Которые ложно судили женщину

По имени Смирена:

Они посеяли ветер и пожнут бурю.

Это послание было подписано нулем и стилизованной маской смерти. Оно вызвало больше раздумий, чем предшествующее, поскольку посланец признал, что явился из Шинсана. Изучили архивы, подняли дело Смирены. Оказалось, что сын не разделил ее участи. Появились некоторое опасение и разговоры о древнем пророчестве.

Но ничего не произошло, и вскорости все опять было забыто — до тех пор, пока через год не появился третий посланник. А затем другие, год за годом, пока наконец король и чародеи поверили в Угрозу. Они нанимали убийц (потому что даже МОЩЬ чародеев Ильказара не может пробить некромантический щит Шинсана), но наемники ушли на сторону. Нет дураков идти в Империю Зла.

Богатые не преуспеют в день гнева.

Под двенадцатым посланием стояла дюжина знаков-подписей, и каждый из них был обещанием. Король и чародеи пытались убедить друг друга, что в состоянии справиться с угрозой.

На тринадцатый год молодой человек с таким же загнанным взглядом, как у его предшественников, покинул Шинсан. Он пересек Предсенную Степь и сделал передышку в Некремносе на реке Рее. В городе и на востоке Степи он обнаружил легионы Ильказара. За время его отсутствия империя разрослась. Некремнос был протекторатом. Протекторат являлся альтернативой кровавой бессмысленной войне. Ильказар, сочетая свое магическое и военное превосходство, действовал непреодолимо.

Король Некремноса Птотор Храбрый был мудрее, чем его считали остальные владыки. Он знал древнем предсказании и молил Судьбы ударить по империи во время его правления.

Вартлоккур поговорил с королем, обсуждая вину империй.

В Шемерхане он застал разрушенный голодающий город, поскольку его жители отдали все свои силы запросам Ильказара. Вартлоккур поговорил королем, а потом поехал к Гог-Алану. Он обнаружил еще один завоеванный город, в состоянии более худшем, чем предыдущий. За слишком упорное сопротивление город был лишен всех привилегий. Мужчинам, прежде гордым, было разрешено жить лишь на те деньги, которые могли заработать их женщины, услаждая похоть имперских солдат. И снова Вартлоккур поговорил со свергнутым правителем и отправился дальше.

Он пересек перевалы к западу от Гог-Алана и повернул на юг в Джебал-аль-Альф-Дхулкварне-ни — черный регион, не имеющий короля. В конце концов он достиг долины Себил-эль-Селиб, Тропы Перепутья, где когда-то первый король-император Ильказара попал в засаду и был распят восставшими аристократами. Здесь Вартлоккур разбил свой лагерь и сделал необходимые приготовления.

Несколькими днями позже он вошел в город, давший ему жизнь и причинивший так много боли. У ворот он встретил чародеев, ожидавших ежегодного послания, которое он отказался вручить кому-либо, кроме короля. Послание предписывало смерть через сожжение королю Вилису и семижды семи ильказарским чародеям в отмщение за преступление против Смирены. Как и следовало ожидать, условия были отвергнуты. Заканчивалось послание обещаниями голода и мора, землетрясений и знамений в небе, появлением врагов, неисчислимых как звезды, и было скреплено печатью с числом 13.

Первое время печать оставалась нерасшифрованной. Но однажды на мистическое число обратили внимание, и чародеи пришли к выводу, что враг уже находится среди них. Они обыскали город, но он уже исчез. Они обыскали империю — и все равно ничего не нашли. Страх преследовал правителей. Но ничего не произошло. Или так казалось.

Падение Ильказара описано в эпосе «Народе Ильказара» — сомнительном и, безусловно, преувеличенном изложении конца короля Вилиса. Песнь начинается словами:

Как одиноко сидит город, некогда многолюдный!

Он стал, как вдова; великий между народами

Сделался данником.

