Соня с Греем украдкой переглянулись, разделив одну улыбку на двоих.

Довольно быстро стало ясно, что втроем разглядывать электронную карту метро на экране телефона крайне неудобно. Проблему решил Тим. Вернувшись в библиотеку, он отыскал принтер. На обратном пути умудрился парочку карандашей прихватить, на всякий случай.

Первым делом Грей отметил пять станций: «Ноттинг-Хил», «Кемден Таун», «Оксфорд», «Британский музей» и «Викторию». Пояснил, что там известные ему лаборатории. Также крестом перечеркнул перегон от «Уоррен-стрит» до «Тоттенхема» и следующий, до «Чаринг Кросс». Следом ещё один: между «Ройал Оак» и «Паддингтоном». Соня догадалась, что они заблокированы. Станцию «Фаррингтон» обвел жирным кружком.

– Там склады Ока. Удобно: места много, три линии всё-таки.

В центре второго кружка оказался «Паддингтон».

– Отсюда начиналась первая линия метро, – пояснил Грей и прочертил новую-старую ветку подземки до самого «Фаррингтона», – в Оке ходят слухи, что на неё до сих пор можно попасть через платформу на линии Бейкерлу.

– И что нам это… – закончить Соне не удалось, Грей успел раньше.

– Даёт? А даёт нам это следующее. На старых ветках нет выходов в лаборатории и переходов в новое метро. Там должно быть безопасно. По крайней мере, я надеюсь. Но при этом есть закрытые служебные проходы. Если пройти вот тут, – маленький крестик на перегоне напротив «Уоррен-стрит», – то мы окажемся как раз там, где нам надо.

– Ты уверен, что там есть этот служебный проход? – засомневался Тим.

– Нет, но вероятность велика.

– Знаешь, в вашем языке определенно не хватает слова «авось».

Соня задушила в зародыше лингвистическую дискуссию.

– Если я всё правильно поняла, то нам надо спуститься в метро на «Паддингтоне», каким-то образом обнаружить проход в старое метро, добраться до вот этого твоего маленького крестика, и всё?

Грей вынужден был её разочаровать. Все входы в метро с вокзалов были давно закрыты, более того, замурованы. Идея зайти через ближайшую станцию на той же линии также не нашла одобрения: вся ветка дальше, на север, оказалась закрытой.

Инициативу перехватил Тим. Отобрав карту, он что-то на ней чертил. Грей с Соней едва могли различить его бормотание: «Здесь они вошли… закрыто… лаборатория… сюда… эта лишняя…»

– Готово!

За основу Тим взял маршрут двухлетней давности, несколько его сократив. Известно, что до «Грин-парка» профи добрались без проблем, а значит, станцию можно было считать условно-безопасной. Один перегон – и вот он, «Паддингтон». А дальше – по плану Грея. Тот факт, что на выходе из «Грин-парк» теперь находился мемориал тем самым профи, несколько осложнял ситуацию. Но Тим быстро нашелся и предложил начать с «Олдвич». Возражений не последовало.

Итак, решение принято, и пора бы двигаться в сторону метро, но никто из троих не спешил. Страшно. Природный оптимизм Сони взял своё. Забрав у Грея последнюю наличность, она жизнерадостной молнией слетала до библиотечного кафе. Вернулась с тремя стаканами и пакетом ароматных булочек с корицей.

– Обед чемпионов!

Чемпионы энтузиазма не разделили, однако от булочек отказываться не стали. Под конец Тим даже произнес сумбурный тост. Смысл уловить не удалось, но посыл был воодушевляющий. Дальше оттягивать стало невозможно. Пора.

Станция «Олдвич» выглядела несколько обшарпанной. Плитки с названием линии почти все откололись. Щербатая полоса бетона серой раной зияла на красном кирпиче, обрамляющем вход. На козырьке под ржавыми потеками угадывались буквы О Л В Ч. Рядом с решеткой, закрывающей большую часть входа, алела дверь. Тим потянул, и она со скрипом поддалась, обнажив внутренности прохода. Соня оглянулась по сторонам. Прохожих всего ничего и, кажется, никто не обращает на них внимания. Вдохнув поглубже, она первой нырнула в затхлый сумрак станции. Тим и Грей последовали за ней.

