- Прости, - шепчет она, но он безразличен к шепоту. И боль, накатывая волнами, заставляет говорить.
...об отце, который из шкуры вон лезет, пытаясь договориться с шиммерийцами. О самих шиммерийцах, прибывших утром.
Орисс смотрела.
Не только она. Весь двор собрался взглянуть на ту, которую шиммерийцы надеялись сделать Императрицей. Обычная девица. По-пустынному коротконога и толстовата. Смуглая ее кожа блестела, натертая маслом. И шелка развевались, позволяя оценить гладкое какое-то тело.
- Шиммерийки горячи в постели, - произнес он.
И сердце Орисс задохнулось от ревности.
А он понял и рассмеялся.
- Хорошая девочка. Злая. Так и быть, я позволю тебе вырвать ее сердце...
И это обещание звучит музыкой.
У девки плоское лицо, ее подведенные сурьмой глаза кажутся неприятно огромными. Золотые косы ниспадают до колен. А уж настоящего золота на ней столько, что странно, как девка ходить способна.
...ее сопровождает кормилица и карла, которая пробует всю еду. И ладно бы пробовала, есть яды, которые убивают медленно, так она еще и силой наделена, а потому способна распознать отраву.
И не только ее.
Двое кровных братьев за телохранителей... эти никого к сестрице не подпустят и даже на Императора смотрят косо, хотя он был добр к невесте. Усадил ее на подушки рядом с троном и о чем-то разговаривал.
С ней!
А Орисс осталась в тени... она надела зеленое платье, в цвет его дома.
И крохотную тиару, Императором подаренную. Тогда за этим подарком виделось обещание, а теперь... о, лишь немалая выдержка помешала содрать эту тиару и швырнуть в лицо обидчику.
Сволочи! И он, и отец...
Раскрытую ладонь целуют, и гнев уходит. О да, они все будут наказаны... они изуродовали Орисс своими желаниями... а теперь...
...старуха Исабелла вновь кружит, будто почуяла неладное. А чутью ее Император верит. И ныне удостоил Орисс личной встречи. Нет, не в своих покоях, это было бы слишком неприлично, с учетом того, что невеста его ныне во дворце.
Ее провели в малую гостиную.
Чай.
И сладости, к которым прикасаться не стоит, поскольку у Орисс слишком много недоброжелателей, чтобы рисковать...
...ей отдадут их головы?
Не только головы... ей покажут, что можно сделать с человеком, пока он остается жив... а жизнь в умелых руках будет длиться и длиться...
И она, со вздохом, закрывает глаза, запрокидывает голову, подставляя шею умелым ласкам.
Но не перестает рассказывать.
***
Темное дерево.
Дубовые шпалеры. И шелк, прикрывающий камень. Гобелены. Перекрещенные мечи. И тяжелые книжные полки. Эта комната всегда ей казалась слишком простой. Но Император испытывал к ней необъяснимую привязанность. Он и сам, когда случалось вырваться из круговерти дворцового церемониала, предпочитал обычную одежду, будто втайне мечтал стать кем-то простым, неприглядным.
Смешно.
И она улыбается. Это хорошая улыбка. Нежная. Искренняя. Орисс долго тренировала ее, и потому совершенно уверена...
Она приседает в придворном поклоне.
И Император подает ей руку.
Узкую и холодную.
Ее неприятно касаться теперь, когда Орисс знает...
...нельзя думать о своих снах. Он - неплохой эмпат, но и Орисс способна защититься от эмпатии, иначе ей было бы сложно поладить...
- Ты выглядишь чудесно, - как обычно, он первым начинает беседу. И подводит ее к креслу, усаживает. Разворачивает доску для игры, на которой застыли фигуры. Кто и когда начал эту партию? Орисс отмечает, что игрок был простоват.
Потерял и конницу.
И одну осадную башню. Половину пехотинцев... мага...
Но и с оставшимися фигурами можно играть.
...удивление ее любовника приятно. Да, она умеет... отец учил... она с юных лет играла и теперь... не важно. Важно, что Император оценил в первую очередь это ее умение. Странно. Все пели о красоте, не видя ничего, кроме этой внешности, а он...
