«Их рефлексы такие же быстрые, как наши, Мири, — неохотно признал мой дядя. — Может, даже быстрее. У них более острое обоняние… и слух. И во имя богов, не позволяй им укусить тебя. Эффект от укуса может быть в высшей степени дезориентирующим, особенно в первый раз. У них есть возможность взломать наше сознание, когда они пьют из нас… я не могу объяснить до конца, хотя мы пытались изучать это с тех пор, как обнаружили их существование. Кажется, у них есть способность одновременно читать наше сознание и навязывать нам ментальные проекции посредством нашей крови. Эффект краткосрочный — более-менее ограничивается кормлением и периодом вскоре после него. Существует теория, что их укусы содержат химическое вещество, оказывающее паралитический эффект. Оно определённо оказывает такой эффект на людей…»

Я подавила ту часть себя, которая хотела сказать ему, насколько все это нелепо — ту часть, которая все ещё не верила, что мы обсуждаем вампиров так, будто они реальны. Я постаралась заставить себя подавить это чувство, сосредоточиться на том, зачем я здесь, что я делала.

Это боевая операция, Мири, сказала я себе. Боевая.

Думай как солдат.

Если дядя заметил какие-то мои сомнения, по его мыслям это не было очевидно.

«Эффект их укуса можно свести на нет тренировками, — добавил он, и его ментальный голос звучал мрачно, содержал более явную нотку злости. — Все видящие, которых я взял для операции, имеют эту тренировку и сражались с вампирами ранее, так что если что-то случится, у тебя будет поддержка… но у тебя самой нет этой тренировки, так что тебе придётся быть предельно осторожной, Мири. Они попытаются укусить тебя просто, чтобы утихомирить тебя… и они выпьют из тебя столько, сколько получится. Так что не позволяй им подходить слишком близко».

Я поморщилась, но заставила себя кивнуть в ответ на его слова.

В основном он уже рассказывал это ранее.

Я знала, что его повторы скорее всего вызваны беспокойством за меня, и в каком-то смысле напоминания были полезными, но они также чертовски отвлекали.

Они также заставляли моё сознание возвращаться к Блэку и тому, через что он сейчас мог проходить. Насколько я знала, весь клан этих бл*дских тварей кормился от него по очереди. Они могли раздеть его и приковать к столу.

Этот образ вызвал очередную волну тошноты из-за разделения. Которая едва не ослепила меня.

— Ты в порядке, сестра? — спросил Рави рядом со мной.

Его голос сочился беспокойством. Когда я не ответила ему сразу же, он схватил меня за руку, и я кивнула, прикусив язык.

Он присел на корточки рядом со мной, мы оба скорчились прямо за главными воротами в особняк Виктора Константина — и да, это его настоящее имя — известного затворника, который везде, кроме официальных документов, представлялся исключительно по фамилии. Согласно моему дяде, имя все равно было полностью вымышленным, поскольку вампиры использовали только одно имя, без фамилии, и обычно оно было историческим.

В тени рядом со мной и Рави находились Декс, Кико, Питер Мондрагон («Туз», как все его звали), Элис, Хавьер и Уолтер, все они работали на Блэка. Каждый из людей Блэка являлся ветераном той или иной отрасли армии, и был вручную отобран Кико и Дексом.

Поближе ко мне держались два единственных видящих в моей непосредственной команде, Эфраим и Рави.

Признаюсь, за последние несколько недель я начала сильнее полагаться на них.

Рави стоял прямо возле моего локтя, и судя по исходившему от него и Эфраима облаку оберегающей злости, у меня сложилось впечатление, что они собирались не отходить от меня всю ночь.

По правде говоря, меня это тоже устраивало.

Мы были Командой 1.

Мой дядя вёл Команду 2.

В наушнике на связи со мной были люди полковника Холмса, но пока мы ими не особо пользовались.

В настоящее время команда моего дяди работала над тем, чтобы вырубить физическую охрану в главном здании, расположенном на территории. Согласно Чарльзу, ворота откроются, как только они закончат — что и послужит сигналом для нас.

