— Вид у вас неважный. И обгорели. Не местная?

Самоход тронулся, набирая скорость. Ветер немного остудил мою голову, но кожа зудела, а затылок ломило.

— Я не марейка — или как тут у вас называют девиц, которые приезжают продавать своё тело, — заранее предупредила я.

— Да вы и не похоже. Те в таком месте бы сидеть не стали: клиентов нет. Хотя, — шойденец усмехнулся, — вас вполне могли снять, вывезти на природу, а потом бросить.

— Думайте, что хотите, — отмахнулась я, мечтая о холодном компрессе. — И за то, что вы меня довезёте, я заплачу. Деньгами.

— Можете не утруждаться. Держите, — не отвлекаясь от дороги, возница стянул рубашку и кинул мне.

Хм, по-моему, это неприлично — раздеваться перед женщиной. Или он намекает, что платить придётся телом? Да, тяжело живётся здесь иномирянкам, если все мужики их за девок принимают.

Но я ошиблась: шойденец просто хотел мне помочь. Извинился, что ничего другого нет, и посоветовал укрыться рубашкой от солнечных лучей.

— Когда подъедем к Номарэ, заберу. А так вас солнечный удар не хватит.

— А вы как же? — рубашку я приняла и использовала по назначению. Она тоже пахла хвоёй, а не потом, так что брезгливости не вызывала.

— Со мной ничего не случится: у шойденцев не такая чувствительная кожа, как у других рас. А теперь рассказывайте, кто вы. Впереди часа два, так что времени хватит. Считайте это платой за проезд.

Я опешила и издала нечто нечленораздельное. Выдумать фальшивую историю жизни за минуту — за гранью моих умений. И не десяток предложений, а целую книгу. Лучше бы приставал!

Скосила глаза на полуобнажённого шойденца и непроизвольно оценила. Ничего экстраординарного, но смотреть приятно. Без шрамов, отвисшего живота и бурной растительности в духе оборотней. Та, что имелась, на шерсть не походила вовсе.

Шойденец перехватил мой взгляд и прокомментировал:

— Тоэрада, вы точно не принадлежите к древнейшей профессии?

— Я хроникёр, — смутившись, промямлила первое, что пришло в голову.

И, правда, Агния, хватит чужие рубашки нюхать и на чужих мужиков пялиться. А то опять с ума начнёшь сходить, как во время беременности. И пожалеешь потом. Ничего, скоро до Хендрика доберёшься: в этот раз отлынивать от прямых обязанностей он не сможет.

Мысли о муже и дочке успокоили, и я уже не проявляла граничащего с непристойностью любопытства.

— Хроникёр? — приподнял брови шойденец. — Вы?

— Ну да. Я для 'Весника…'…. 'Вестника Вышграда' сведения собираю. О местных жителях тоже. Так что это чисто из научного интереса.

Возница рассмеялся, а мне пришлось доказывать, что строение тела у наших мужчин другое. В итоге покраснела ещё больше и извинилась.

Остаться безымянной не удалось, и я нехотя назвалась. Ничего придумывать не стала — голова плохо соображала. Рассказала, что здесь в поездке по заданию 'Вестника', познакомилась с парнем, а он меня нагло бросил у лешего в избушке. Сообщила ещё чего-то по мелочи, а потом почувствовала дурноту.

Шойденец оказался заботливый: разрешил молчать и посоветовал прилечь, закрыть глаза. Чтобы я могла перебраться на заднее сиденье, остановил самоход на обочине. Помогать не стал, но я сама кое-как справилась. И потеряла сознание.

Пришла в себя уже на кровати и, признаться, испугалась. Вдруг шойденец меня похитил и изнасиловал? Или торговцам живым товаром продал? А то и священникам…

Но оказалось, что я не в борделе, а в нашей гостинице, в нашей с Юлианной комнате. Одетая и нетронутая.

Соседка сидела тут же и толкла что-то в ступе. Наверняка примочки делать будет.

— Очнулась? — Юлианна улыбнулась. — Когда тебя тоэрад бездыханной привёз, мы так перепугались…

Кольнула совесть: я человеку даже спасибо не сказала, подозревала во всех ужасах. А он порядочный и благородный.

— Юлианна, а тоэрад — это что? Титул?

— Вежливое обращение к именитому человеку. Он ведь граф!

