– Да твой Эреб, оказывается, отличный мужик! Инструкции обычно пишут по порядку. Начинается всё с Кентавра. Он скорее всего исходная проблема, а первый пункт – это волна.

Грей подхватил идею:

– Похожа на морскую. Слушай, это как в сказке той, они же на берегу то ли моря, то ли океана встретились.

– Можем обойтись рекой, Темза же приливная. Она, конечно, не море, но соленой воды в ней предостаточно.

– Точно! С песком, я думаю, всё просто. Вряд ли он символизирует пустыню, скорее просто берег.

– Согласен, – кивнул Тим и огляделся в поисках ноутбука или планшета. – Нам нужно расписание приливов и отливов Темзы. У нас оно прямо на сайте мэрии Лондона висит.

– У нас тоже. Сейчас, где-то он тут был, – пробормотал Грей: ноутбук находиться не желал, – на, держи телефон. А я пока притащу что-нибудь пожевать. Для мозгов полезно.

Пока Грей на кухне сооружал на тарелке горку из сыра, орехов, сухарей и сухофруктов, из гостиной донеслось:

– Грей, почему я смотрю на расписание приливов и отливов?

Глубокий вдох. Медленно сжать кулаки. Выдох. Аккуратно разжать.

– Осталось совсем чуть-чуть. Совсем чуть-чуть, – уговаривал себя парень. – И это всё закончится.

Как оказалось, объяснения заняли всего пару минут. Похоже, они сами не заметили, как приноровились к ситуации и развили удивительное взаимопонимание.

– Итак, малая вода сегодня в одиннадцать тридцать три. Это мы уже мимо, – пробубнила Соня: она грызла сухарь, что не мешало ей вслух комментировать результаты поиска. – Следующая в одну минуту первого ночи, дальше в восемь минут первого… А нам нужен дневной или ночной отлив?

– Это мы пока не в курсе.

– Ясно. В любом случае послезавтра практически так же: в полночь с копейками и почти в час дня.

– Мы должны решить всё сегодня! – В глазах Грея отразилась вся мировая скорбь разом. – Я дольше не выдержу!

– Это да, чем скорее, тем лучше. Что там осталось, ветер и птица?

Грей кивнул.

– Ветер. Направление? Скорость?

– Хм, тут нет ни цифр, ни солнца, чтобы определить направление или скорость. Что-то другое.

Соня вертела амфору, пытаясь отыскать знак или символ, который они не заметили раньше. Вслед за Тимом ей вспомнился школьный учебник истории и картинки из него. За историей потянулись воспоминания об учителях, об их классе и о классной руководительнице, литераторше, которая заставляла учить стихи в неимоверном количестве. Взгляд блуждал по картинке. Море, ветер, птица… птица, море…

– Грей! А если ветер – это не следующий шаг в инструкции, а символ? Смотри, Кентавр на берегу моря, что-то, пока неизвестное, с птицей, обретает свободу и разделяется на человека и коня.

– Символ? Свободы?

– Да. Как в стихах, – пояснила Соня и наткнулась на недоумевающий взгляд Грея. – У вас там в Оке литература-то была?

– Эпизодически.

– Тогда просто поверь мне на слово. Поэты часто используют образ ветра, чтобы передать дух свободы. Понимаешь? Улететь на волю на крыльях ветра. Что думаешь?

Грей задумчиво кивнул.

– В этом есть смысл, мне нравится. Но у нас остаётся птица и полная неясность со временем.

– А вы пробовали открыть её? – спросила Соня и потрясла амфору. – Там же явно внутри что-то есть.

– Не-а, – ответил Грей и смутился. Действительно, почему им с Тимом не пришло это в голову? – Мы сосредоточились на изображении.

– Без комментариев.

Соня попыталась вынуть пробку. Безрезультатно. Протянула амфору Грею. То же самое.

Следующие пару часов они пытались победить треклятую пробку. Штопор в неё не входил, внутрь она не проталкивалась. Поливали растительным маслом, засовывали в морозилку. Пока Соня не могла контролировать ситуацию, Тим даже попробовал метод с ботинком, благо донышко амфоры позволяло. Всё бесполезно.

Настала очередь Грея крутить сосуд в руках.

– Тим, идея с ботинком была так себе: от неё кусок откололся.

– Где?

– Вот, на горлышке.

Тим внимательно осмотрел место скола. Провел пальцем по краям.

– Это не мы. Я думаю, это вообще не отколовшийся кусок, это изначально так было. Как барельеф, только наоборот. Видишь? Явно это была фигура, но со временем края стерлись.

– Похоже на то, – согласился Грей. – Может, подкова? По форме вроде она.

– Вроде. И прямо над Кентавром. Подкову прибивают к копыту. Копыто Кентавра?

Две головы склонились над изображением, тщательно изучая одно копыто за другим. Ничего.