Затем Команда 1 проникнет на территорию наперёд Команды 2.

Все в этом месте напоминало больше крепость, нежели дом. Каменная стена была отделана стеклом и колючей проволокой вдобавок к нескольким декоративным горгульям, и её окружали высокие деревья, на которые невозможно было вскарабкаться или подняться без шипованных ботинок и/или каната или альпинистского снаряжения. Ближайшие ветви находились так высоко над землёй, что любая попытка использовать их, чтобы перебраться через забор, скорее всего, приведёт к смерти. Мы уже слышали собак, лающих на территории, и по звуку они не казались маленькими.

Серьёзно, дом выглядел в духе жилища, которое могло принадлежать вампиру.

Когда я упомянула это в разговоре с дядей, он лишь фыркнул.

Я не слишком спорила, когда он объявил, что лично поведёт вторую команду. Однако я все ещё не была уверена, как я к этому относилась. Я понимала, что частично он настоял на своём участии из-за беспокойства за меня, и как к этому относиться, я тоже не знала.

Но я также понимала, что это не единственная причина.

Из наших разговоров за последние две недели я прекрасно поняла, что мой дядя Чарльз видел в похищении его зятя вампирами нападение на него самого. Неважно, как он относился к самому Блэку. Он также видел в этом наглое нарушение соглашения, которое он помогал заключить, и открытую угрозу, которая, как я знала, беспокоила его сильнее всего.

Он также ясно дал понять, что эти создания — которых он называл «мёртвыми», когда не называл прямо «вампирами» — определённо знали, что похищая Блэка, они совершают враждебный акт против него. Он сказал, что ни при каких условиях они не могли не знать этого, и в результате они, скорее всего, будут ожидать проникновения.

Он также ворчал о личной встрече с Константином, о том, как они вместе установили перемирие. Я видела, что он определённо думал, будто нам слишком просто удалось отследить весь этот инцидент до самого Константина.

Я невольно соглашалась с ним.

В конце концов, если у этих созданий действительно есть какое-то перемирие с моим дядей, с чего бы им нападать на Блэка в той секции лос-анджелесского порта, которая публично принадлежит их главной компании? Зачем использовать в качестве средства побега лодку, которую напрямую можно отследить к Константину? Операция не просто легко отслеживалась до вампирских холдингов… каждый найденный нами клочок информации вёл к компании, у которой буквально на лбу написано его имя.

Он с таким же успехом мог оставить нам записку с подписью.

Однако я была не совсем в состоянии разумно обсуждать проблему в тот единственный раз, когда мой дядя её поднял. Когда он продолжил бормотать сомнения по поводу того или иного аспекта операции, я наконец не выдержала и сорвалась на него.

— Что, бл*дь, ты предлагаешь? Чтобы мы вообще не пошли? Или у тебя есть какой-то генеральный план, которым ты не удосужился поделиться со мной по одной чрезмерно оберегающей причине или другой… или просто потому, что ты по чистой случайности не любишь моего мужа?

Он уставился на него, лёгкий шок отразился на странно идеальных чертах его лица.

Я знала, что вероятно, он чувствует во мне боль разделения.

К тому моменту я часами подавляла её, так что вероятно, лучше было попросить его оставить меня в покое на какое-то время.

Когда я произнесла эти слова, наша шестичасовая встреча по планированию только что завершилась. Остальные отправились собирать необходимые вещи и, вероятно, покушать и поспать, оставив нас с Чарльзом вдвоём в номере отеля, который Блэк снял для нас двоих в Санта-Монике. Однако мысль об этом только ухудшила боль, особенно когда я вспомнила, что мы ничтожное малое количество времени провели вместе в этом номере.

Все это пронеслось в моей голове за мгновение ока, заставляя меня стиснуть зубы.

Я знала, что это иррационально. Мне было все равно. Иногда боль становилась настолько сильной, что сложно было вообще о чем-то заботиться. Я знала, что если бы Блэк в то время очутился в номере, я бы врезала ему. Или, возможно, приковала наручниками к постели и разрыдалась.