«И когда-нибудь я увижу его своими глазами», - подумал Олег.

- Значит, наместник следит за людьми, также как я следил за лесом?

- Нечто общее в этом есть, да.

- А раз я наместник, то я должен как-то о них позаботиться?

- Лучше будет сейчас тихонько посидеть в усадьбе, пока мы с Тео не придумаем, как вытащить тебя отсюда и как найти тебе новое тело.

- Но, быть может, я смогу что-то сделать для этих людей, пока я в теле Бокучара. Я бы хотел попробовать, Олег.

Они прошли мимо жилища, в котором во времена детства Олега, жила бабка Чаруха. Кто-то, завидев их, скрылся за дверью избы.

- Какой-то крестьянин не поехал в поле.

- Я хочу поговорить с ним, Олег.

- Правда, не стоит…

Но Леший уже отворил калитку и шагал к крыльцу. Под тяжёлыми сапогами  прогибались гнилые, но выкрашенные доски. Леший по-хозяйски открыл дверь. Он никогда не стучался, считал это странным обрядом. На пороге стоял щуплый, сутулый мужчина. Ноги его покрывали еле-еле утепленные лапти. На голове сидела баранья шапка, изъеденная молью. Он тут же снял ее и принялся скручивать в руках, отчего его вены наполнились, и густой сетью покрыли кисти.

- Батюшка, - начал он и упал на колени. – Прости меня! Не поехал я сегодня в поле. Нездоровится мне. Совсем плохо что-то. Негоден я для работ сегодня, - сказал он и протянул Бокучару свою дырявую шапку.

- Зачем это? – спросил Леший Олега шепотом.

- Это он так кается в том, что пропускает работы.

- И что мне делать с его шапкой?

- Можешь взять.

- А могу простить?

- Это будет непохоже на Бокучара, но один раз, думаю, можно поступить и так.

Леший наклонился к мужику и помог встать.

- Не нужно мне твоей шапки, человек. Расскажи, чем ты болен?

Крестьянин оторопел. Никогда Бокучар не снисходил до того, чтобы пройти через деревню, а в тощих избах его не видели даже старожилы. Мужик что-то промямлил себе под нос, переводя недоумевающий взгляд с Бокучара на Олега и обратно.

- Ну же, -  сказал наместник.

- Говори, чего ждешь? – сказал Олег грубо, но это помогло крестьянину начать.

- Чем я болен, батюшка? Изволите узнать, чем мужик болеет? А я вам покажу, чем он болеет, если пройдете ко мне в дом. Если вы соизволите…

- Пошли.

Они прошли сени и оказались в единственной комнате с печью. На самой печи горой лежало какое-то тряпье. На полу лежали три крохотных горшка, таких маленьких, что не хватит, чтобы накормить ребенка. В углу стоял покошенный стол на трех ножках, а на нем лежало нечто, что, судя по следам зубов, было съедобным. Увиденного хватило, чтобы понять, отчего мужик не может больше работать, однако он имел, что еще показать наместнику. Мужик поднял с пола кусок ткани, отодвинул две половицы и достал из-под пола льняной мешок. Достал он его с поистине святым трепетом.

Олег положил руку на эфес меча.

- Вот, батюшка, погляди.

Мужик приоткрыл мешок перед Бокучаром.

- Я не пойму, - признался Леший. - Морковь и две картофелины?

- Это все его запасы еды, - пояснил Олег.

- Да. Точно так. Больше ничего нет. И месяца не пройдет, как я лягу в землю сырую, - заревел мужик. - Ведь если у меня нет сил работать в поле, так значит и есть мне будет совсем нечего. Избу отдадут кому-нибудь еще. Кому-нибудь поздоровее. Вон, Керсан уже давно мне подмигивает, пес этакий. Наместник, только не Керсану, молю! Кому угодно, только не этой гадюке!

Леший неожиданно развернулся и пошел прочь. Олег побежал за ним, а мужик так и остался утирать слезы над мешком с морковью да двумя картофелинами, гадая, что теперь с ним будет.

- Я никак не возьму в толк, - сказал Леший, когда Олег догнал его. – Как может с голоду погибать человек, когда у меня живот такой, словно в нем лежит вся еда деревни?

- Ну, отчасти так и есть. Я же сказал, что крестьяне все отдают наместнику. А наместник – это ты.

- Это неправильно.

- Но так повелось.

- Значит, неправильно повелось!

