Относительно других мусульман Российской империи фон Оппенхайм отмечал, что «население Бухары, Самарканда и др. преимущественно спокойное», и что на призыв к «джихаду», возможно, откликнутся только мусульмане Ферганы. Поднять европейских мусульман, считал он, пока вряд ли удастся, несмотря даже на то, что они были «в большей части очень развиты духовно и являются приверженцами султана-халифа». Вот, как говорится, и все знания фон Оппенхайма о мусульманах России. Из таких «знаний» вытекали и практические шаги в отношении этой части населения империи: «Начатую в Константинополе деятельность необходимо энергично продолжать. Нужно также попытаться использовать прессу и прежде всего духовные школы в мусульманских центрах Европейской России, особенно в Казани, Оренбурге и Уфе».
В меморандуме мы встречаем, возможно, одно из первых упоминаний о тюркских военнопленных, которых и следовало бы сконцентрировать в отдельном или нескольких лагерях. Эти упоминания в какой-то степени можно считать уже продуманной программой по привлечению на германскую сторону военнопленных-мусульман: «В настоящий момент уже более 900 мусульманских военнопленных находятся во многих лагерях, прежде всего в Цоссене, Альтенграбове и Зенне под Падерборном». М. фон Оппенхайм указывал, что с ними в этих специальных лагерях следует хорошо обращаться, «построить для них небольшую мечеть, что легко и дёшево можно сделать из досок, далее им должна быть дана возможность свершения религиозных омовений. Для них необходимо заказать (именно так! – И. Г., Л. Г.) мусульманского проповедника. […] Если военнопленные получают в пищу мясо, то они должны забивать животных по своим обычаям». По мнению германского дипломата, большое внимание следует обратить на кадры переводчиков, которые бы помогали в общении с военнопленными, так как через переводчиков можно оказывать на них серьёзное влияние.
Военнопленных планировалось разделить «по месту рождения, племени, сообществам», предлагалось выяснить, умеют ли они читать и писать, а затем составить соответствующие списки. «Довольно скоро выяснится, насколько полезным для нас может оказаться тот или иной человек». Военнопленным необходимо было предоставить возможность отправки писем домой – эти письма фактически можно было бы рассматривать как определённый инструмент пропаганды.
Всё сказанное было возможно, «естественно, лишь в тишине, в новом лагере», т. е. фон Оппенхайм сделал недвусмысленное предложение собрать мусульманских военнопленных в одном специальном месте.
Интересно, что всё вышесказанное М. фон Оппенхайм планировал осуществить в отношении военнопленных из армий Англии и Франции. Его первоначальные оценки возможного привлечения на сторону Германии российских подданных были достаточно осторожными, по-видимому, всё-таки сказывалось недостаточно глубокое знание реалий в России: «С российскими мусульманскими солдатами, предположительно, можно сделать не слишком многое. К военной службе их не стоит привлекать в чрезмерно большом количестве, не считая некоторых исключительных случаев, и они не должны быть объединены в своих отдельных подразделениях. Однако и это может быть изучено, особенно для случая, если вдруг в наших руках их окажется очень много».
Общее заключение меморандума выдержано в очень оптимистичных для Германии тонах с особым упором на то, что «ислам является для нас самым действенным оружием в борьбе против Англии» и что кайзер пользуется во всех частях мусульманского мира «выдающимся авторитетом и всеобщим, глубочайшим и идущим от самого сердца почтением».
Однако из меморандума ясно, что для предоставления мусульманам самостоятельности, что должно было, в общем, стать основным пунктом пропаганды, не существовало никаких конкретных планов. Немецкие стратеги не собирались утруждать себя решением проблем мусульманских народов. Правда, фон Оппенхайм в своём проекте отмечал, что уже сейчас немецкие власти должны планировать свои действия по отношению к мусульманам в будущем, т. е. думать о создании союза исламских государств. В то же время он заметил: «В настоящее время мы в первую очередь должны думать о собственной самообороне, использовать ислам в собственных интересах и по возможности укреплять его. Я не думаю, что мы должны опасаться того, что в будущем разочаруем своих нынешних друзей. Ведь мусульманские народы потеряют всё, если мы будем низложены, они только выиграют от нашей победы».
Итак, меморандум М. фон Оппенхайма – исключительно важный документ, который позволяет чётко выяснить, чего ожидала Германия от сотрудничества с исламом и исламским миром в годы войны, как и какими методами она планировала осуществлять это сотрудничество. Документ, безусловно, очень многословен, полон повторов, нелепиц и необоснованных ожиданий, однако анализ его полезен, прежде всего, для того, чтобы понять конкретные мероприятия Германии в отношении мусульманского мира в целом и в отношении мусульманских военнопленных в частности[43]. У меморандума достаточно много слабых сторон, так как многие из предложений автора сводились к элементарным декларациям, он практически не обратил внимания на сложности, которые могли бы возникнуть в плане реализации плана «революционизации» и тем более никак не мог указать пути преодоления этих трудностей. Самой же большой ошибкой М. фон Оппенхайма следует назвать всё-таки его убеждение в том, что мусульманский мир, несмотря на его разнообразие и пестроту, в целом управляем и достаточно, в общем, небольшого толчка, чтобы направить его мощь против «неверных».
Деятельность фон Оппенхайма в начале кампании «джихада» позволила некоторым исследователям оценить его роль как основателя концепции «революционизации» и даже назвать его «отцом джихада»[44]. Однако происхождение идеи «революционизации» исламского мира нельзя приписать только одной личности, и потому С. Оберхаус замечал, что «у джихада не было одного „отца“, у него их было несколько, среди которых Макс фон Оппенхайм был важнейшим акушером»[45]. Фон Оппенхайм не являлся собственно автором генерального плана «революционизации», он только систематизировал уже имеющуюся информацию, дополняя её своими идеями, и документировал уже начавшиеся процессы.
По выражению немецкого историка Марен Брагулла, фон Оппенхайм своим меморандумом «составил стратегию дестабилизации, задуманную как освободительную войну мусульманских народов против западного колониального господства»[46]. Немецкий исламовед Х.-Л. Мюллер, оценивая роль фон Оппенхайма в организации кампании «джихада», допускает, что последний был первым сторонником союза Германии с Турцией и панисламистского движения. Однако его проект, отмечает учёный, является лишь комментарием ко всем предложениям и информации, поступившим в Министерство иностранных дел из Османской империи[47]. C. Оберхаус, объясняя причину значимого положения и доверия к фон Оппенхайму со стороны германского МИД в кон. 1914 – нач. 1915 г., которому трижды отказывали в принятии на дипломатическую службу, указывал, что он оказался в нужное время в нужном месте. Когда в военных кругах признали неудачу плана Шлиффена и констатировали безвыходность ситуации, план фон Оппенхайма не имел альтернативы и был вне конкуренции. Именно это способствовало росту его значения перед руководством[48]. Это было высшей точкой его влиятельности в восточной политике Германии: уже в марте 1915 г. он покинул Берлин и отправился в Стамбул для организации представительства Службы информации по Востоку. Здесь он продолжал свою деятельность уже в качестве «вспомогательного работника» по пропаганде. Пожалуй, такое скорое отстранение от, казалось бы, обещавшего удачу военно-политического и пропагандистского проекта его основного вдохновителя и автора является доказательством того, что события повернулись не совсем в желанную сторону, и в «революционизацию» следовало внести коррективы.
