Спал Давыд или нет, сказать трудно. Храпел он взаправду, однако периодически приоткрывал глаза, чтобы оценить, как далеко они уехали. Когда опричники проехали поля и вышли на большую северную дорогу, он проснулся. Всю дорогу Давыд просто сидел, прислонившись к бортам телеги и ждал. Опричники потянули известную в том краю песню:

Золотишко золотцо, ты куда же покатилось?

Так на солнышке искрилось, и покинуло крыльцо.

Золотишко золотцо, отчего ты убежало?

Я с тобою бед не знаю, как нам вместе хорошо!

Яков подъехал к телеге и сказал Давыду:

- Думаю, нам лагерем встать придется. Что скажешь?

- Чего? – не расслышал он из-за хорового пения.

- Скоро ночь, а дорога через лес вести будет. Как ни юли, а до Зеленого Яра только через лес.

- Ты испугался что ли, Яков?

- Нет. Обычная осторожность. Надо бы бивак устроить. На въезде в лес. А утром проедем спокойно.

- Согласен. Скажи нашим, чтобы горланили потише, а то голова раскалывается.

- Еще бы.

- Я тебя прошу, не стой над душой, - сказал Давыд.

Яков уехал вперед и раздал приказы.

Раньше большак, что соединял Лысовку и Зеленый Яр, являющийся частью большого южного тракта, пролегал через необъятные, дикие, поросшие высокой травой и сорняками поля. Но с тех пор как Глухой Бор начал молчаливое завоевание,  дорогу со всех сторон окутал лес. Где-то она шла вдоль, где-то едва заходила в лес, но примерно на середине пути, дорога исчезала под аркадой темных крон. В таком вот месте закат застал опричников. Решено было встать лагерем и разжечь костер. Они прихватили немного запасов Бокучара, так что еды было море. Выпивки не было совсем. Яков проследил, чтобы никто ничего не взял. Он не следил лишь за Давыдом.

- Ну что мужики? Скучаете? – спросил голова и кинул два больших бурдюка с вином.

- Ого, а ты где взял то? – спросили опричники.

- Места знать надо, Клюв, - сказал он опричнику, который кончик носа потерял в бою.

- Давыд, ты опять за свое?

- Да как же ты достал то меня за сегодня! Посмотри на них, сидят угрюмые, как тучи дождевые. Дай им чуть-чуть повеселиться.

- И так вся жизнь - одно веселье, когда они последний раз бандитов били? Когда последний раз на дела настоящие ходили? Только подать собираем, да бока отращиваем. Тем более мы сейчас стоим лагерем в Глухом Бору. Ты сам слышал об этих местах. Этот лес губит тех, кто по-панибратски к нему относится.

- Один бурдюк то чего сделает, Яков? – спросил Фома.

- Где один, там и второй.

- Так забери один, а нам второй оставь. Мы дурить не будем, чай, не дети малые.

- Как знаете. Когда вас волколак утащит, послушаю, как вы запоете. Дурни, - сказал он и уселся подальше от остальных, оставив оба бурдюка в распоряжении опричников.

Стемнело. Ночь подкралась и всей своей тушей рухнула на лес. Опричники галдели, расположившись под деревьями. Не веселились лишь двое. Но один из них вскоре провалился в сон. Давыд только этого и ждал. Тотчас он подскочил в телеге и принялся переворачивать все, что видит. Сундуки, ковер, утварь, все летело прочь.

- Эй, Давыд! Ты чего потерял? – спросил один из опричников.

- Меч! Где он? Кто видел?

- Опа. Как же ты его так? Нехорошо. Именной же был, - покачал головой другой.

- И без тебя знаю, что именной. Разрази меня Перун! Где я его оставил?

- Может упал по пути где?

- Давайте Якова разбудим? Он подскажет, где искать?

- Нет! Не будите, пусть спит. Он сегодня командовал весь день. Устал поди.

- А что делать? Где искать?

- Поскачу-ка я обратно по тропе, авось, попадется где-нибудь.

- Как ты один-то то поскачешь? Давай я с тобой! – сказал опричник с краснющими глазами.

- Ты встать то не сможешь. Давай я поеду, Давыд, - предложил другой.

- Елизар поедет, - сказал главарь.

Тот удивился не на шутку. Он уминал баранину и совсем позабыл о договоренности. Наконец сообразив, под многозначительным взглядом Давыда, он подскочил, отряхнулся, а через мгновение сидел верхом и облизывал пальцы покрытые жиром.

