Посетитель.

Эти засранцы только что сказали, что у него посетитель.

Надежда расцвела в его груди при этой мысли. Блэк знал, что это чувство иррационально. Он знал, что вероятность того, что это Мири, стремится к нулю, учитывая то, что они сказали ему в камере. Он знал, что скорее всего, они не допустят к нему настоящих посетителей, учитывая то, как он сюда попал — поскольку явно никто не должен был знать, где он находится.

Но надежда пылала все жарче и жарче, когда они провели его через первые ворота, ведущие из карцера в основной комплекс.

Боль пронизывала его при мысли о том, чтобы увидеть её здесь — пусть даже он знал, что она придёт в бл*дский ужас от того, как он наверное выглядел. Блэку было все равно. Какая-то часть его тянулась к ней каждой частицей своего существа, теперь уже почти непроизвольно.

Он потянулся слишком сильно. Ошейник активировался, напоминая о своём существовании.

Он ударил его достаточно сильным разрядом, чтобы выдернуть из мыслей о том, как он видит свою жену по ту сторону пуленепробиваемого стекла.

Они остановили Блэка перед дверью в кабинку для посещений и расстегнули наручник на одном запястье, чтобы в ту же секунду вновь сковать его руки перед телом. И вновь каждый момент причинял боль, но Блэк ушёл в какой-то блокирующий режим из-за боли, которая была такой знакомой и в каком-то смысле гармонировала с почти звериным чувством, которое поднялось в нем, пока охранники проводили его через блок карцера.

Когда они открыли дверь в кабинку для посещений и затолкнули его внутрь, Блэк опять едва не упал, но сумел устоять на ногах, ухватившись за стену.

Выражение его лица не изменилось. Он также не стал сразу же отодвигаться.

Несколько секунд он просто стоял там, тяжело дыша.

Человек, ждавший его, само собой, не был Мири.

Мужчина, сидевший по ту сторону стекла, оказался совершенно ему не знаком.

Блэк ожидал этого, но все же, не увидев её там, его сознание впало в мгновенный кратковременный паралич. Боль от разделения попыталась усилиться, заставить его почувствовать это, справиться с её отсутствием. Блэк отчаянно отбросил это чувство, но даже мимолётный привкус стоил ему возможности блокировать физическую боль во всем теле на несколько секунд.

Сочетание всего этого задержало его у двери, тяжело дышащего и пытающегося восстановить контроль.

Он уставился на сидевшего там мужчину, который смотрел на него.

Он заметил безупречный чёрный костюм, явно сшитый на заказ, судя по пошиву и бриллиантовой отделке по краям воротника-мандарина. Он заметил накрахмаленную чёрную рубашку, тоже, скорее всего, пошитую на заказ, и кожаные туфли. Мужчина был подтянутым, но в элегантной манере, с сильным подбородком, подчёркнутым огромными глазами и полными губами. Хорошо постриженные темно-каштановые волосы подходили к лицу, которое, казалось, совершенно лишено недостатков.

Сами его глаза были зловеще-бледными, почти прозрачными, когда отражали потолочный свет, но с драматичным багряным оттенком в центре, вокруг зрачка.

Как и в порту Лос-Анджелеса, у Блэка не возникло ощущения, будто он смотрит на товарища-видящего.

Этот мужчина обладал некоторыми характерными для видящих чертами, но сходство было исключительно внешним и не заключалось в том, как мужчина двигался, как держал себя, даже в его выражении лица.

Он не был видящим. На это Блэк готов был поспорить.

— Ты кто, бл*дь? Джонни Кэш? — его голос прозвучал более хрипло, чем он ожидал, и более гортанно, почти как рычание.

Мужчина не вздрогнул и даже не выглядел особенно удивлённым.

— Какого черта я тут делаю? — спросил Блэк. — Если ты причина, по которой я здесь нахожусь, ты бл*дский мертвец. Ты… и тот, кто бл*дь тебя нанял.

Мужчина смерил его взглядом, слабая улыбка коснулась его бескровных губ.

