Фрейлины тоже не были в восторге от нового места проживания. Их разместили в большой проходной комнате, одна сторона которой выходила к покоям Её Величества, а противоположная — в вестибюль. Возле стен аккуратно, как в пансионате, выстроились узкие кровати и тумбочки для личных вещей, у окна стоял большой туалетный стол, один на всех, как в гримёрной. Их платья вместе с туалетами королевы отнесли в гардеробную, где суетились пиранийские служанки. Комната Доры Инсары, к счастью, находилась в значительном удалении — требовалось пройти почти половину этажа, чтоб попасть к ней в гости, и девушки таили надежду, что в своём почтенном возрасте Дора Инсара не сможет навещать их так часто, как ей хотелось бы.

Через несколько минут в будуар явилась леди Мари с приставленными дамами: всем им были даны инструкции, и женщины без промедления приступили к делу. Ева-Мария была отведена в туалетную и искупана в круглой мраморной ванне, после чего облачена в венчальный наряд — прекрасное платье из белой парчи и вышитую жемчугом фату. Долго не могли найти фамильные бриллианты (подарок жениха), потом щипцы для завивки, свадебный веер и ещё кучу всяких мелочей. Всё делалось в спешке, пиранийские и эриданские служанки метались по комнатам, церемониймейстер потерял голос, а за окном уже стало вечереть. В конце концов принцессу подняли со стула и сопроводили к карете (подарок жениха). Перед дворцом толпились люди — зима в Пирании была тёплой и бесснежной, на улицах цвели деревья и порхали птицы. Ворота открылись, и роскошный кортеж невесты двинулся к церкви. Среди горожан возникло движение: задние ряды напирали на передние, чтоб лучше разглядеть девушку и её свиту. Заграждение из стражников не выдержало натиска, и толпа хлынула вперёд, топча белоснежный ковёр, усыпанный белыми розами. К моменту, когда советник с королевой достигли церковного крыльца, позади визжали и свистели, заглушая музыку: это местная полиция с целью наведения порядка поливала граждан водой из брандспойтов.

В церкви царила напряжённая атмосфера ожидания. Внутреннее убранство помещения сильно отличалось от эриданских храмов: всё здесь кричало роскошью, пышностью и богатством, затмевая даже королевский дворец. В середине на специальном возвышении стоял священник, а рядом с ним скучали Лорит и сир Орк. Король был в белом камзоле и белой шляпе; в церкви было душно, и он утомлённо обмахивался кружевным платком, но при виде невесты ожил и приосанился. Как только Ева-Мария переступила порог, тысячи лиц в полнейшей тишине повернулись в её сторону. Заиграла музыка, и советник почувствовал, как вздрогнула рука королевы на его предплечье — ему даже показалось, что Ева-Мария сделала нерешительное движение к выходу, и во избежание каких-либо порывов с её стороны Фину пришлось обнять девушку за пояс и вести. Маленькие девочки из знатных семей, одетые ангелками, запели, осыпая невесту белыми лепестками, а ноги королевы всё больше слабели. Когда пара достигла священника, девушка была близка к обмороку. Улыбка на лице Лорита сразу увяла.

— Что это такое? — пробурчал пиранийский советник.

— Вероятно, корсет слишком сильно затянут, — соврал канцлер-страж.

— Слыхал я эту песню. Девицы вечно упрямятся, как доходит до дела.

— Может, следовало обождать до утра? Королева утомлена с дороги.

— Нет уж, быстрей начнём, быстрее кончим. Не срывать же венчание, чёрт побери! Поженим и дело с концом, а то мне ни сна ни покоя с вашей свадьбой, — сир Орк повернулся к священнику и махнул рукой. — Давай, приступай!

Святой отец с невозмутимым видом (очевидно, подобные сцены здесь были не редкость) обратился к молодой паре с напутственным словом, ещё раз спросил их согласие, потом прочёл три длинные молитвы, испрашивая благословения у Господа, и советникам подали венцы, которые они должны были держать над головами подопечных в продолжение всей церемонии.