- А что ты кричишь? Я с тобой согласен – это все неправильно, но что мы можем поменять? Это было придумано во дворцах далеко отсюда. Что мы можем сделать?

 - Я покажу тебе.

Они добежали до усадьбы. Леший взял на кухне большой мешок, набитый посудой, и вытряхнул все на пол. С пустым мешком он зашел в кладовую, а вышел с полным.

- Что ты задумал?

- Буду лечить мужика. Пора и мне его кормить, если бывший наместник не кормил.

- Что значит «бывший»? – спросил Мокроус, которого привлек шум падающей посуды.

- Разберись, - скомандовал Леший Олегу, кивнув на советника.

- Да что здесь происходит? – завопил Мокроус и затряс крысиными лапками.

Леший выбежал из усадьбы. Олег попытался было придумать какое-нибудь объяснение Мокроусу, но решил, что это подождет и пустился за Лешим. Когда он выбежал на крыльцо, Леший уже скрылся из виду. Но он знал куда идти и вновь направился к избе, с голодающим мужиком.

- Батю-ю-ю-шка, - выл крестьянин. – Да что же это такое?

- Олег, - тихо сказал Леший, - я же добро ему сделал, чего он ревет?

- Как бы он твоего добра сейчас удар не получил. Ты посмотри на него.

Крестьянин повалился на пол и прижал к себе мешок с едой.

- Да как же это так? Да что же это творится, люди добрые?

- Тихо мужик, тихо. Тебе добро сделал наместник, - сказал Олег, присев на колено перед ним. – Но ты помалкивай об этом. Добро должно быть тихим, понимаешь? Ти-хим.

- Понимаю, - сказал сквозь слезы и сопли крестьянин. – Тихим.

- Вот и молодец. Не надо об этом шуметь. Теперь у тебя есть еда, и ты сможешь снова работать в поле, так?

- Так, - закивал мужик.

- Вот и хорошо. Завтра, ты должен быть в поле.

- Я буду, буду!

- Пошли отсюда, наместник, пока люди с самой окраины поля не собрались на его ор.

***

Тяжелый сундук упал на дно телеги. Теодор Кительсон вытер пот с лица. Все его книги, добытые всеми правдами и неправдами, уместились в одном лишь сундуке из грубого дерева. Он запрыгнул на козлы, и хотел было пуститься в обратный путь, но заметил какое-то белое пятно, скрывшееся за можжевеловым кустом.

- А это что у нас такое?

Он подошел к кусту и раздвинул ветви - ничего. Поднял прогнившую ветку, лежащую под кустом – ничего. Но тут белое пятно мелькнуло уже под широким листом лопуха.

- Так-так.

Под лопухом тоже ничего не оказалось. В десяти шагах от него что-то скользнуло по сине-зеленому мху. Теодор Кительсон побежал туда. Он посмотрел за камень, который мох покрывал сплошным ковром и чуть не потерял сознание от радости. За камнем, в куче опавших листьев скрылся паук-кукловод.

- Не может быть! Откуда ты здесь? Ведьмы ведь больше нет, - сказал он и призадумался. – Или я не прав?

Он оглянулся на телегу. Лошадь озадаченно встряхнула ушами. Ученый снова посмотрел вперед. Паук-кукловод пробирался через траву, оставляя на поверхности явный след.

- Эх, придется друзьям подождать, - сказал он и побежал следом за пауком.

Теодор Кительсон хотел выяснить, куда тот следует, и иногда, забываясь, подходил слишком близко, отчего паук нырял в глубокие слои травы, и терялся из виду, но вскоре вновь поднимался повыше и тогда ученый продолжал преследование, но с безопасного расстояния. Так они зашли далеко в лес. Теодор Кительсон узнал места, но вот в чем дело: эти места были такими до оказии с ведьмами. Деревья вновь крепко стояли на корнях, покрытые листьями. Лес принял старую форму. И это должно быть хорошо, но ученый не обрадовался. Будь Леший все еще хозяином леса, он бы не удивился переменам, но теперь, когда лес стал диким, неизвестно, как древние деревья смогли принять прежний облик. Сами ли, или при помощи неведомых сил? Но об этом, ученый решил подумать после, сейчас надо было следовать за…

- Где же ты?

Теодор Кительсон огляделся, но след паука-кукловода пропал. Трава, сквозь которую он пробирался не шевелилась.

- Как интересно.