– Я сдаюсь, – Тим и сам от себя не ожидал.

– На вот, поищи в Сети, – протянул ему Грей наконец-то нашедшийся ноутбук, – вдруг повезёт.

– Так, «копыто Кентавра»: игра, игра, энциклопедия квестов, книжка какая-то, урок четвертый: как развести нечисть на деньги? О! Это интересно!

– Совесть есть?

– Ладно-ладно. Игра, книжка, игра. Давай по-другому попробуем. Копыто же на ноге?

– Технически у лошадей есть и руки и ноги, как у людей, – возразил Грей.

– Угу, познавательно. Очень. «Нога Кентавра». Твою ж налево! Грей, иди сюда.

Первой же ссылкой была статья о созвездии Центавр, оно же Кентавр. Тим читал через слово, перепрыгивая лишние, по его мнению, связки:

– Одно из самых северных созвездий… мифологический Кентавр… Альфа Центавра… самая яркая… первоначально звезда называлась Ригель Кентаурус – «нога Кентавра». Это же то, что мы искали! Ночь! Чтобы видна была эта звезда, – воскликнул Тим и опустил глаза в правый нижний угол экрана. – Уже время. Соне привет. Добейте птицу!

– Сэр, есть, сэр! – отрапортовал Грей.

– Тимоха умничает? – заулыбалась Соня.

– Ага. Но зато мы разобрались со временем.

Слушая сжатую версию предыдущего часа, Соня изучала выемку в форме подковы.

– Надо её помыть, тщательно. Вдруг мы ещё что-то упустили.

Водные процедуры заняли гораздо больше времени, чем они предполагали. Но оно того стоило. В самом центре пробки отыскалось миниатюрное изображение звезды. Удивительно, как они его не испортили штопором.

Соне пришла в голову мысль:

– Мы бы её и не открыли! Она сама откроется, под светом звезд.

– Светом звезд? Ты серьёзно? Они же прямо как прожектора светят обычно!

Грей был раздражен.

– Ну, не конкретно от самого света звёзд. Идея в том, что амфора должна быть на улице в безоблачную ночь. А так вообще говорят, безоблачная ночь?

– Я тебя понял, – ни на йоту голос не смягчился. – Продолжай.

– И, как я предполагаю, в том полушарии, где видно альфу Центавра. Не злись, пожалуйста. Ты устал от всего этого балагана, но мы уже так близко! Осталось только понять, что с птицей делать, и узнать, что внутри.

– Ты права, эти ваши бесконечные скачки туда-сюда страшно раздражают. Но вам наверняка ещё хуже. Идея про «под светом звезд» хороша. По крайней мере, она очень логично вписывается. – Грей изобразил подобие бодрой улыбки. – Надо сделать перерыв, отвлечься. Может, кого-то из нас осенит, что делать с пернатым компонентом. Оставь её, пусть сохнет, а мы идём гулять!

– Как?

На этот раз не было полного собрания ареопага, пафосных речей и упреков. Но от одного этого безэмоционального «как» комтуру делалось куда как хуже. Даже самому себе он не мог ответить на аналогичный вопрос, что уж говорить о Верховном архоне.

– У меня нет объяснений. Она ушла.

– Макс, «она» – это сопливая девчонка, еще неделю назад не имевшая представления ни о существовании Изнанки в целом, ни о переходах в частности. И ты хочешь сказать, что она ушла от тебя? Да за последние лет триста в Оке не было комтура твоего уровня. Поэтому я повторюсь, как?

Уникум не нашелся с ответом. Если когда до этого ему и приходилось чувствовать себя подростком, которого отчитывают за глупый провал, то Макс подобного не помнил. Но отповедь была справедливой.

– Я с этим разберусь.

– Наразбирался уже, – проворчал архон.

Он не злился, как могло показаться. Он боялся. Боялся до жути: стройная система, существовавшая веками, дала трещину. Проблема, изначально представлявшаяся лёгким неудобством, оказалась не по зубам его лучшему комтуру. Можно сколько угодно перекладывать ответственность на Макса, но очевидно, что раз девица обманула его, то у остальных не было бы и малейшего шанса. Аналитики не давали никаких прогнозов. Впрочем, тут тоже нечему особо удивляться: первый переход с Изначального уровня. История Ока никогда не была коньком архона, но положение декрета «О принципах» об исключении всякого женского влияния он помнил прекрасно. Как просчитать то, чему в принципе нет аналогов? Ещё этот юродивый со своей кошкой. Сначала он ставит весь ареопаг перед фактом, что надвигается Армагеддон, потом туманно сообщает, что «бездействие не поможет, а усердие навредит», и замолкает, никак более не комментируя происходящее. И ведь не отмахнешься, Эреб попусту не болтает. Одно его слово, и ареопаг единогласно соглашается снять наблюдение с Грея, здесь-то Хранитель высказался, но опять же, не объясняя ровным счётом ничего.