Подходящее помещение нашли не сразу. То, что арендовали первым, оказалось слишком тесным, от него Сиверцевы через три месяца отказались. Потом взяли подвал на Нагорной. В арендованном подвале Сиверцевы занимают 70 м², за которые платят 38 тыс. руб. в месяц.

– Ремонт в подвале сделали самый простой: секонд-хенд не бутик в Третьяковском проезде, эксклюзивного дизайна не требует. Есть магазины гораздо хуже, чем у нас. Заходишь, а там стоят корыта, и в них все копаются, а у нас вешала, манекены, примерочные, зеркала.

– Сложно было привлечь покупателей?

– Очень. У нас же не первая линия, мы расположены во дворе. Но то, что здесь спальный район, хорошо. К нам покупатели пошли сразу, но брали очень плохо и мало.

Это было, как у Гоголя: «Пришли, понюхали и ушли». Приходили, знакомились, ничего не брали. Мы тоже стали знакомиться с людьми. Привлекали покупателей, давая рекламу, создали интернет-магазин, регулярную рассылку новостей о скидках и завозах для постоянных покупателей, расклеивали информационные листовки в районе. Постепенно люди потянулись.

Работать в секонд-хенде интересно, приятно для души, но при этом надо иметь стальные нервы. Владелец магазина секонд-хенда должен иметь хорошую память, крепкие руки и стальные нервы. Это же как клуб по интересам. Покупатели нам все про себя рассказывают – я знаю, как зовут всех их детей, внуков и домашних животных. Например, ходит к нам женщина, очень интересная, работает в театре костюмером, она может провести у нас шесть часов. Мы как-то взяли продавщицу, и в первый день работы в четыре часа дня она позвонила: «Смените меня, я больше не могу». Это потому, что люди грузят общением.

Работая в секонд-хенде, Юрий Сиверцев сделал потрясающее для себя открытие: оказывается, 70 % его покупателей – это зависимые люди. Юрий рассказал, что зависимость от секонд-хенда сродни зависимости от наркотиков, алкоголя или азартных игр. Многие покупатели проводят в секонд-хенде по три-четыре часа, и так три раза в неделю. Для них это своеобразная релаксация – ходить, перебирать, примерять.

– В Москве есть около 20 компаний, занимающихся оптовой торговлей одежды секонд-хенда. Они осуществляют завоз ношеной или уцененной (стоковой) одежды, а также белья, занавесок и прочих предметов домашнего обихода. Весь товар поступает в подобные компании в мешках по 30-120 кг – это так называемый оригинал.

Что в этом мешке, никому не известно. Оригинал можно открыть, а там – пальто миссис Хадсон и парковая лавочка. Лавочку еще можно на даче пристроить, а для пальто найти применение уже тяжело. Есть другая категория товара – так называемая переборка, т. е. это вещи, уже перебранные на оптовых фирмах. Там есть целый штат, который перебирает оригинал и делает из него определенные позиции: детская, женская одежда и т. д. Переборка стоит в шестьдесят раз дороже оригинала в зависимости от типа товара, но зато я вижу, что беру. Одно время мы пробовали уйти от оригинала, но отказались из-за дороговизны. В итоге методом проб и ошибок нашли фирму, которая привозит приличный оригинал – в основном из Ирландии, и уже год с ней работаем. Называть ее не буду, вдруг люди прочитают, поедут туда, а потом мне товара не хватит.

Раз в неделю Юрий Сиверцев садится на свой джип и едет к оптовикам за товаром. Берет сразу 200–300 кг оригинала, грузчики на складе загружают его в джип в мешках по 30 кг. Потом привозит оригинал к себе на Нагорную, там уже семья Сиверцевых, включая дочку Катерину, начинает разбирать товар. Как правило, в мешке оригинала из Ирландии 70 % женской одежды, 15 % – детской и 15 % – мужской, иногда попадаются занавески, постельное белье, игрушки и даже часы. Вообще товары из Ирландии нравятся: одежда красивая, стильная, много детской и новой, а детская всегда хорошо продается. Из привезенного оригинала около 40 кг, по словам Юрия, можно выкинуть не глядя. На это Сиверцевы закладывают сразу. Остальные вещи снабжают ценниками и вешают в маленький (самый дорогой) зал.