Всадники выехали из лесу и поскакали в деревню. Они ехали не спеша, близко друг к другу. Один всадник что-то объяснял второму. Долго объяснял. По нескольку раз. Когда до второго, наконец, дошло, они перешли на галоп. До деревни они добрались глубокой ночью.

Яков проснулся от того, что в дерево, которое служило ему опорой, прилетел сапог.

- Что за чертовщина? - проснулся он.

Среди опричников начался кулачный бой, причину потом вспомнить никто не мог, но в момент бойни, все знали, что по-другому было нельзя. Яков влетел в разъяренную кучу, раздавая трезвые тумаки по пьяным головам. Попутно он лупил их, пущенным в него же сапогом. В толпе он углядел босого на одну ногу опричника, что полз на четвереньках подальше от драки, Яков нанес ему удар ногой с замаха, известного в народе как «от души». Опричник подскочил словно кот, в которого кинули ночной горшок.

- Тихон! Матерь твоя тебя не учила сапогами не раскидываться? А, красавица? Куда же ты с пира, без сапога побежала? Забирай давай! – кричал Яков, лупя его этим же сапогом куда придется.

- Все! Все! Яков! Я не в тебя хотел!

- Да мне без разницы, куда ты хотел.

- Я понял, понял. Прости, ну же.

Яков вернулся в толпу и начал по очереди укладывать их на землю. Благо большинство держались на ногах как новорожденные телята, а потому подсечки воспринимали с большой охотой. Пару ударов локтями Яков получил от самых активных молодчиков, их пришлось приложить еще и по голове. Когда все улеглись, он спросил:

- Какого лешего вы творите, а? Давыд, ты как это допустил? – возмутился он, ища глазами главаря.

- А он ускакал, - сказал, потирая спину Фома.

- Как ускакал? Куда?

- За шлемом вроде как, - сказал кто-то.

- Нет, за палицей!

- За щитом, точно я говорю.

- Да за мечом он поехал, я точно помню. Он его потерял в дороге где-то, - закончил Фома, и попытался встать на ноги. – И Елизара прихватил с собой.

- Как давно он уехал?

- Да давненько. Мы песни четыре спели точно, пятую вот не успели.

- Успели бы, если бы кое-кто не устроил тут... - краснощекий опричник ткнул локтем в плечо другого.

- Я устроил? Ты на себя посмотри, Румян Румяныч! – сказал тот и ударил в лицо краснощекого. В этот раз в драку больше никто не вовлекся, и их растащили по разные стороны бивака.

- Беда будет. Точно будет, - сказал Яков. – Так, кто сможет ехать верхом?

Все как один подняли руки в воздух. Двоих при этом вырвало. Все разразились громким смехом. Кроме Якова.

- Как вернемся к князю, сменю отряд. Хватит с меня, синих свиней гонять по деревням. Я вам не пастух. Сидите тут все, пока я не вернусь!

- А ты куда?

- За Давыдом поеду. Может, верну его.

- Почему может?

Яков не ответил. Он запрыгнул на лошадь и помчался в Лысовку.

***

- Меч я забрал. Ну что, ты его видел? – спросил Давыд.

- Там свеча горит в доме, похоже, он не спит, - ответил Елизар.

- Пошли, не будем тянуть.

- Давыд, а по-другому точно нельзя? Ты точно знаешь, что иначе никак?

- Елизар, кто тут голова?

- Ты, Давыд.

- Так чего же ты спрашиваешь? Конечно, знаю. Пошли.

Две тени перемахнули через забор и растворились в темноте двора.

Сизый сидел за столом и думал. Думы темные и тягучие, как деготь не давали уснуть. Почему он совершил так много зла? Почему боги дозволили ему сделать столько зла и при этом жить? Что его спасало все это время от смерти, когда та была рядом? А если что-то и спасало то для чего? Ответы, на сверлящие голову вопросы, найти он не мог. Еще и Олег снова куда-то пропал, прихватив  меч. «Наверное, опять пошел в лес, разбираться с Лешим», - думал он. Что же такое случилось с мальчиком? Откуда к нему закралась мысль, что он не мой сын? Кто ему рассказал? Опять вопросы без ответов.

В дверь постучали.

- Олег? Мальчик мой! Сейчас отворю! Как же ты меня напугал, - сказал он и открыл дверь. Он не успел сообразить, как пролетел через полкомнаты и рухнул на пол.