— Господи Боже наш, славою и честию венчай их! — затянул священник, воздевая к иконам руки, и началось нудное, бесконечно долгое чтение евангелия. Молодым поднесли чашу с вином — символ радости и скорби, которые им предстояло делить до самой смерти. "Я бы тоже не отказался промочить горло", — заворчал, стоя над Лоритом, дед. Затем руки новобрачных соединили, и король с королевой под торжественное пение трижды обошли вокруг аналоя. Фата больше не скрывала прекрасного бледного лица Евы-Марии, и по церкви ползли многозначительные шепотки. Под конец пару подвели к алтарю, и священник произнёс слово назидания, после чего король, королева и свидетели поставили под брачным контрактом подписи, при этом перо так плясало в пальцах Евы-Марии, что она вся испачкалась чернилами. Возникла заминка: все терпеливо ждали, когда Её Величество снимет перчатку, но тут в завершение всех бед королева уронила на пол кольцо (подарок жениха), и оно, сверкая изумрудным огоньком, откатилось к ногам гостей. Все обмерли, Лорит растерялся и побледнел. Пока придворные суетились и толкались, кто-то вложил перстень в руку принцессы.

— Sudarynya obronila, — невозмутимо сказали по-мроаконски.

— Спасибо, — это было так неожиданно, что слова благодарности замерли у неё на губах, превратившись в слабый шёпот. Кольцо было возвращено на пальчик, и под всеобщие поздравления, к которым примешивались шепотки и пересуды, супруги покинули церковь и направились во дворец.

— Кто этот человек, поднявший Ваше кольцо, сударыня? — ревниво поинтересовался Лорит, едва за супружеской парой захлопнулась дверца кареты. — Вы знаете его, не так ли?

— Понятия не имеем, — ответила Ева-Мария, — ведь это Вы приглашали гостей!

— Бог мой, донна! Я видел, как Вы флиртовали с ним — умоляю, не лгите мне!

— У Вас нет никаких оснований подозревать нас во лжи, сударь, всё это Вам померещилось!

— Как, и падение кольца тоже?

— Не исключено, Вы ведь пили вино из церковной чаши!

— На что это Вы намекаете, сударыня? — вскричал король. — По-Вашему, я пьян?!

— Мы ни на что не намекаем, и перестаньте придираться к каждому слову!

— Вы полагаете, что я ищу причину для ссоры? Не я ронял обручальные кольца во время службы!

— Ах, сколько шума из ничего! Почему же Вы сами не подняли? Тогда мроаконец не подошёл бы к нам!

— Откуда Вам известно, что это был мроаконец? Вы сами себя выдали, мадам: не смейте более говорить, что между вами ничего нет! — истерично взвизгнул Лорит.

— Вы не отличаете мроаконский от пиранийского?

— Я не верю, что это была случайность! Не уходите от ответа!

— Весь этот вздор не заслуживает нашего внимания! — высокомерно ответила Ева-Мария, открыла веер и отвернулась к окну. Лорит надулся и, нервически поправляя манжеты, стал смотреть в другую сторону.

Сразу после венчания в тронном зале устроили грандиозный свадебный ужин. Жених и невеста сидели в центре стола и принимали поздравления. По пиранийской традиции, они ели с одного прибора и пили из одного кубка — более нелепого и унизительного обычая королева не могла себе представить, поэтому она почти не притрагивалась к еде, несмотря на то, что с момента прибытия у неё во рту не было ни крошки. Пить вино ей тоже не хотелось, а поскольку торжественным речам и тостам не было конца, то Лорит, каждый раз пригублявший из золотого свадебного кубка, очень скоро захмелел и стал посматривать на девушку особым приторным взглядом, а его колено всё чаще прижималось к её платью. Во время пятьдесят шестой смены блюд король Пирании улучил момент и, проводя кончиком носка по туфельке Евы-Марии, прошептал:

— Сударыня, Вы подобны ангелу, занявшему место над моим правым плечом! Ах, как я благодарен Господу за столь прекрасного хранителя!

— Скорее, Вам следует благодарить нашего советника, — кисло ответила та.

— В великой книге бытия начертано: мы предназначены друг другу. О, если б Вы знали, какой восторг переполняет меня, какие пылкие признания готовы сорваться с моих губ! Я счастлив, как никто из смертных! Наконец-то две великие страны соединит любовь!