На следующий день после громкого ареста мне на личную почту пришло письмо с незнакомого адреса. В теме письма значилось «Ждем малыша». А ведь о моей беременности знало очень мало людей! В письме была ссылка, по которой мне предлагалось перейти, чтобы посмотреть интересное видео. Я на всякий случай позвала сына. Не хочется цеплять никакие вирусы.

— Ну, давай посмотрим, — предложил ребенок. — Вообще теперь такие умные смартфоны, что «догадываются» о беременности раньше самой будущей мамочки. В США зарегистрирован такой случай. Девочке лет пятнадцати на телефон стала приходить реклама товаров для беременных и новорожденных. Родители подали в суд. А оказалось, что у нее изменились пищевые пристрастия, и на это отреагировала соответствующая программа, от которой пошел сигнал нужным рекламодателям. И она на самом деле оказалась беременна!

— Но в моем телефоне слишком умных программ быть не должно. Я же за тобой телефоны «донашиваю». У меня только американские медицинские диагностические приложения. Они мне рекламу ни разу не присылали! И это же не СМС, это письмо на почту!

Сынок пожал могучими плечами и кликнул по ссылке.

Перед нашими взорами предстала Настя.

— Опа! — сказал сын.

Настя не тратила время зря, просто сообщила, что эту запись я смогу посмотреть один раз. Она вообще была краткой. Она предлагала мне больше никуда не совать свой любопытный нос и ничего не пытаться выяснить. Моему сыну ничего не угрожает и никогда не угрожало — с Настиной стороны. Она признавала, что использовала его в своих целях.

— Опа! — опять сказал мой мальчик, и я взяла его за руку.

Мне, по словам Насти, тоже ничего не угрожает и не будет угрожать, если я буду жить своей жизнью и не влезать в чужую, которая меня не касается и в которой я мало что понимаю. Но она не могла не похвастаться.

— А здорово мы сделали с двумя лимонами, правда? Чтобы он понял, откуда ветер дует!

Потом она сказала, что будет иногда за мной следить — на всякий случай. Я же хочу, чтобы мои дети были живы и здоровы? У них может оказаться не такой сильный ангел-хранитель, как у меня.

— Заказ был на женщину, которая сядет в машину Русалкина на стоянке перед больницей. Вместе с ним или не вместе, как получится. Он вообще-то понял, что молчать надо и никуда не лезть. Вам повезло, Наталья Николаевна. Второй раз может так не повезти. Но я думаю, что теперь вы все поняли правильно. Вы же умная женщина. Только любопытная. Живите своей жизнью!

Запись закончилась. Мы с сыном посмотрели друг на друга. Мой мальчик явно был расстроен.

— Мам, забудь ты всю эту семейку! И Настю, и папашу ее. Тебе не о них сейчас надо думать. В этом она права.

При вступлении в права наследства я уже была с заметным животиком. Но я сама поражалась тому, как похорошела! Когда я ходила беременная Ромкой, я подурнела, теперь же все было с точностью наоборот! Домработница Леонида Алексеевича в нотариальной конторе взяла на себя роль моего адвоката, о чем я ее не просила. Двое из троих друзей Русалкина, которым отходил завод, посмотрели на меня с интересом. Они оба вскоре позвонили мне (по отдельности) и предложили встретиться. Но я была глубоко беременна от другого мужчины. Это не смущало ни того, ни другого. Лариса Черенкова попросила взять ее крестной матерью.

Нотариус вручила мне заклеенный конверт, который мне следовало прочитать дома. Да я и не собиралась это делать при таком скоплении народа. На нем не было написано ничего.

Это оказалось письмо от Леонида Алексеевича, которое нотариус вручила мне строго в соответствии с его указаниями. Отец ребенка, которого он не увидит никогда, подтверждал мои догадки и подозрения. Настя, дочь его друга, спасала отца и «подчищала хвосты». Она сама сказала это Русалкину перед тем, как в первый раз попытаться его убить. Елизарова она убила для того, чтобы сбить со следа, по крайней мере, часть тех, кому был нужен Петров. Она и наняла его для этой цели — чтобы сыграл ее отца, но не просто отца невесты, а финансиста, временно вышедшего на свободу. Конечно, Елизаров не знал, какая ему отводится роль. Орудие убийства она выбрала, узнав, что одна из брошенных Елизаровым женщин воткнула ему в зад пику для колки льда — первый попавшийся под руку предмет. Побег Валентину Петрову организовывали те, кто мог его организовать, в этом были задействованы и фиктивная любимая женщина, и два брата из Твери (за хорошие деньги), но Настя с отцом решили уйти ото всех — и им соответственно следовало убрать тех, кто слишком много знал. Или просто что-то знал. Именно Настя придумала включить в дело Ларису Черенкову. Она была любовницей Русалкина, и Настя предложила ее задействовать в рекламе молочного короля и торговца биодобавками. Те на удивление легко согласились — возможно, они давно вожделели секс-бомбу. Настя же, похоже, не исключала, что подставит Ларису. Наверное, у нее было несколько планов действий.

«Если ты читаешь это письмо, то меня уже нет в живых, — видела я сквозь стоящие в глазах слезы. — Забудь про все расследования. Живи своей жизнью и наслаждайся каждым днем. Я понял, что нужно наслаждаться каждым днем, когда оказался на грани смерти. Если ты читаешь это письмо, значит, я что-то сделал или просчитал неправильно. Про Настю забудь. Она — очень сильный соперник, и я ее недооценил. Девочка, которую я знал ребенком, превзошла всех, кого я когда-либо знал. Хотя я хотел бы, чтобы у меня была такая дочь. Я завидую Валентину».

Я родила девочку, и встречать меня из роддома пришла целая делегация, включая маму и бабушку моей внучки, с которыми у меня сложились прекрасные отношения. Пусть девочки растут вместе. Конечно, были и Ромка с Людочкой, и два бывших мужа (оба навеселе), и коллеги, и домработница Русалкина, и один из его друзей, с которым мы продолжали встречаться до самых моих родов. Продолжим ли после? Похоже, что да. Я просто буду наслаждаться каждым дарованным мне днем.

Девочку я назвала Тоней. Пусть живет вместо моей погибшей подруги и унаследует лучшее от всех нас.

Когда суд постановил наложить арест на имущество теперь бывшего министерского чиновника Алексея Кузнецова, оказалось, что его счета пусты. Все телеканалы показывали, как он рыдает на скамье подсудимых. Вероятно, он подозревал, что пусты и заграничные счета, про которые российский суд не знал и до которых не мог добраться. Смогли другие.