- То есть?

Ричард вертел схему и так, и этак. И еще вверх ногами, но понятней она не становилась.

- Смотри, с регалиями мы разобрались... более-менее... с остальным тоже... альвы дали средство, затуманивавшее разум... люди были внутренне готовы к бунту, но боялись... а вы убрали страх...

- Не мы, альвы... - уточнил Грен, заканчивая вышивать серебристую бабочку. Она была крохотной, двумя пальцами накрыть можно, но в то же время выглядела совершенством. - Они принесли... это... не спрашивай, наши не знают, чем это было, но на людей действовало... странно... те, кто был наделен силой, ее теряли. А те, кто силы был лишен, вдруг впадали в ярость... даже самые кроткие из вас вдруг вспоминали какие-то обиды... Хватало малости, чтобы разжечь их гнев...

...вирус.

Вот что это напоминало.

Альвы и биология, им ведь близко это, магия жизни... и глуп тот, кто полагает, будто магия эта не способна убивать.

- ...хуже того, что зараза эта передавалась от человека к человеку... нет, вскоре все возвращалось на круги своя, но на дней пять-семь люди...

За пять-семь дней многое успеть можно.

***

В императорском дворце играла музыка.

Для серого человека она не была цельной. Вот скрипки. Легки и непостоянны, что дворцовые кокетки в своих симпатиях. Порхают, наполняют залу собой, отвлекая внимание от тяжелого контрабаса, но его звуки нет-нет, да прорывались сквозь щебетание скрипок.

Нежные напевы арфы...

...и скрип половиц под ногами. Сапоги сияют, кавалеры тоже... и лайры ныне более благосклонны, нежели обычно. Их мысли заняты грядущим балом, на котором Император, наконец, огласит свое решение, и на хорошенькую головку шиммерийской невесты возложат Малый церемониальный венец, обозначив статус ее.

Шиммерийка ныне восседала в кресле, видом всем показывая, что решение давно уж принято, а бал - это так, условность... в новой для себя одежде она выглядела несколько несуразно. Бледно-лиловый цвет платья лишь подчеркивал смуглоту ее кожи. Хитрая прическа делала голову похожей на шар, в который воткнули с полсотни блестящих шпилек. И ленточки... ленточек слишком много.

Шея коротковата.

Плечи узковаты.

Да и сама она, безусловно, проигрывает по сравнению с лайрой Орисс, которая ныне позволила себе явиться. И в платье цвета изумруда она была прекрасна.

- Она совершенство, верно? - Император опирался на балкон. Ныне он не соизволил явить себя подданным, благоразумно накинув завесу неприметности.

- Вы о ком?

Император лишь улыбнулся.

- Посмотрите на это создание... такое хрупкое... такое невинное с виду...

- И ядовитое, как карракская кобра.

- Не без того, - согласился Император, - но ныне для всех она - жертва моего коварства...

Шиммерийцы следили за лайрой Орисс с неослабевающим вниманием, и, полагаю, отнюдь не потому, что видели в ней угрозу для сестры.

- И полагаете, если я сейчас велю арестовать ее, меня поймут? Скажут, что я пытаюсь избавиться от надоевшей любовницы проверенным способом, что она, непокорная, не пожелала удалиться в изгнание... или сочинят трогательную историю о любви ее и ребенке...

- Она не беременна.

- Когда это мешало трогательным историям?

- А когда вас смущали слухи? - серый человек наблюдал за женщиной, которая выглядела слишком беспечной, чтобы в эту беспечность поверить.

- Никогда, твоя правда, - Император отвернулся. - Но сейчас... многие недовольны грядущей помолвкой. Ты понимаешь, что у них всех имелась надежда усадить на трон свою... дочь, тетку, да хоть прабабку, если та достаточно бодра, чтобы держать корону. Они интриговали. Создавали союзы. Отравляли жизнь друг другу и получали от этого немалое удовольствие.

Лайра Орисс шла рука об руку с лойром Ульрихом, чье появление в столице не осталось незамеченным, как и раздражение, которым молодой человек пылал, что древний вулкан. Его гнев выплеснулся на тех, кого Ульрих полагал слишком ничтожными, чтобы навредить великолепной его особе, а дом его оказался не так хорошо защищен...

