— Еду? — я уставилась на него.

— Более того, деликатес.

Я почувствовала, как мои челюсти вновь напрягаются.

— Ты что, бл*дь, несёшь? Они едят видящих?

— Это известный факт, да, — мой дядя удержал мой взгляд, глаза смотрели с холодной злобой, хотя в голосе все ещё сохранялось то отвращение. Изучая мои глаза, он отмахнулся от моего, должно быть, недоверчивого взгляда. — К счастью, большая часть их руководства, по крайней мере, те, с кем я заключал перемирие, видят наше существование в более замысловатом плане. Однако даже самые рассудительные из них видят в нас дополнительную угрозу разоблачения и не полностью верят, что мы сдержим свою часть сделки.

Все ещё всматриваясь в моё лицо, он мрачно продолжил.

— Как и мы, они превыше всего страшатся разоблачения перед человеческой расой. Веками… если не тысячелетиями… они шли на колоссальные меры, чтобы избежать идентификации. Они видят в этом первостепенную угрозу своей цивилизации и продолжительному существованию.

— И что ж они, бл*дь, такое, дядя Чарльз? — спросила я. — Ты собираешься мне сказать? Или так и дальше будешь плясать вокруг да около? Они экстрасенсы, как мы?

— Нет, — он покачал головой, поджимая губы и как будто обдумывая собственные слова. — Ну… не совсем.

— Не «совсем»? Что это значит? — переспросила я.

Какая-то часть меня все ещё не могла переварить ничего из его слов.

Ещё одна раса? Нечто, развивавшееся параллельно с людьми? Что, черт подери, это значит? Они выглядят как мы? И если они не экстрасенсы, есть ли у них другие сверхъестественные способности? Блэк сказал, что на той другой версии Земли существовало несколько задокументированных телекинетиков, хотя они были столь редки, что граничили с мифами.

Чем бы ни были эти существа, как так получилось, что люди их ещё не обнаружили, как бы тщательно они ни скрывались? Даже в родном мире Блэка видящих разоблачили в начале двадцатого века. Как целый вид существ мог скрываться посреди человеческого сообщества в наши дни?

Когда он не ответил мне сразу же, я навела пистолет ему в лицо.

— Что они такое? — прорычала я, стискивая зубы. — Скажи мне. Сейчас же.

Чарльз лишь вздохнул, вытирая лицо белым платком, который выдернул из кармана пиджака перед тем, как опустить обе руки на сиденье.

— Моя дорогая, дорогая девочка, — произнёс он усталым голосом. — Боюсь, ты бы не поверила мне, даже если бы я тебе сказал.

— Проснись и пой, засранец, — раздался незнакомый голос с ноткой издёвки, а над головой вспыхнул ослепительный свет. — К тебе посетитель. Тот, который не обсуждается.

Блэк едва открыл глаза, когда две пары грубых рук сдёрнули его с койки.

Он находился не в той камере, в которой проснулся вчера. Эта была совершенно пустой, лишь толстая дверь на другом конце. В двери не было окон, только «бобовое окошко», то есть небольшая прорезь в двери, куда охранники передавали еду, и куда заключённые протягивали запястья, чтобы те же охранники надевали и снимали с них наручники.

Однако они не сделали этого с ним.

Они зашли следом за ним.

Блэк находился в карцере, камере изоляции.

Он не помнил, как сюда попал.

Они едва подняли его на ноги, как тут же заставили опуститься коленями на холодный пол. Его разум пытался выстроить цепочку событий, пока они вынудили его поднять руки за голову и стали прохлопывать ладонями по бокам, затем завели руки за спину, заковав запястья, пока Блэк тяжело дышал, стараясь молчать вопреки боли.

Физическая боль разрывала его тело с той самой секунды, как только он достаточно проснулся, чтобы её ощущать.

Всякий раз, когда они передвигали или дёргали его тело, становилось только хуже.

— Бл*дь, — застонал Блэк, не сумев сдержаться, когда они выкрутили его руки, чтобы заставить встать.

Охранник справа улыбнулся, рывком поднимая его на ноги.

