— Так почему бы вам не рассказать мне, — сказала я куда более холодным тоном. — Как долго правительству Соединённых Штатов известно о существовании вампиров, полковник Холмс? И почему, черт подери, вы не сказали об этом моему мужу?

— Чувааак, та сцена была гадкой, — Пёс потряс длинными темными волосами, опираясь загорелыми руками на металлические прутья забора, за которым открывался вид на двор. — Гад-кой. Я думал, что видел в жизни кое-какое дерьмо. И здесь, и снаружи, я бы сказал, что видел худшее из худшего. Но я никогда не хочу видеть что-то такое снова.

Он поморщился, поворачивая голову и окидывая Блэка взглядом.

— В конце там были не только те арийские засранцы, — добавил он. — Остальные ребята тоже ввязались… а эти бл*дские штурмовики просто стояли и смотрели.

Блэк не ответил.

Он очень хотел сказать Псу заткнуться нахер.

Но этого он тоже не сделал.

— Кого ты выбесил, wasichu? — спросил Пёс, и выражение его лица сделалось более проницательным. — Это должно быть проплаченной затеей, чувак, раз все эти свиньи замешаны. Должно быть. Кто-то нарисовал на твоей спине большую красную мишень, и это должен быть кто-то снаружи. Оплата не сигаретами… наличкой. Я не видел ничего подобного с тех пор, как одного из лидеров банд убили прямо перед охранником… и это ничто по сравнению с тем, что они сделали с тобой.

На это Блэк тоже не ответил.

Пёс покачал головой, поёжившись.

— Мы думали, ты помер, чувак. Мы были в этом уверены. Все мы говорили, что ты должен быть мёртв. Так что когда они разняли драку и утащили тебя обратно в карцер, мы такие, какого хера, бл*дь? Мы думали, что они просто позволят тебе истечь там кровью… а потом через пару дней проходит слух, что ты в лазарете.

Блэк чувствовал, что чем дольше говорил Пёс, тем сильнее напрягался его подбородок.

Он вышел из лазарета только накануне.

Пока он находился там, три этих красноглазых создания осматривали его. Все то время в лазарете он не видел одного gaos-свидетель-стопроцентного человека. Обычно это стало бы облегчением из-за страхов, что его биологические особенности будут замечены.

Здесь это облегчением не было. Что-то в этих красноглазых созданиях вызывало у него бл*дские мурашки… даже не считая того, что они сделали с ним со времени их первой стычки.

И все же Блэк пытался с ними разговаривать.

Он пытался ослабить их бдительность, заставить их рассказать что-нибудь о том, что они такое, чего хотели от него, но с таким же успехом Блэк мог разговаривать сам с собой. Кто-то определённо дал им чёткие инструкции. Они игнорировали каждый заданный вопрос. Единственные слова, с которыми они к нему обращались — это инструкции, что ему делать, по большей части куда ему передвинуть своё тело, пока они осматривали и лечили его.

«Лягте туда. Наклонитесь вперёд. Вытяните руку. Дышите глубоко. Покашляйте».

Спустя первые четыре-пять дней инструкции слегка изменились.

«Выпейте это. Съешьте это. Проглотите это. Теперь спите».

Блэк оставался прикованным к кровати наручниками все то время, когда им не требовалось, чтобы он двигался. Когда ему стало получше, он улучил момент, когда одна рука была свободна, и кинулся на одного из них в надежде, что сумеет взять его в заложники и заставить остальных говорить.

Они нейтрализовали его ошейником так быстро, что Блэк даже не понял, что произошло.

Сознание вернулось к нему через несколько часов.

После этого он лишь наблюдал за ними.

Они продержали его в лазарете несколько недель — Блэк подозревал, что это определённо дольше времени, которое там провёл бы обычный заключённый. Он полагал, что это как-то связано с тем, что сказал ему их лидер, Брик. Они хотели, чтобы он был здоровым. Они хотели, чтобы он сумел пережить ту проклятую лабораторию, куда они намеревались его послать.

Он понятия не имел, как много времени провёл здесь.

Он пробыл без сознания слишком долго, чтобы хотя бы предположить.