Я присвистнула. Знала бы, не вела себя как невоспитанная невежда.

— Не беспокойся, я его поблагодарила и заверила, что всё будет в порядке.

Магичка хихикнула и по секрету сообщила, что у 'магистра Тшольке челюсть упала, когда тебя такой мужчина на руках внёс'.

Снова прикрыв глаза, нежась в блаженной прохладе, вспомнила об акценте, а потом списала его на дворянское происхождение. В Златории тоже крестьяне и вельможи по-разному говорят, а тут ещё искажение преобразователем речи…

Накатила тошнота — последствия тесного общения с солнышком. Переждав её, выпила какую-то бурду коричневого света. Знакомые травы — жить буду.

Пока не забыла, передала распоряжение Ксержика и попросила позвать магистра Лазавея — рассказать о подслушанном разговоре.

Мой распрекрасный вид магистра не обрадовал, сведения — тоже. Пробормотав что-то о том, что женщины несказанно 'вовремя' теряют способность к передвижению, связался с некромантом. О чём они говорили, никто из нас не знал, потому что вслух не было произнесено ни слова, а Лазавей, по-моему, ушёл гулять по своим любимым сущностям. Тело здесь, а остальное — не очень.

— Первосвященника он берёт на себя, — наконец сообщил магистр. Как-то так получилось, что все сгрудились у моей постели, превратив её в штаб военных действий. — Душа исчезнет раз и навсегда, оживить её не получится даже самому Бархусу. Верхушку Ордена он тоже уничтожит и постарается взорвать замок. В любом случае, без руководства послушники и рядовые священники не смогут осуществить переворот.

— Но это не мешает им опять проникать в Златорию и творить пакости, — возразила магистр Тшольке. Поджав губы, она сидела в изножье кровати и помогала Юлианне бороться с моими ожогами.

— Ошибаешься, — улыбнулся Лазавей, — если лишить их денег, книг с координатами и обрушить пространственную связь, они окажутся запертыми в Омороне. Просто очередная группка людей.

— Только ты забываешь об одной малости: о нехватке времени. Будь уверен, они быстро выйдут на след. И наверняка кто-то дежурит в городе с заготовками заклинаний.

— Именно поэтому уходим сразу, как вернётся Алоис. Собирайте вещи, прощайтесь с Номарэ, а лучше помогайте мне. Липнер, на сколько баллов сдали мой предмет? Вернее, не так: на какую отметку его знаете?

Алхимик стушевался, не ответив ничего путного.

Лазавей нахмурился:

— И как вы, юноша, работаете, если основ не знаете? Либо помощника завели, либо красну девицу изображаете. Так вот, бегом на улицу, осматривать контуры эфирной материи. Как только заметите разрыв, неопознанное свечение, истончение и прочие искажения от нормы, немедленно зовите меня. Как прощупывать квадраты, помните?

— Я объясню, — встала Тшольке. — Если мне не изменяет память, то так же, как воздушное пространство — импульсом?

— Верно. Только делайте его слабее и меньше. Юлианна, тогда вы останетесь в гостинице, займётесь Агнией и нашими вещами. Чтобы к ночи она стояла на ногах.

— Если что, я понесу, — кинул в дверях Липнер.

— Ваши руки я другим займу, — отрезал магистр. — У госпожи Выжги отец есть. Но это на крайний случай. А теперь ищите место сочленения вязи и эфира. Сейчас она неактивна, поэтому ищем по нарушению структуры. Осунта, полагаю, с уничтожением вы справитесь.

— Не справлюсь — уволюсь, — без тени иронии ответила магистр Тшольке.

Маги разошлись, остались только мы с Юлианной. Соседка велела лежать, а сама сновала по комнатам, готовясь к спешному отъезду-бегству.

Время тянулось мучительно медленно, будто издевалось. Ни от кого из наших не было известий, между тем, темнело.

Ужинали вдвоём, остальным собрали сухой паёк.

Кожа чесалась и облезала, зато не болела. И голова способна была мыслить, а ноги — ходить.

Наконец вернулся Липнер и молча набросился на свою порцию еды. На вопросы не отвечал, отмахивался. Кажется, магистры отправили его в гостиницу, а сами остались просматривать оставшиеся кварталы.

А ведь эта самая вязь могла начинаться вовсе не из Номарэ, тогда что?