...конюший.

...и помощник повара...

...и тот лакей, чье лицо изуродовал ныне шрам. Он говорил особенно охотно, не за деньги, но из надежды отомстить, пусть и руками Тайной стражи.

Вот только знал он недостаточно...

...задание.

...и письма, прочесть которые не получилось, ибо хозяин сжигал их после прочтения, что было весьма благоразумно с его стороны.

- Сейчас они все, - Император провел рукой над залом. - ждут повода, чтобы в едином порыве вцепиться мне в горло...

- Армия?

- Армия... хотелось бы верить, что она на моей стороне, как-никак я плачу жалование солдатам, но будем реалистичны. Армией управляют полководцы, а они... фон Хаттерн... и Бельвер. Играски. Тамхейр... все выходцы оттуда, и как знать, что победит, верность семье или императору... их всех сдерживает Змей.

- Несмотря на то, что вы отвергли его дочь?

Император отвернулся.

И серый человек, бросив прощальный взгляд на танцующих, направился следом за тем, кто мнил себя хозяином мира, но не был свободен даже в простых своих желаниях. Император шел неспеша.

Балюстрада.

Коридор.

Высокие потолки, расписанные сложными узорами. Серому человеку это всегда казалось немного странным - какой смысл рисовать на потолках, если все равно никто не смотрит вверх?

Золото.

...золото повсюду... золотые цветы в золоченых вазах. И бледные капли жемчуга на их лепестках. Дрожание золотых листьев. Золотая осень гобеленов с псовой ли охотой, со сражениями... золотые рамы, слишком роскошные, чтобы кто-то обращал внимание еще и на полотно...

...золотые нити в мраморе пола.

Статуи и те, если случались белые и нагие, все одно сияли золотом.

Первое время все это обилие позолоты несказанно смущало его. Казалось, столь прекрасное место не терпит грязи... нет, убирались во дворце неплохо, в том числе и собственная его служба, но постепенно трепет ушел, сменившись пониманием: золото само притягивает грязь.

Чем его больше, тем хуже.

- Ты ведь понимаешь, что мне нужна поддержка Змея.

- Который все еще не оставил мысли навязать вам свою дочь второй женой...

- Постепенно я начинаю думать, что мысль не столь уж плоха... ты сам знаешь, какие у меня проблемы, - Император позволил себе быть откровенным, что означало крайнюю степень меланхолии. Приступы ее случались время от времени, отравляя жизнь не только повелителю.

Он становился придирчив.

Нетерпим к мелочам.

И капризен, как дитя. И если ныне он решит, что ему необходимо две жены, то не послушает и богов.

- ...и возможно, две жены лучше чем одна... в моем возрасте у отца было трое сыновей. И где мои братья?

- Где? - послушно поинтересовался серый человек, поскольку именно это от него требовалось.

- Альгарм, который и должен был надеть корону, ушел от горячки, Мальрих упал с лестницы... и будь уверен, обе эти смерти расследовали... да что там они, ни один из бастардов моего отца, которых он плодил, не задумываясь о последствиях, не дожил до двадцати лет... и полагаю, мне несказанно повезло. Это проклятье...

Император остановился перед резной дверью, на которой два дракона сплелись то ли в схватке, то ли в любовных объятиях, кто их, драконов, разберет.

- Так вот, если оно существует... а мы оба знаем, что существует, ты видел наше родовое древо... только один доживал до коронации. Моя прабабка только и делала, что рожала... ее предшественница ничуть не лучше... и все, кому случалось примерить корону Императрицы... каждая полагала, что уж она-то не позволит превращать себя в...

Дверь распахнулась от легчайшего прикосновения.

- ...династия всегда находилась на грани, но я подошел к этой грани ближе, чем кто-либо. И если вдруг завтра жизнь моя оборвется, то со мной рухнет и Империя.

...снова дверь, на сей раз простая, но из железного дуба. И ручка ее подернута синим маревом проклятья. Оно тянется к руке императора и, признав ее, засыпает.