Рискнуть? Хуже уже не сделаю: куда уж хуже, чем прослыть недалёкой блондинкой? Допустим, я и есть блондинка, но не иллюстрация к поговорке: 'Волос долог, ум короток'.

— Соотношение силы и конечной цели, — выпалила я.

Угадала. Или знала? Знала, наверное. Только почему, раздери вампирьи клыки, моя бесова голова выдавала до этого всякую чушь?

Радовало, что дальше у нас лекарское дело, тут я на коне. А потом просто слушать — нам о разных мирах рассказывают, об их сочленении между собой. Интересно! То, что интересно, я быстро запоминаю.

Удовлетворившись ответом, господин Дей принялся мучить другую жертву: любил он перемежать новый материал закреплением старого. Чувствую, весёлые семинары намечаются! Но без меня: я в лазарете рожать буду.

Светана восхищённо шепнула: 'Думала, не выкрутишься!'

Я? Я выкручусь, куда деваться-то? Либо за волосы из болота, либо домой к печке.

На лекарском деле мне поплохело, захотелось прилечь, и меня милостиво отпустили, разрешив отдохнуть в преподавательской. 'Я к вам зайду, осмотрю, может, от занятий освобожу', - напутствовал магистр Аластас.

Двигаясь по стеночке и мечтая наконец-то родить, чтобы снова стать человеком, услышала преинтересный разговор. Вышло случайно: ходила я медленно, неслышно, не охала, не кряхтела, поэтому беседовавшие полагали, что их никто не слышит.

Разговаривали трое: магистр Тревеус, недавно выздоровевший магистр Айв и магистр Эдвин Лазавей. Если присутствие первого в стенах родного факультета не вызывало вопросов, то что делали в его кабинете ректор и магистр сущностей в разгар учебного дня — большой вопрос. Общеобразовательный факультет не место для таких волшебников, студенты к ним на занятия в другие корпуса ходят. Нам это только с магистром Эдвином грозит.

Преподавательская была рядом, в двух шагах, но я туда не торопилась: любопытство пересилило ломоту и слабость.

Обсуждали то самое трагическое происшествие в первый день занятий. И я отказалась права: нам вешали лапшу на уши. Но с благими целями: чтобы не пугать.

— Вы полагаете, это всё же покушение? — Даже не видя лица магистра Тревеуса, знала, что он взволнован.

— Несомненно, — не задумываясь, ответил магистр Эдвин… Тьфу, Лазавей. Я студентка, нечего его по имени величать. Хотя Осунту Тшольке я и вовсе величала хвостатой стервой. За глаза, разумеется. К счастью, она нам ничего не преподавала (пока), и ломать язык этим 'Тшольке' не требовалось.

Прижавшись к косяку, — дверь нужно закрывать, если секретничаете, а так — не взыщите! — вся обратилась в слух. Кто владеет информацией, тот владеет миром.

— Вы полагаете, это священнослужители? — подал голос ректор. Он был поразительно спокоен для человека, обсуждавшего покушение на собственную жизнь. Надо при случае здоровья ему пожелать: если бы не он, топала бы со своим узелком восвояси. Лучше, конечно, подарок сделать, но денег нет, все на книги и житьё-бытьё уходят. Да и не воспримет ли он это как взятку?

— Я видел одного, — подтвердил магистр Лазавей. — И не только я. Они контролировали вброс заклинания. Создано оно не ими, что радует, но не радует, что я не видел помощников, открывших створы перехода. А это значит, что они сделали это сами, с помощью какого-то предмета. Атакующее заклинание тоже странное, не несёт индивидуальности.

— Значит, купленное, — резюмировал магистр Тревеус. — Я слышал, в других мирах это возможно. Вам, Эдвин, должно быть известно больше нас всех: вы же владеете искусством перехода.

Я осторожно заглянула внутрь и уловила кивок шатена. Как и плавное движение руки, сотворившее колеблющееся полупрозрачное нечто, напоминавшее грифельную доску. Только писал он по ней пальцами — а буквы водой стекали… Нет, достигнув края доски, они самоуничтожались с лёгким свечением. Настоящая магия! Хендрик обзавидовался бы!

