Что же касается меня, то самая прибыльная торговая точка — опять же на территории этого завода. Я там осчасливливаю заводчан — заметь, получающих зарплату и, соответственно, платежеспособных — свежайшей колбасой и другой снедью. Одним росчерком пера мне могут там кислород перекрыть…

— Лекцию на тему, как мы, блин, обустроили Россию, прослушали, — подвел итог Ренат. — Как любят говорить президенты: берегите Россию, мать вашу… Вот только при чем здесь наши скромные персоны?

— Не скромные, нет, отнюдь не скромные. Во всяком случае кто-то один из вас — далеко не скромная персона. Вернемся к странным посетителям, навестившим меня не далее как… — Адидас машинально посмотрел на часы. — Впрочем, дело не в посетителях, а в их, мягко выражаясь, просьбе. Скромность, говорят, сестра, но обойдемся без родственников, так что без скромности скажу — я не последний сук на трех ветвях власти. И посетители потребовали, чтобы я поддержал кандидатуру какого-то зеленого отморозка…

— Кандидатуру — куда?

— На место криминального лидера. А куда ж еще?

— Ну и что? Мы-то при чем?

— Я же говорю, загогулина получилась. Следите дальше. Дело не в отморозке, а в том, что прежнего авторитета, который всех устраивал, убили.

— Бандитские разборки, — пожал плечами Ренат.

— Плохо вы думаете о бандитах…

— Куда уж там…

— Людей такого уровня просто так не убивают. Повторяю — нас он устраивал. А кто убил? Уже известно — киллеры дело сделали и уехали утренним поездом. Загнем один палец.

— Зачем?

— Загнем, а потом поясню. Силы, ликвидировавшие Старика, могли предложить на его место кого-то из трех-четырех на самом деле авторитетных «человеков», и тогда смена криминальной власти в городе прошла бы безболезненно. Ну, или почти безболезненно. Но они предложили явных аутсайдеров. Что мы имеем в результате: загнем еще один палец. В результате мы имеем криминальную войну. Паша-мореход сейчас рвется на первое место, но у него нет достаточного перевеса в живой силе… и технике. Ха-ха.

— Слушай, так и держать два пальца загнутыми? — поинтересовался «Робин Гуд», — Неудобно же.

— Сгибай третий.

— Можно я мысленно пальцы загибать стану?

— В Москве убит некто Трупин… Ренат застонал, как от зубной боли.

— А сейф его обчистили. Исчезли документы, обладатель которых владеет достаточно определяющим пакетом акций Электролампового завода. И, наконец, четвертое. В субботу начнется собрание этих гребаных акционеров.

— У меня кулак получился! — весело воскликнул «Робин Гуд», глядя на согнутые пальцы правой руки. — без одного пальца. А со свободным — во, фокус! — и он изобразил фигу.

— Мы не убивали Трупина, мы не брали этих акций, — серьезно сказал Ренат.

— А ваш приятель, который на собственный кулак сейчас смотрит, поумнее будет, — сообщил Ренату мужик в спортивном костюме. — Ну-ка, очкарик, расскажи, до чего додумался! — приказал он «Робин Гуду».

— Проще репы, — тот почесал тем самым кулаком затылок. — Бандиты будут заняты разборками, государственная власть — наведением порядка, нарушенного этими разборками… Значит, некому помешать тому, кто захочет узурпировать третью власть — этот самый завод… Разве что…

— Разве что?

— Настоящие владельцы акций.

— Исключается.

— Почему?

— Политические персоны. Не будь на сегодняшний день войны банд, они бы «засветились». А так — нет. Потеря, конечно, ощутимая, но если их имена будут связаны с тем, что теперь началось в городе, потери окажутся покрупнее. Затаятся. А там — как фишка ляжет. Но… Но прежде прольется много крови, и, не исключено, нашей с вами.

— Димка уже кровь пролил, если не врешь, что он раненый в больнице, — мрачно заметил Ренат. — Да и Семен…

— Можем их навестить.

— Когда?

— Прямо сейчас.

— А ты… — Ренат снова стал подозрительным, — Ты-то как заинтересован в этом деле?

— Для бизнеса вредны крутые перемены. К тому же, я обиделся.

— На что?

— Место Старика предложили не мне…

— Тоже метишь в криминальные авторитеты?

— Так фишка ложится. Паша-мореход, конечно, правильный пацан, но… пацан.