- Благодарю, Ваше величество...
...а он не сказал, что здесь, наедине, можно позабыть о титулах. И не предложил называть его по имени. Плохой признак.
И она двинула пехотинца на разрисованное поле.
- Ты знаешь, зачем я позвал тебя?
- Нет, Ваше величество...
...он ответил.
Ровные ряды конницы... и оба мага, готовых к атаке. Выиграть эту партию невозможно, но Орисс не привыкла отступать.
- Ваш отец уверил меня в вашем благоразумии... в котором я сам имел возможность убедиться... - он говорит медленно, подбирая слова, хотя Орисс уверена, что правильные слова давным-давно подобраны. И эта сцена - действительно сцена, где ей отведена главная роль.
Что ж, она играет.
И ставит пехотинца под удар императорского некроманта, для чего тому приходится покинуть защиту конницы. Но доска наполовину пуста, и некромант не видит опасности для себя...
- Я рада служить вам, ваше величество.
- Вы прекрасно мне служили...
Прошлое время? Это не оговорка. Ей прямо указали, что место ее - в прошлом, а светлое будущее... у него сложное имя и сладкий аромат, шиммерийские масла всем известны. Она еще не раздвинула ноги перед императором, но это вопрос времени.
Впрочем... брак политический, поэтому все до последнего момента будут держаться приличий.
- Но ситуация изменилась... мне грустно говорить об этом... - и выражение лица его соответствует моменту.
- Вы... - ее голос дрогнул, а рука выдвинула конницу в безумную лобовую атаку, и император приподнял бровь, выражая высочайшее удивление. Прежде она проявляла себя более осмотрительным соперником.
И более умелым.
Его конница подается навстречу, желая смести помеху.
А осадные башни тянутся сзади, они слишком тяжелы, чтобы успевать за всадниками. Собственный замок Орисс беззащитен, не считать же пару осадных башен надежной преградой.
- Вы меня бросаете? - вопрос был задан. - Мой отец говорил... он...
Тонкий всхлип.
И осадная башня выходит вперед.
А собственная конница распадается на два фланга, пропуская удар.
- Вы... вы говорили, что любите меня... и мой отец... он...
- Орисс, прекратите, - Император поморщился. Но места для маневра почти не осталось, и конница его, пролетев сквозь поредевшие ряды соперника врезалась в осадные башни.
Лучники пригодились.
- Буду откровенен. Вы чудесная женщина. И впервые вас увидев, я был очарован... красотой. Умом. Манерами. Вы само совершенство и в иных обстоятельствах я был бы безмерно рад видеть вас своей супругой...
- Но?
Остатки конницы Оливии атаковали башни соперника.
И маг пришелся ко двору.
Некроманты императора оказались в стороне. Непростительная небрежность. Должно быть, разговор и вправду дался ему нелегко.
- Обстоятельства сложились не в нашу пользу.
- Мой отец...
- Этот безумный план с двоеженством? В нем что-то да есть... и полагаю, многие его поддержат... в частности лойр Кархам, который уже пять лет разрывается между женой и любовницей, - Император хмыкнул. - Но все же... воскрешать те обычаи - не самая лучшая идея...
Нет, не в плане дело.
И не в том, что найдутся те, кто обвинит Императора... да Боги, в чем только его не обвиняли, он ко всему оставался равнодушен...
- Я вам надоела?
- Нет...
...его конница догорала в белом пламени проклятия. А Орисс, выбросив эту карту, осознала вдруг, что ей позволено было выиграть.
- ...говорю же, вы чудесная женщина... и я сохраню вас в моем сердце.
Скорее в памяти. Сердца у него, как и положено Императору, нет.
...осадные башни пали.
И замок его открылся для удара.
Но бить Орисс не стала.
- Простите, - она отодвинула доску. - Мне не нужна такая победа...
- Даже так? - Император позволил себе снисходительную улыбку. - Чего вы хотите?
Молчание.
И доска, которая медленно поворачивается.
- Титул? Земли? Артефакт из Императорской сокровищницы?
