— Мой друг в частной клинике делал за шестьдесят семь тысяч, — сообщил Леня. — Обалдеть!

— Почему обалдеть? Это жизнь. И реальная жизнь медиков очень сильно отличается от картинок, которые рисуют представители властей. Их бы в обычную больницу направить на принудительное лечение было неплохо — для общего развития. Лучше куда-то в глубинку, где нет никакой современной техники и лекарств. И еще крыша течет и пол провалился. Но можно и к нам. Полежать в коридоре, потому что большие умники сокращают количество коек. То есть «оптимизируют». В России есть целиком «оптимизированные» районы. По-моему, тех, кто выступает за такую «оптимизацию», нужно приравнивать к лицам, подписывающим смертные приговоры — в данном случае ни в чем не повинным гражданам своей страны. Почти половина бюджета здравоохранения уходит на армию чиновников — «чистых» и «медицинских». Даже изготовление полисов ОМС весьма прибыльный бизнес. На это уходят миллиарды.

Леня сказал, что знакомый юрист пояснял ему, что, по сути, эти бумажки в России не нужны. Конституция гарантирует всем гражданам России медицинскую помощь. В нашем основном законе нет ни слова ни про какие полисы в виде дополнительного условия получения этой помощи. То есть практика применения полисов ОМС неконституционна. Но это же бабки!

Доступной медицинской помощи, даже по официальным данным, в России лишен каждый двадцатый житель страны — они должны ехать за ней за десятки и даже сотни километров. Лечиться там, где удобно не им, а чиновникам! Содержание фельдшера и медсестры в деревне убыточно. Вот их и нет. Прибыль частных страховых компаний за год составляет порядка пятидесяти миллиардов рублей. А по данным Счетной палаты России, которая анализировала эффективность государственных расходов на лекарственное обеспечение льготников в 85 регионах в 2015 году, 74 процента расходов на лекарства — это личные средства людей. От слова «реформа» здравоохранения становится дурно и медикам, и пациентам. Только у чиновников все прекрасно! Реформа — это закрытие больниц и медпунктов, лишение доступной бесплатной помощи, дефицит жизненно важных лекарств.

За этими разговорами мы подъехали к ресторану. Интересно, Леня специально пытался увести меня от темы своего знакомства с Петровым? Но неужели мы весь вечер будем говорить про медицину и чиновников, которые ее гробят? Несмотря на то, что я работаю в медицине, я хочу вечером в ресторане говорить на другие темы!

— Следователь мне не звонил, — сообщил Леня, когда мы уселись друг напротив друга. — Или только пока. Ты ему про меня не говорила?

— Зачем? И Светлане не говорила, что тебя знаю. Ты лично деньги потерял или нет?

— Через Вальку? Нет. Я сам в состоянии вложить собственные деньги — туда, куда считаю нужным и выгодным.

— И куда ты считаешь нужным и выгодным?

— В производство. И не только свое. Но только то, которое я понимаю. Кстати, Валька у меня иногда совета спрашивал.

— Ты его видел в последнее время?

— Я от тебя узнал, что он сбежал, — напомнил Леонид Алексеевич. — Дурак. Надо было досидеть. Ему немного оставалось. Чуть больше года. И жил бы дальше по своим документам, ни от кого не скрываясь. А теперь нужно уходить в подполье на всю жизнь. А если поймают, дадут гораздо больше. И поймать теперь гораздо проще, чем тридцать и даже десять лет назад, — глобализация, компьютеризация и иже с ними свое дело сделали. Он же явно опять будет финансовыми делами заниматься, и его отследят. Кто-то где-то что-то скажет. И во Всемирной паутине остаются следы, стереть которые нельзя. Валькины клиенты — или их часть — известны. Хороший компьютерщик найдет Петрова, ну а дальше подключатся службы, действующие более привычными методами.

— Он обращался к тебе за помощью?

— Я тебе уже говорил…

— Я побег имела в виду. Не этот, состоявшийся, а вообще.

— Ты считаешь, что у меня есть возможности организовать побег из мест не столь отдаленных? — Леонид усмехнулся. — Я вообще-то ни разу в жизни не привлекался. Для этого дела у него имелись соответствующие контакты. Нет, ко мне бы он с таким делом даже обращаться не стал.