— Но… как мы выйдем из тюрьмы?

— Открою вам, братаны, один секрет, — Адидас наклонился к ним, словно на самом деле собирался что-то сообщить по секрету.

— Куда, вы думаете, я дернул, когда ко мне пришли киллеры и заявили, что если я не поддержу кандидатуру их засранцев, мои мозги будут долго стирать с шелкографии?

— И куда ты дернул?

— К гражданину начальнику. Внутренних дел. Он и обеспечил мне круглосуточную охрану. Душевный командир. И недорого. Так что мой путь в тюрьму, как и на волю, туда и обратно предоплачен.

— Ну, выйдем мы отсюда, навестим ребят в больнице, а дальше что? — спросил Ренат, похожий в этот момент на слона в зоопарке. — Где документы из сейфа мы не знаем, мы их не брали, клянусь…

— Но ведь о том, что вы их не брали, тоже никто не знает.

— И что?

— После сообразим, — Адидас почесал грудь через спортивную куртку. — Одно знаю — если я не приму душ в ближайшие час — полтора…

Солнечный зайчик чувствовал себя полным хозяином. По стене он сполз на серую подушку со штампом медицинского учреждения, дотронулся до обритой макушки, некоторое время задержался у виска, будто собираясь сыграть в русскую рулетку, а потом лениво перевалил за бровь — и прямо в глаз.

Дима застонал и приподнял веки. Болело не простреленное плечо, болело все — и сердце, и легкие, и даже желудок — в общем, то, что называется ливером, определил собственное самочувствие Дима.

Ливерная колбаса — собачья радость. А чему тут радоваться? Лишь тому, что дешевая…

Рядом сидела медсестра и читала какие-то бумаги. Она не заметила, что он очнулся. Из-под белой шапочки у медсестры торчала туго заплетенная косичка.

Дима провел языком по потрескавшимся губам и решил, что стоит произнести:

— Сестра, пить…

Прозвучит смешно.

— Девушка, что вы читаете? — спросил он, на удивление себе слабеньким голоском.

Она встрепенулась, отбросила исписанные страницы на тумбочку и склонилась над ним.

Дима видел неясно, словно через забрызганное из-под колес лобовое стекло. Черты лица медсестры показались ему знакомыми.

— Дже… Джессика — ты? — уточнил он несколько неуверено.

— Меня Евгения зовут, — неожиданно серьезно поправила она.

— Можно — Женя. И — Женька, тоже можно…

— Постараюсь запомнить…

— Не строй из себя умирающего, — возмутилась она прежним тоном. — Пуля прошла навылет, кость не задета, ты даже на скрипке сыграть скоро сможешь.

— Надо же, а раньше не мог.

— Старый анекдот, я знала, что ты так ответишь.

— А что ты только что читала?

Она осторожно взяла с тумбочки рукопись и поднесла к его лицу так близко, что он вообще ничего не мог рассмотреть.

— Что это? — переспросил он.

— «Лестница».

— Какая еще лестница?

— Ты что, не помнишь, чего сам написал? Это же твой рассказ!

— Как тебе в руки попал мой рассказ?! — возмутился Дима.

— А я стащила. Стащила из твоей сумки, еще на привале в лесу.

— Зачем?

— Хотела выгодно перепродать, — она засмеялась. — А если честно, из любопытства.

— Любопытство кошку сгубило, — тихо сказал Дима.

— Какую такую кошку? У которой девять жизней. Мне бы и двух хватило.

— Ладно, — Дима вдруг расслабился, — Мне не жалко. Читай, а когда дочитаешь, выкини.

— Похоже, мои худшие подозрения подтвердились, — заметила Джессика.

— Чего тебе еще? — Диме захотелось снова отрубиться.

— Я вот читала и гадала: то ли ты романтик, то ли очень слабый человек. А теперь я вижу — ты слабый…

— Станешь слабым, когда тебя продырявят.

— А я надеялась, что ты — романтик…

— Я просто ошибся. — солнечный зайчик замер на его губах, вроде тоже прислушиваясь. — Всего один раз. Однажды в жизни был молодым и глупым, и вдруг решил, что могу сделать такое, чего — никто другой. И у меня получилось — получилось написать все это. Вместо того, чтобы зарабатывать кучи денег, делать детей, сажать деревья или строить дома, я сидел по ночам, пил водку и переводил свои мысли в буквочки… «Срезал», блин, дорогу к счастью.