Письмена сменились картинкой. Какой, я не видела — с моей стороны изображения не было, сплошной матовый серебристый прямоугольник, но маги обсуждали каких-то загадочные места, что-то сравнивали, делали предположения, куда же сбежали их злейшие враги. Больше всего их беспокоило, не избрали ли они первосвященника.

— Воистину, беспечность приводит к печальным последствиям, — вздохнул ректор, хлопком в ладоши свернув и уничтожив магическую доску. — Мы предоставили событиям развиваться самим по себе, и змея ожила. Магов они всегда ненавидели: мы якобы противны богу и ведём людей в объятия бесов.

— Перед тем, как посыпать голову пеплом, нужно всё проверить, — возразил магистр Тревеус. Он нервно расхаживал вокруг стола. — Не пророчьте новую гражданскую войну!

Это точно, только гражданской войны нам для полного счастья не хватало! Новых костров, трупов и некромантов с вампирами, удачно дополняющих друг друга…

Поёжилась от одной мысли, что налаженный мирок уйдёт из-под ног. Как бы он ни был плох или хорош, но менять его на пепелище не хотелось. Того же мнения придерживались маги, раздумывая, как же узнать, где притаились священники и что они задумали.

Итог беседы остался для меня загадкой: нелёгкая принесла в коридор того самого гнома, встреченного в день поступления в Академию. Звали его Каиркус Та'и, и он заведовал академическим хозяйством. Словом, застукал меня сей субъект перед дверью декана и громко поинтересовался, что же там забыла пузатая студентка. Студентка, то есть я, тихо ругнулась и сослалась на полный кретинизм в ориентировании в пространстве.

Декан тут же оказался рядом и уставился, как на шпионку. Я состроила невинные глаза, сказала, что плохо, сейчас брякнусь на пол и рожу неведому зверушку, если не доползу до диванчика. Разумеется, упомянула лекаря, сославшего с лекции в преподавательскую.

Похоже, магистр Тревеус пожалел, что зачислил меня в Академию. Тяжело вздохнул и предложил проводить. Я не возражала: прилечь тоже хорошо, если дослушать разговор не дают.

А в голове всё крутилось: я должна выяснить, что там и как. Любопытство и тревога до смерти загрызут, спать не дадут.

В ноябре я по настоянию магистра Аластаса перебралась в лазарет. Он утверждал, что родить я могу, когда угодно, но я-то знала, что в ближайшие недели никого производить на свет не собираюсь. Уговорила разрешить Светане приносить мне конспекты и книги, целыми днями жевала яблоки и читала. Когда надоедало читать, переписывала лекции, зубрила формулы, даты, правила. Времени много, на зубок всё выучу. И со скуки таки многое запомнила, даже дроби с историей магии пошли. Нет, полюбить я их не полюбила, но хотя бы не 'плавала'. А учиться нужно хорошо, если хочу потом куда-то переводиться.

Единственное неудобство — вечная прыщавая рожа Минтора перед глазами. Я не желала, чтобы этот мальчишка мной командовал, и закатила грандиозную истерику, когда тот отобрал у меня учебник. В итоге за мной следил сам лекарь, заодно учил разным премудростям, склонял заниматься врачеванием. Но я строго стояла на своём: ведьма и никто больше.

Однажды не выдержала и спросила, как развить дар.

Магистр Аластас хмыкнул:

— Тебе развивать нечего. Но, — он подсластил пилюлю, — не все волшебники его имеют. Просто выбери свою специализацию.

— А какую надо? — ухватилась я за его слова.

— Где заклинания простые. Никакой трансформации или атакующей магии.

Ну, и что остаётся? Вороньи кости в горшках толочь?

Прочитав мои мысли, лекарь пояснил:

— Занимайся теорией магии, бытовой магией, той же лечебной. Может, рунная пойдёт. Потом всё равно тестирование пройдёшь, определят. Но это если перевод рассмотреть захотят. Мой тебе совет: поработай, помощницей мага пару лет, опыта наберись, а потом сама поймёшь, к чему душа лежит. Или не лежит. Так, просто на одном упрямстве, ведьмой не станешь.

Я понимающе кивнула. Хендрик то же самое всё время твердил, только другими выражениями. К слову, скоро он приедет — ребёнка принимать. И меня забрать. Но зубами вцеплюсь, не уеду.