Оценкой товара занимаются Светлана и Катя. Например, новую английскую кожаную куртку они могут оценить в 2,5 тыс. руб., футболку – в 100 руб. В маленьком зале вещи висят до тех пор, пока не приедет новый товар. Тогда нераспроданное из маленького зала уценивается и перевешивается в большой зал. Таких уценок может быть несколько: сначала на 30, потом на 50 %. Иногда в магазине бывают акции «все по 20».

Происходящее тогда Юрий Сиверцев описывает емким выражением «цирк с конями». Никому не нужные остатки взрослой одежды перебираются, из них выбирается хлопок и продается по 15–20 руб. за 1 кг автосервисам – как ветошь.

Нераспроданные детские вещи отдают в детский приют. «К нам приезжают из Московской патриархии и забирают вещи для приюта. Но вы не думайте, мы туда рванье не отдаем – это все хорошие вещи. Прошлой зимой, когда в самые сильные холода по городу ездили автобусы, подбирающие бомжей, я связался с этой службой и регулярно отдавал им теплую одежду».

Пока что Сиверцевы работают только своей семьей. Продавцов нанимать не решаются. С продавцами тяжело – это проблема всех секонд-хендов, где воруют и продавцы, и покупатели. Такое количество вещей запомнить невозможно.

Однако несмотря на специфический контингент покупателей и специфическое отношение этого контингента к частной собственности, Сиверцевым работать очень нравится: «Нас все знают, мы всех знаем. Покупатели и гостинцы приносят, и в театр приглашают. У нас тут как клуб».

Пока что у Сиверцевых есть только один секонд-хенд на Нагорной, при котором работает онлайн-магазин. Фактически это витрина, для которой фотографируются лучшие вещи из завоза, покупатель может их забронировать, но за вещью ему все равно придется приехать в магазин: службы доставки пока нет. Впрочем, она уже есть в планах Юрия Сиверцева, равно как и открытие еще одного магазина. А там до собственной сети секонд-хендов недалеко[17].

«Хорошо может быть выполнено только то, что делается с любовью и вдохновением. Неважно – уборка улиц, торговля или создание кукол. Только так можно добиться успеха».

Торговая марка, которую создала Александра Кукинова, ценится на мировом рынке также высоко, как платья от Диора. Началось все четырнадцать лет назад с маленькой надомной мастерской.

В детстве Александра Кукинова, как все девочки, любила играть в куклы. Ее любимицы щеголяли в потрясающих нарядах, которые она придумывала и шила сама. Материалом были кусочки ткани из театральной мастерской, находившейся в доме, где жила маленькая портниха. Неудивительно, что Александра решила стать художником театра. Еще студенткой она начала оформлять спектакли. Но настоящего удовлетворения это занятие не приносило. Хотелось придумывать волшебные платья для сказок, карнавальные костюмы для опер. А на дворе стоял 1988 г. – перестройка, на сценах большинства театров шли пьесы, имеющие ярко выраженный социальный акцент. Народ жаждал перемен. Именно в это время Александра тоже решила изменить свою жизнь.

– В театре было невозможно заработать. За спектакль, который мы делали полгода вместе с мужем, сценографом, нам платили всего 200 руб. На эти деньги нельзя было жить. Мы были нищие как крысы. К тому же между выпуском одного спектакля и началом работы над другим были длинные паузы. И в такие моменты я думала: чем бы еще заняться? Куда себя пристроить?

У меня была пустовавшая квартира, которая досталась мне от бабушки. Мы поставили туда две обычные швейные машинки. Запаса кусочков тканей у меня было предостаточно, чтобы попробовать что-то сделать. Делать кукол вызвались две мои знакомые, с которыми мы вместе работали в театре. Я принесла два эскиза персонажей из своего спектакля – рыжего клоуна и белого Пьеро. Но эта наша «проба пера» так ничем и не закончилась.

Чтобы делать кукол, мало быть портным, даже очень высокого класса. Чтобы кукла родилась, нужно вдохнуть в нее душу. Видимо, мои швеи даже не пытались этого сделать. И у них ничего не получилось. Вскоре они стали требовать денег. А откуда их было взять, если ни одна кукла не продана? Потом я заметила, что мои знакомые шьют на нашей квартире «левые» заказы. И мы разошлись.