Блэк не хотел отправляться в ту лабораторию, но он также понимал, что это может быть его единственным шансом выбраться отсюда… если только Мири не найдёт его.

Эта мысль вызвала ленту боли, так что Блэк отбросил её на задворки сознания. Если он позволит боли слишком сильно овладеть им, ошейник среагирует и на это. Он уже не раз просыпался от этого, когда искал Мири в своих снах.

Поглаживая ту часть руки, где раньше находился РЧИД-чип, Блэк нахмурился.

Его внимание привлёк вид знакомого силуэта, развалившегося на металлических платформах напротив места, где стояли они с Псом. Блэк наблюдал, как мужчина обеими руками убирает с лица прямо подстриженные, грязно-светлые волосы. Те странно хищные глаза оценили пространство вокруг прямо перед тем, как он поднял руку, чтобы прикрыть глаза от солнца. Он напряжённо всматривался в облака, как будто читал свою судьбу в этих медленно двигающихся формах.

Блэк отчётливо ощущал, что за ним наблюдают.

— Что насчёт него? — сказал Блэк Псу, мотнув подбородком в ту сторону.

Пёс проследил за его взглядом, хмурясь.

— Ковбой? А что насчёт него?

— Он тоже попытался напасть на меня?

Пёс покачал головой.

— Нет. Вообще ни разу. Ковбой был за щитами, как и вожди, и несколько остальных. Он видел это, конечно… все видели. Но он ушёл через какое-то время. Я не знаю, куда он пошёл, но может, он просто не хотел больше смотреть, так что вернулся на поле.

Блэк кивнул, все ещё наблюдая за Ковбоем, и плюхнулся на скамейку. Тогда он заметил, что другой мужчина в одной руке держал книгу толщиной со словарь — другую, не ту, с которой он был, когда Блэк впервые его увидел.

— Какая у него здесь работа? — спросил Блэк, все ещё наблюдая за другим мужчиной. — Что он делает? Он один из дорожных рабочих?

— Неа, — Пёс покачал головой. — Он работает в автомастерской. Он типа механик.

Это практически решило все для Блэка.

— Представь меня ему, Пёс.

— Представить тебя? — Пёс покосился на него широко раскрытыми глазами. — Зачем? Он не один из нас, чувак.

— Мне все равно. Я хочу с ним поговорить.

— Ну так представься сам, — сказал Пёс, и в его голосе что-то зазвучало. — Я знаю его не лучше тебя. Это ещё один белый чувак, которого я не хочу злить.

Блэк взглянул на него, затем фыркнул, кивая.

— Справедливо, — сказал он.

Оттолкнувшись от металлических прутьев, Блэк зашагал в сторону трибун. На ходу он чувствовал на себе взгляды, так что удостоверился, чтобы его походка была тяжёлой, без хромоты, и держал голову поднятой. Он вновь более-менее чувствовал себя собой, хотя и отчаянно нуждался в тренировках.

Он чувствовал, как на периферии арийцы наблюдают за ним пристальнее остальных групп. Или, может, они просто смотрели на него более агрессивно.

Подойдя к единственному сидевшему в одиночку мужчине во дворе, Блэк остановился в нескольких футах от скамейки и скрестил руки, глядя на него вниз.

Ковбой поднял взгляд от книги, как будто впервые его заметив, но Блэк знал, что он наблюдал за его приближением. Небрежная поза мужчины, скорее всего, тоже была лишь обманом. Он вновь гадал, как этому парню сходило с рук отшельничество. Быть хорошим бойцом недостаточно. У него должны иметься связи, как и сказал Пёс.

Ковбой поднял взгляд на Блэка, и Блэк заметил, что эти его странные светлые глаза были серыми.

— День добрый, — сказал другой мужчина, когда Блэк ничего не сказал.

Его голос звучал вежливо, хрипловато от очередного низкого южного акцента. Блэк не мог определить регион, но по звучанию напоминало сельскую местность. Это не тот акцент, который в Соединённых Штатах обычно ассоциируется с образованием, но Блэк достаточно времени провёл в армии, чтобы понимать, что это хрень собачья. Его знакомые даже использовали этот предрассудок в качестве маскировки.