Один из столбиков, украшавших балкон соседнего дома, зашевелился. Надобность в маскировке отпала, и Нокс (не иначе, в прошлой жизни она была хамелеоном) спрыгнула на тротуар. Путь до Закрытого архива по кошачьим меркам был неблизким.

Центральная клиническая больница

Св. Луки

под патронажем Ока

Эпикриз из истории болезни

Датчик здоровья (серийный номер АМ 1203/ 4–2012): поврежден.

Персональные данные засекречены.

Имя: Клиффорд Ноланд (предположительно)

Пол: муж

Возраст: 37 лет (предположительно)

Анамнестические сведения.

Наследственную психопатологию установить невозможно. Отставной военный. Психически болен (предположительно) с момента выхода из метро, в котором провел 25 часов.

Психическое состояние.

Дезориентация. Спутанность сознания. Продуктивному речевому контакту недоступен. Персеверация (речевая): «исход», «тринадцатая», «живое». Расстройство восприятия. Эмоционально неустойчив. Не понимает значения собственных действий и не руководит ими. Нуждается в постоянном уходе. Ремиссии не наблюдаются.

Диагноз.

Шизоаффетивное расстройство, смешанный тип F25.2

Постепенно мрак отступал. Привыкнув немного, все трое принялись осматриваться. Можно было предположить, что они оказались не на заброшенной станции метро, а в фойе викторианского театра. Выстроившиеся в ряд телефонные будки жеманно прятались за портьерами, мраморным ступеням и перилам позавидовал бы сам Большой театр, стены украшены причудливыми барельефами.

– Как же так? – прошептала Соня.

– Станцию построили на месте разрушенного театра, – в унисон ответил Грей. – Это вроде как дань уважения.

– Что шепчемся, смертнички? – от преувеличенно бодрого голоса Тима Соня вздрогнула. – Идемте, чем быстрее мы туда спустимся, тем быстрее выберемся наружу.

Он решительно шагнул вниз по ступенькам. Вот теперь вздрогнули все: грохот, звон, проклятья Тимохи. Ведро, бесцеремонно вставшее на пути парня, улетело в темноту.

– Мелкий?

– Я в порядке, – буркнул Тим и полез в карман за телефоном. Почему сразу не подумал про встроенный фонарик – загадка.

Три ярких пятна запрыгали по ступеням, стенам, сталкиваясь, упираясь в спину идущего впереди. Высветили ржавую решётку, лишь наполовину закрывающую вход в лифт. Соня была почти внутри, когда Грей ухватил её за длинный ремешок сумки.

– Не самая лучшая идея. Им уже лет двадцать как никто не пользовался. По лестнице надежнее, – прошептал он и лучом указал на уходящие винтом вниз ступени.

Вместо ожидаемых узоров из плитки путь вниз сопровождался портретами давно забытых актеров. Изредка встречались и театральные маски. Спуск длился недолго. Обвалившиеся камни полностью блокировали проход.

– Все-таки лифт, – заключил Тим. – Пойдем разбираться, как запустить этого динозавра.

Поиски щитовой затягивались. Ни в самых очевидных, ни в самых нелогичных местах её не было. Грей с Тимом ушли исследовать завал на предмет возможности раскопать его. «Раз уж покататься на лифте не придется, хоть посмотрю на него», – подумала Соня. И оно того стоило. За неприглядной решеткой скрывалось настоящее чудо. По обеим сторонам от двери до двери тянулись лавочки. Раскопав многолетний слой пыли, Соня убедилась, что они бархатные. Даже без тщательной очистки на полу угадывалась мозаика. И стены. Сплошные зеркальные стены. Настоящий рай для любителей селфи. Странно, но одно из них потемнело сильнее остальных. Соня пригляделась. Края зеркала облупились, а в одном месте и вовсе кусочек откололся. Или? Пальцы нырнули в углубление, наткнулись на рычажок. Нажали. И снова. И снова. Рычажок никак не реагировал.

– Эй, спелеологи, я, кажется, что-то нашла, – позвала Соня.