб., 1884); М. И. Ясинского «Закупы Русской Правды и памятников западно-русского права» (Киев, 1904).
Одна из характерных черт науки частного права тех лет состоит в наличии устойчивого представления у определенной части российских цивилистов о праве как важнейшем нормативном регуляторе славянских и иных народов Европы, который возникает раньше государства и выражает лучшие качества народного духа и его быта. Свою задачу российские цивилисты видели в справедливом, правдивом изображении исторического процесса возникновения права. Так,
С. М. Шпилевский, отстаивая тезис о самобытном развитии права, отрицает наличие в Русской Правде положений, заимствованных у варягов. Возможное сходство отдельных норм древнерусского права и варяжского он обосновывает сходством быта европейских народов. По его мнению, правильно понять Русскую Правду можно только в неразрывной связи с действовавшими русскими обычаями и церковными законами.
A. И. Загоровский также признавал решающую роль обычного права в Древней Руси. Свой вывод он обосновывал обычаями, которыми традиционно регулировались брачно-семейные отношения, допускавшие действительную свободу брака при сохранении мужского приоритета в этом вопросе. С появлением христианства и чужеземного законодательства возник острый конфликт между традиционными и новыми нормами по вопросам заключения и расторжения брака. Старые обычаи характеризовались простотой оформления разводов, тогда как новые практически запрещали эту свободу, расторжение брака становилось редким исключением и могло быть только с согласия церкви. Проблема разрешилась компромиссом: церковь не стала требовать столь строгого соблюдения ее канонов по вопросам брака, а народ обязывался постепенно менять свое обычное семейное право. Однако русский народ в своей основной массе не спешил переходить на чуждые его правосознанию нормы и утверждался во мнении, что развод – дело частное, а личная воля супругов и есть действительный закон для брака.
Помощь церкви пришла от государства, которое постепенно своими законами максимально ограничило число оснований для расторжения брака. Но, как отмечает А. И. Загоровский, реальная жизнь по-прежнему не могла похвастаться крепостью брака. Поэтому ученый пишет о неизбежности реформирования семейного права в сторону предоставления супругам большей свободы в вопросах развода.
B. Н. Никольский также признает решающую роль обычного права в регулировании общественных отношений. В работе «О началах наследования в древнейшем русском праве» он идет еще дальше и формулирует оригинальные, заслуживающие внимания выводы относительно статуса человека в условиях родового строя, предполагая отсутствие у человека той эпохи понятия прав и достоинства личности. По мнению этого ученого, индивид как часть известного целого, как член известной массы подобных людей не являлся самостоятельным лицом. Устройство первоначальной жизни наших предков, основанной на твердом сознании родового единства и крепости родственных уз, исключало возможность индивидуального владения недвижимым имуществом. Древнерусское право не знало института наследования по завещанию. Предсмертная воля древних не выходила за пределы распределения имущества между детьми. Умирающий в те времена не мог отказать свое имущество стороннему лицу, минуя прямых наследников[63].
Сопоставляя византийские законы о наследовании с древнерусскими, В. Н. Никольский приходит к выводу, что принятие христианства и влияние Византии не смогли изменить ни начала древнерусского семейного быта, ни воззрения населения. Они только смягчили их до известной степени и придали им определенный юридический характер, которого древний юридический быт Руси до этого времени не имел. В. Н. Никольский, сохраняя верность пониманию права как объективно развивавшегося явления, твердо верил в неподвластность государственному регулированию исторически сложившегося обычного наследственного права[64].