— Похоже, мальчики хорошенько над тобой потрудились, малёк, — Блэк споткнулся, едва не упав на него, но охранник с другой стороны поймал его под руку и удержал. — Видимо, все мы когда-нибудь учимся. Ты реально не тому мудаку пописал в хлопья… не так ли?

Блэк старался проморгаться, вспомнить. Его правый глаз оставался темным и размытым, сколько бы он им ни моргал, и через несколько секунд Блэк осознал, что он отёк настолько, что почти закрылся. Он не помнил ничего, что случилось после того, как ошейник на его шее превратился в живой провод.

Пожарная тревога. Бегущие к нему вожди, которых тут же остановили охранники с полицейскими щитами. Роско… тот другой парень, бритоголовый с татуировкой орла. Заключённые, бегущие в сторону тюремного комплекса и пытающиеся увидеть, какая часть горит.

Блэк знал, что уложил нескольких из них. Затем ошейник вспыхнул…

Затем ничего. Его воспоминания просто остановились.

Конечно, он мог сделать некоторые выводы.

Состояние его тела сообщало ему больше, чем он хотел знать.

Они швырнули его к двери камеры, и Блэк снова невольно застонал, когда они силой толкнули его вперёд. Он был босым, одет в одни лишь боксёры и майку. Охранникам, казалось, было все равно. Они ещё раз обыскали его, как только он оказался прижат к двери, и Блэк ещё несколько раз не сдержал стона от грубых рук на своём теле.

— Ага, те ребята знатно тебя отделали, — сказал первый охранник, и в его голосе все ещё слышалось слабое ликование. — Думаю, ты ещё неделю нормально ходить не сможешь, что скажешь, Сонни?

— По меньшей мере неделю, — подтвердил другой охранник.

— Но может, его это устраивает… что думаешь?

— Есть те, кому это нравится, — согласился Сонни. — Мне такое не понять.

— Ага, — сказал первый охранник, широко улыбаясь и разворачивая Блэка так, чтобы его закованные в наручники запястья ударились о дверь, заставив его вновь вздрогнуть из-за плеча, которое теперь казалось вывихнутым. — Некоторые из них клялись, что этому мальку понравилось. Что в конце он умолял не прекращать. Они остановились только потому, что устали, наверное.

Тот, кого звали Сонни, усмехнулся, качая головой на толстой шее.

Они оттащили Блэка от стены, и он впервые посмотрел вниз. Майка, в которую он был одет, заляпалась кровью. Он не позволил взгляду опуститься намного ниже. Поморщившись, он отвернулся.

— Можно мне хотя бы надеть бл*дские штаны? — прорычал он.

— О, теперь он хочет штаны, — сказал первый охранник.

Сонни покачал головой, снова усмехаясь.

Однако они помогли ему надеть мешковатые тюремные штаны, что превратилось в своего рода пытку. Они надели на него штаны и дёрнули вверх, и Блэк просто стоял там, пока они завязывали их спереди, стискивал зубы и подавлял боль.

— Теперь пошли, — сказал Сонни, рывком распахивая дверь. — Думаю, краше ты уже не станешь.

Блэк не разговаривал, он просто последовал за ними в коридор.

Остальные заключённые в карцере кричали ему вслед непристойности, пока он шёл мимо камер.

Среди них был Роско, а также тот парень с татуировкой орла на шее. Они оба изобразили поцелуйчики, когда он проходил мимо, и заржали, когда Блэк отвернулся. Он не видел здесь никого из вождей, но заметил нескольких заключённых, которых узнал по двору — не только из Братства Арийцев. Все они широко лыбились ему, когда он проходил мимо, и некоторые посылали поцелуи.

Блэк поборол ярость, начинавшую вздыматься в груди.

Более жёсткое, более животное чувство пробуждалось в этой ярости.

Воспоминания, которые он давным-давно не подпускал к своему сознанию. Не просто воспоминания — манера мыслить, способы стратегического планирования собственного выживания. Ему пришло в голову задуматься о том, как странно работает память… какими размытыми отдельные вещи могут казаться в один день, а потом вдруг стремительно вернуться, охерительно ясными и трёхмерными.

Затем его поразило кое-чем более актуальным.