Варвары вторглись в пределы империи. Беспокойный ропот поднимался в подчиненных государствах. Армии империи десятикратно уменьшились и были деморализованы странным мором. Звезды в небе взрывались и умирали. В самом Ильказаре видели дракона, которой пересек лунный диск. Небывалый шторм разбил корабли в море Коцум. Тролледингианские пираты совершали вылазки на западном побережье. И гласит песнь:

Горько плачет он ночью, и слезы на ланитах его.

Нет у него утешителя

Из всех, любивших его; все друзья его изменили ему,

Сделались врагами ему.

Подчиненные государства восстали. Размещенные в них войска были потрясены и ошеломлены. Ильказарские сборщики налогов роптали, потому что деньги в империю не поступали. Те, кто занимался трофеями и контрибуцией, роптали, потому что не было новых завоеваний. Народ взроптал, когда уменьшились и стали задерживаться выплаты.

Король попытался остановить наступающий мрак выступлениями и речами. Он обещал невозможные вещи, в которые верил сам…

Но не мог разбить восставших. Они были слишком многочисленны, и их ряды пополнялись день ото дня. Безусловно, злосчастье преследовало войска, посланные против восставших: наводнения, сгнившая еда, болезни. И с каждой победой мятежников число их сторонников росло.

Темный шепоток распространялся по Ильказару: с приходом варваров город погибнет. Люди уезжали — пока король не объявил эмиграцию государственным преступлением. Дурак. Ему следовало бежать самому.

В этот год не было урожая. Ржа, черви, жуки и саранча пожрали все. Единственной доступной пищей было то, что осталось в запасах, и немногочисленные поступления дани и налогов.

Несмотря на страх перед чародеями Ильказара, восставшие короли и варвары объединились против империи.

Говорит поэт:

Умерщвляемые мечом счастливее умерщвляемых голодом,

Потому что сии истаивают, поражаемые недостатком плодов полевых.

Руки мягкосердных женщин варили детей своих, чтобы они были для них пищею…

Перед Ильказаром стояли армии, хорошо снабженные всем необходимым после уничтожения имперских легионов. Они выставляли напоказ жирные отары. Внутри городских стен в это время подобранных дохлых крыс продавали по серебряному шекелю за штуку. Живая крыса стоила вдвое дороже. Люди боялись дохлых крыс, они несли чуму. Собаки и кошки исчезли вслед за лошадьми королевской кавалерии и животными из королевского зоопарка. В воздухе сгущались слухи. Исчезали дети. Мужчины в хорошей физической форме боялись, что их обвинят в людоедстве. Иногда свалившихся от болезней людей находили растерзанными. Может, крысы. Может, и не крысы.

Осада продолжалась. Однажды из лагеря осаждающих прибыл всадник, мрачный юноша, испуганный городом и чародеями внутри него — чародеев держало в страхе искусство одного-единственного человека, обученного таинственными тервола и принцем-тауматургом Шинсана. Он доставил свиток. Кое-кто заметил, что послание прибыло в тот же день, что и предыдущие. Оно содержало все приказы Вартлоккура с одним существенным добавлением: списком людей, которые должны быть выпущены из города и перед кем должен преклониться сам король.

Вилис уже был более сговорчив. Через пять дней на городских стенах стало заметно оживление. Короли и генералы восставших — одетые в черное, на черных конях, с развевающимися черными знаменами — приблизились к городу и остановились на расстоянии полета стрелы.

Когда солнце достигло зенита, семь групп из семи высоких шестов каждая поднялись над городской стеной. К каждому был привязан политый горючей смесью один из главных чародеев. Сам король нес факелы, чтобы разжечь пламя. Наступила полная тишина. Ни тучки не было на небе. Казалось, все на земле застыло в напряженном ожидании. Затем в сторону наблюдавших потянулся дымок. Вонь горящей плоти заставила лошадей отпрянуть.

Молчащий не выказал никаких чувств. Его победа еще не была полной.