Оказалось, что Алевтина Борисовна пришла на свадьбу моего сына — то есть дочери пирамидостроителя, от которого пострадала она сама и группа обманутых вкладчиков, — с запасом соли.

«А ведь точно! Была в коридоре рассыпана соль!» — вспомнила я. Администратор понять не мог, кто ее там рассыпал в таком количестве.

По словам Алевтины Борисовны, они с другими женщинами вспомнили о старинной русской примете — если бросить соли в туфли невесте, то она всю жизнь будет с мужем плакать. Да и Валентину Петрову хотелось высказать все, что они о нем думают — хоть душеньку отвести. Пусть потом дочь его всю жизнь обвиняет за то, что свадьбу ей испортил.

— А откуда вы узнали, что Петров будет на свадьбе? Вы же знали, что он сидит?

— Женщина какая-то позвонила. Не мне, а еще одной нашей. Вы ее не знаете. А потом старшей нашей — председателю — сообщение пришло. У нашей группы обманутых «Анастасией» и председатель есть, а сын у нее хорошо в компьютерах разбирается. Он и создал то ли сайт, то ли сообщество в Интернете. Я в этом совершенно ничего не понимаю, как и большинство наших. Пирамиды-то когда были? Тогда же еще компьютеров не было или были у избранных, а не так массово. Наши дети или внуки по нашей просьбе всю появляющуюся по пирамиде информацию просматривают, с другими обманутыми вкладчиками обмениваемся. Но мы сами по старинке друг друга оповещаем — мы же сдружились за эти годы. Правильно говорят: нет худа без добра. Деньги потеряли, нервы, а людей хороших встретили. Я одна живу, заболела — не детям звоню, а подругам по группе этой. И с другими, пострадавшими от «Анастасии», мы часто вместе собираемся, в театр ходим, просто погулять. В нашем возрасте общение очень важно. Ну, а тут и звонок, и сообщение в этот Интернет. Мы собрались, долго обсуждали, что делать будем. Этого мерзавца к дочери на свадьбу из тюрьмы отпускают! Вообще весело было…

Алевтина Борисовна от души улыбнулась.

— Вы не представляете, сколько предложений наши высказали! Остановились на «покойнике», соли набрали, а потом решили по ходу дела действовать. Дети строго предупреждали, чтобы только ничего не ломали, не крушили, тарелок не били. Это ресторанное. Но мы же все понимаем! Зачем нам ресторанное бить?

— Но кто звонил, вы так и не выяснили?

— Она не представилась, а наша и не спросила. И сообщение в Интернете было без подписи. Какая подпись? Там вообще могут быть подписи? Или без адреса? Не разбираюсь я в этом, Наталья Николаевна! Как мне сказали, просто объявление появилось. Такого-то числа дочь Валентина Петрова замуж выходит, празднуют в таком-то ресторане в такое-то время. Петров будет лично — отпускают его на свадьбу дочери. Вот мы и пошли незваными гостями.

Я подумала, что путь любого сообщения в Интернете можно проследить. Сама я это сделать не могу, нужен специалист соответствующего профиля. Я не исключала, что это может сделать мой сын, или он знает кого-то, кто может. С другой стороны, зачем? И ведь это сообщение могли отправить из интернет-кафе.

— Что-то конкретное сделать отправитель и звонившая предлагали?

Алевтина Борисовна покачала головой.

— Вы лично знали, как Петров выглядит?

— Я его на суде видела. Близко из наших никто с ним знаком не был. Фотографии его в газетах мелькали — и когда он «Анастасию» организовал и интервью раздавал, и когда его за пирамиду посадили, и когда второй раз, за финансовые махинации. Но второй раз к нам уже отношения не имел. Из наших больше никто никуда не вкладывается. А если Петров чиновника кинул, то так тому и надо. Тут с нашей стороны никаких претензий.

— Вы поняли, что отец невесты — не Петров?

— Да мы такое и подумать не могли! Лично и близко его никто не знал. Вроде похож. И за столько лет человек мог измениться! И сообщили нам, что его из тюрьмы отпускают. Время, место… Вначале сомнений не возникло. Жену Петрова многие наши, включая меня, узнали. Она в свое время просила нас оставить их с дочерью в покое. Вот ее я и раньше близко видела. И кричала она, и плакала. Дочка, конечно, выросла. Но раз жена Петрова на свадьбе — значит, туда попали. И еще он же с разбитой рожей был. Рожа-то у него типичная, зэковская.