— Ты считаешь, что ему помогли его клиенты?

— Конечно. В одиночку побег не потянуть. А у Вальки на самом деле были клиенты, способные организовать такое дело. Странно, что его раньше не вытянули — легально или нелегально. Но тут дело, похоже, в Кузнецове. Он просто мстил Вальке.

— Это кто такой?

Кузнецов — фамилия распространенная. Я просто не сообразила сразу же, что это тот самый высокопоставленный чиновник, из-за которого Валентин Петров во второй раз оказался в местах не столь отдаленных. В свое время Кузнецов по совету Петрова вложил два миллиона евро в строительство в Болгарии и потерял их.

— Валентин Петров на самом деле считал, что это выгодное вложение? Или так считал чиновник-самодур? Ведь, насколько я помню, больше никто из России в строительство этого комплекса деньги не вкладывал.

— Я понятия не имею, что считал Валька в данном случае. Но люди через него точно вкладывали в долевое строительство в разных странах — как правило, в тех, где хотели приобрести недвижимость. И приобретали. Точно знаю, что до начала кризиса приобретали в Таиланде. Там тогда активно строилась элитная недвижимость с учетом пожеланий покупателей из России. Кстати, иностранные граждане там могут покупать на свое имя только квартиры в кондоминиумах. Например, дом нужно покупать на жену-тайку.

— Валентин собирался жениться на тайке?

— Он вообще больше не собирался жениться. Ему Светки на всю оставшуюся жизнь хватило. Хотя она ему Настю родила… Я просто хочу сказать, что Валентин знал все условия приобретения недвижимости в той или иной стране. Он, конечно, не всеми странами занимался, но Таиландом занимался точно. Там счет в их банке нужно открывать, определенная сумма на нем должна лежать. Какими-то странами бывшей Югославии тоже занимался. Теми, где люди с определенным уровнем доходов приобретают себе «дачи». И вообще покупка элитной недвижимости была лишь одним из направлений деятельности Валентина. Даже не покупка, а инвестирования в строительство. Возможно, в Болгарии в тот период никто, кроме Кузнецова, недвижимость покупать не хотел. Вообще там можно гораздо дешевле купить, чем за два миллиона евро. Я не знаю, куда именно Кузнецов вкладывал. Вроде это не квартира, не дом, а какой-то комплекс. Хотя там вроде бы горнолыжные курорты развивать собирались… Точно не знаю. Можно, конечно, выяснить, но зачем? Вообще странно, что Вальку посадили.

— А не странно, что Кузнецов до сих пор занимает свой пост? Я ведь некоторые из его речей почитала в Интернете. Я хоть и не психиатр, а мысль появляется, здоров ли он на голову? Доктор экономических наук, который в экономике, по-моему, соображает хуже, чем я. Он же в Думе успел посидеть, потом в совете директоров пары государственных корпораций, теперь в министерстве оказался! И все как с гуся вода. Это же не первый скандал, в который он влип. И все как-то быстро затихало. Но ты прав — в Сети все стереть невозможно. Есть информация, посмотришь, и что-то из памяти начинает всплывать.

— Связи большие, — пожал плечами Леонид Алексеевич. — Мне непонятен выбор страны. Зачем Кузнецову Болгария?

Ответа на этот вопрос я, естественно, не знала. Да мне он и в голову, признаться, не приходил.

Я ночевала у Лени, как раз осмотрела его рану. Можно сказать, что пациент выздоровел. Хорош оказался в постели! Пожалуй, такого классного любовника у меня еще не было. Не зря ждала! Мы уже спали, когда зазвонил мой мобильный телефон. Я по привычке положила его на тумбочку у кровати. Мне же могут позвонить в любое время. Был второй час ночи.

— Это Лара, — сказала женщина.

— Кто? — не поняла я, стараясь вспомнить хоть какую-нибудь Лару, а не только ту, которая мне может звонить в такое время. У меня нет знакомых Лар.

— Вы мне писали, — произнесла женщина. Говорила, как ни в чем не бывало, будто звонить незнакомому человеку во втором часу ночи для нее — обычное дело.