Казалось, он оценивал Блэка даже с большей пристальностью, чем сам Блэк рассматривал его. Блэк видел в этих продолжительных взглядах какой-то странный сорт одобрения наряду с юмором, который казался ему снисходительным вопреки явному восхищению в глазах. Блэк чувствовал, что им восхищаются так, как можно восхищаться особенно роскошной породой лошади… или даже чистокровной собакой, которую собираются показать на выставке.

— Интересно, что вы выбрали такой подход, — сказал мужчина, закончив свою оценку. Он улыбнулся, глядя на Блэка снизу вверх — дружелюбно, но в какой-то мере преувеличенно.

У него имелся сильный американский акцент. Южный.

Новоорлеанский, если точнее.

Блэк намеревался узнать об этом мудаке все, что возможно.

— …Большинство, пережив суровое испытание, которое мы взвалили на вас в последние семьдесят два часа, — продолжил мужчина, все ещё улыбаясь. — …скорее всего не пожелали бы начинать первый разговор со своими явно опасными похитителями с угроз смертью. Интересный выбор, говорю же. Дерзкий.

С таким же успехом он мог делать Блэку комплимент относительно выбора туфель.

— Ты кто, бл*дь, такой? — повторил Блэк. — Что я здесь делаю?

Мужчина улыбнулся, смахивая воображаемые пылинки с лацкана пиджака.

— У нас для вас деловое предложение, мистер Блэк. Я здесь, чтобы передать его.

— Нет, — перебил Блэк. — Нет у вас для меня делового предложения. Деловое предложение подразумевает, что свободные лица встречаются, чтобы обсудить обоюдно приемлемые условия, даже если один из них ставится этими условиями в крайне невыгодное положение. Единственные условия, приемлемые для меня — это если вы выпускаете меня отсюда… сейчас же… и компенсируете тот урон, что уже нанесли. Я думаю, миллионов десять его покроют. Для обоих. Для меня и моей жены.

Мужчина не моргнул.

Он просто сидел там, продолжая улыбаться.

Во время этой паузы он окинул Блэка взглядом, как будто видел в нем умеренно забавное отвлечение, которое уже начинало ему наскучивать, и он просто сохранял вежливость.

— Так называй вещи своими именами, — сказал Блэк. — Меня похитили. Пытали. И теперь ты хочешь использовать мой страх того, что обе эти вещи продолжатся, чтобы выбить из меня какую-то услугу или плату. Которую я определённо не предоставил бы по доброй воле.

— Вы закончили, мистер Блэк? — мужчина взглянул на наручные часы. — Как бы ни было увлекательно наблюдать за вашими эмоциональными реакциями, боюсь, у нас с вами время поджимает, — он сверкнул очередной чрезмерно широкой улыбкой, которая не повлияла на ровный взгляд его глаз. — … И как вы правильно заметили, никаких переговоров не будет. Вы сделаете так, как мы скажем, и когда мы скажем. Вы сделаете именно так, как мы потребуем, иначе то, что случилось с вами накануне во дворе, случится с вашей женой.

Он помедлил мгновение, давая словам отложиться в сознании.

По его лицу скользнула очередная волчья улыбка.

— Если уж быть с вами предельно честным, были те, кто считал, что нам стоило взяться за неё. Они думали, что учитывая свойственную вашей расе иррациональность, когда дело касается сексуальных партнёров, это более выразительно донесёт до вас серьёзность наших намерений, — он подмигнул Блэку, его глаза оставались безвыразительными. — Однако лично я думаю, что это всего лишь оправдание. Она весьма привлекательная женщина, ваша жена. Даже для вашего вида…

Голос Блэка прозвучал низким, гортанным рычанием.

— Если ты тронешь мою проклятую жену…

— Да, да, — мужчина перебил его взмахом наманикюренной руки. — Я уверен, что знаю, каким будет продолжение вашей речи, мистер Блэк. Нет необходимости изматывать себя озвучиванием деталей. Боюсь, это не первое моё родео с представителями вашего вида.

Когда Блэк продолжил стоять там у стены, задышав тяжелее от угрозы, мужчина показал ему вперёд одной рукой, указывая на стул по другую сторону пуленепробиваемого стекла.

Впервые до Блэка дошло, что они разговаривали через какую-то систему интеркома, а не по телефонам, с которыми он сталкивался в большинстве тюремных кабинок для посещений.