Я не думала, что у Елизарова была типичная зэковская рожа, но промолчала.

— Потом наши представление начали.

Я прикрыла глаза. Это представление я не забуду никогда. «Сыграли» свадьбу, называется. Наверное, мой ребенок, если вдруг когда-то еще захочет жениться, пойдет и просто распишется в ЗАГСе или тихо отметит мероприятие дома. Независимо от того, будут у его новой избранницы родственники или нет. Даже если встретит сироту из детдома.

— А потом Петров выскочил за дверь, — продолжила свой рассказ Алевтина Борисовна. — За молодыми, свидетелями и родителями там выход был, помните? И невеста выскочила. Пока наши развлекались, я решила за ними проследить — чтобы не сбежал наш соколик. Невеста-то, понятно, не сбежит, куда в таком платье бежать. А этот…

— Если бы Петров сбежал, его бы объявили в розыск. Ему было невыгодно сбегать. Если из мест не столь отдаленных отпустили в отпуск, то обязательно нужно вернуться, чтобы не создавать лишних проблем. Себе в первую очередь. Да и другим людям, которые разрешение давали, товарищам по несчастью, которые в таком случае в обозримом будущем никаких разрешений не получат.

— Но я-то таких тонкостей не знала! Я побежала за невестой. И проследить за обоими, и — если получится — туфли украсть и соли в них насыпать. В это время в зале дым коромыслом стоял. Да вы сами видели.

Я кивнула.

— А в коридоре я только уголок платья белого видела, как невеста в дверь какую-то юркнула и закрыла ее за собой. Я в соседнюю побежала. Соль у меня по пути рассыпалась. Я рукой махнула. Не собирать же с пола? Я в кладовке какой-то оказалась. Точно не помню, не смотрела я, некогда было. Я ухом к стене. Мужик заорал что-то типа: мы так не договаривались, но затих на полуслове.

— Вы слышали, как тело падало?

— Нет. Врать не буду. Да мне даже в голову такое не пришло! Я услышала, как дверь рядом стукнула, и замолчали они. То есть девка-то ничего и не говорила. Или, может, говорила, но я не слышала. Я минутку постояла, потом чуть свою дверь приоткрыла. Никого. Только соль моя по полу рассыпана. Я вышла и заглянула в соседнюю дверь. Ну а там… Вы, в общем, знаете.

— Вы сразу поняли, что он мертв?

Алевтина Борисовна кивнула.

— Вы сразу вернулись в зал?

— Нет, я услышала девичий плач и как две женщины девушку утешают. Я пошла на голоса и оказалась в кухне. Там невеста сидела и рыдала, и две работницы кухни — я так поняла — ее утешали. Я осталась. Чтобы послушать. Тоже утешала. Она говорила, что свадьба, которую она так ждала, испорчена. Что-то там у ЗАГСа было… Кто-то умер… В самом деле?

Я вкратце рассказала про Ириного отца. Алевтина Борисовна покачала головой.

— Потом еще кто-то с кем-то дрался… Мы с женщинами говорили, что вроде рано. Родственники с двух сторон перед ЗАГСом обычно не дерутся, всегда во время или после застолья. А там, как я поняла, они еще расписаться не успели, а родственники уже дрались. Дрались, да?

Я просто подтвердила, не вникая в детали.

— Но она никак себя не выдала, понимаете, Наталья Николаевна? И крови на ней не было. Правда, сумочка на поясе висела. Обычно у невест нет сумочек. Я впервые такое видела.

Я пожала плечами. Я все еще сомневалась, зачем Насте убивать Елизарова?!

— Вы уверены, что его убила невеста?

— Больше некому. Полиции я ничего не говорила. Не люблю я их. И что они сделали, когда столько людей денег лишились? По всей стране! Что они делали, когда эти пирамиды как грибы начали расти? Почему нас не предупреждали? Почему их не закрывали? Или в доле были? А девке я жизнь портить не хотела. Она, наверное, тоже настрадалась. С самого детства. С матерью им скрываться пришлось, деньги папаша неизвестно куда перевел… Наши же узнавали, они бедно жили.

— Кому вы рассказали?