Неохотно разлепив глаза, поинтересовалась, какого лешего голубоглазик делает в комнате неодетой девушки.

Лаэрт рухнул на мокрую постель (это не я, я терпеть умею) и расхохотался:

— Это ты-то девушка? Ещё скажи, что я на твою честь покушался?

Угу, если кто из нас покушался, то это я. Мать бы за уши отодрала. А, может, и не отодрала: кто ж там знает, какова она в молодости была? Я уже говорила, что происхождение мое тёмное, а отчима матушка как-то охмурила. Конкуренток, небось, тьма-тьмущая вокруг крутилась — а выбрал её.

Ладно, вопрос замяли и вспомнили, что сегодня посвящение. И я на него категорически опаздываю!

Велела Лаэрту запихать в сумку всё необходимое (а то наберу всякой бесполезной фигни), вскочила и, как была в одной ночной рубашке, ломанулась в общую уборную. Обратно вернулась уже причёсанная, чистая, поблагодарила эльфа за помощь и выставила за дверь. По словам Лаэрта, на всё про всё оставалось полчаса, не больше, и так придётся завтраком давиться.

Не подавилась, но и не поела толком. Дожёвывала на ходу, хвостом виляя за эльфом, развившим воистину драконью скорость. Он так мастерски лавировал в толпе, таща за собой меня, что мы даже поспели к началу. Только я взмокла и дышала загнанной лошадью. Ребёнок, к счастью, помалкивал, не добавлял проблем.

Догадываюсь, что от причёски не осталось ничего. И платье наперекосяк… Забилась в самый дальний ряд, достала зеркальце и начала приводить себя в порядок. А вот Лаэрт протиснулся вперёд: будущих магов вызывали первыми.

Хорошо мужчинам — никакого макияжа, никакой мороки с нижним бельём, тем, что на голове и на ногах. Я, дура, каблуки напялила… Беременная на каблуках — что корова на ходулях, но так красивой быть хочется! Только теперь понимала, что переусердствовала: если придётся несколько часов стоять перед главным корпусом, пока ректор толкает занудную речь об ответственность за выбранный путь и, заодно, вспоминает всех волшебников Златории, то до распределения комнат не доживу.

От нечего делать начала вслушиваться: наверняка всё это заставят учить. Я о магах. Некоторые истории, к слову, оказались забавными, вроде повести о Злакудрой Пузане. Невольно хихикнула, представив, как эта особа залезает на метлу: в моём представлении ведьма обязана летать. Безусловно, она пугала врагов своей несравненной красотой — следствием любви к тортикам. Деревенские фамилии все от кличек происходят, а Пузана — явно не славное аристократическое имя. Жестоко, конечно, так с девушкой, но, видно, талия была необъятная.

А Златокудрая… Какое же колдунье дали имя, что она предпочла его сменить? Или для солидности? Только, сдаётся, златовласка эта красавицей не была… Кто злая? Я злая? Просто объективная и знающая всё о проблемах женских комплексов.

Прославилась Златокудрая Пузана тем, что спасла один из городов Златории от дракона. Заговорила ему зубы — и убила. Женская хитрость бьёт наповал. Наплела наверняка, что сирота, что боится такого сильного красивого дракона. Животинка-то пасть и открыла. Кто ж догадается, что колобок с косой — это колдунья? Вот, я бы тоже не догадалась, как и бедный дракон. Теперь его скелет хранился в Академии. Нужно сходить, посмотреть.

Остальные маги боролись с нечистью, религией и местными властями обычными методами. Все поголовно умные, великие и неповторимые. Видимо, иных из истории вычёркивали, то есть подавляющее большинство. Оно и понятно: какой пример может подать молодёжи обычный деревенский колдун? Что у него за жизнь? Так, одна рутина.

Видимо, беременная женщина в рядах студентов — явление редкое. На меня косились — я улыбалась в ответ. Ну, не виновата я, что не сроднилась с половником, а муж-гад наградил подарком. Ничего, зато ребёнок умным вырастет: слышала, что они там тоже что-то понимают. Даже если нет, умной стану я одна, хотя и сейчас дурочкой себя не считала.

Со скуки рассматривала лица, пытаясь понять, кто откуда. У некоторых были характерные черты южан — выдающийся подбородок. У других — волосы особым образом заплетены. У меня глаз намётанный: натренировалась на ярмарке. Иногда полезно: с товаром не обманут. Продаёт, скажем, какой-то купец ткань, выдаёт за первый сорт собственного производства, — а сам златорец-златорцем. В Златории таких не ткут — вот и попался на вранье, цену сразу сбил.

Потом наконец студентов начали строить по факультетам. Декан выкрикивал имена, вызывая счастливчиков. Делал это медленно, со вкусом, зачем-то заглядывая каждому в глаза.

Цепочка из счастливых и гордых мордашек тянулась к крыльцу, получать студенческие значки. Я не торопилась: на всех хватит.

Внезапно раздался резкий хлопок, и двор Академии заволокло едким туманом.

Кто-то пронзительно завизжал, и толпа кинулась врассыпную, грозя снести ограду.

Обхватив живот руками, молилась, чтобы не задавало и не сломались каблуки. Если упаду — это конец. Глаза слезились, горло резало наждаком.

— Стоять! — разнёсся над двором властный голос госпожи Осунты. — Всем оставаться на своих местах и не малодушничать.

Легко сказать, когда там, где предположительно стоял ректор, снова что-то полыхнуло, прорвавшись сквозь сгущающийся чёрный дым. Теперь я понимала, что это вовсе не туман.

Барабанные перепонки грозили лопнуть от новых взрывов.

Закашлявшись, воспользовавшись тем, что никто никуда не бежит, а жмётся в группки и дрожит, бухнулась на землю и сняла туфли. Тут, к слову, дышалось легче. Это поняли многие, пластом растянувшись кто на траве, кто на булыжниках. Я тоже предпочла лечь и со страхом наблюдать за пляской шаровых молний, с шипением носившихся взад-вперёд над нашими головами.

Сердце ушло в пятки, на миг показалось, что вот она, смерть.

Они были так низко и так страшно взрывались, раздирая дым-туман в клочья.

Ко мне подполз Лаэрт, прижал к себе, принялся что-то объяснять, но я не слушала. Меня колотило, а ребёнок в животе тоже испуганно ворочался. Ничего, всё будет хорошо, тут полно магов… Хотелось бы верить, только вера держалась на одном честном слове.

Заметила, что многие снова закрыли глаза. Я решила, что не стоит, а то пропущу, как какой-нибудь шарик (так, чтобы не было так страшно, называла молнии) угодит мне в голову. Беззастенчиво прижалась к Лаэрту и наконец смогла нормально воспринимать то, что происходит. Видимо, просто привыкла к свисту и взрывам.

— Это магия, — шепнул Лаэрт. — Кто-то пытался убить ректора, а сейчас с ним воюют преподаватели.

В голове не укладывалось! Чтобы в тихом Вышграде кто-то покушался на жизнь мага. Да ещё в Академии… Куда катится мир?! А ведь так и не скажешь…

Наверное, я задала самый глупый вопрос на свете:

— А кому это понадобилось?

Эльф пожал плечами: он понятия не имел.

Небо неожиданно взорвалось гигантским фейерверком, от которого заложило уши. Случайно скосив глаза, заметила, что часть парка куда-то делась. То есть вот они, кусты, небо — а немного правее уже что-то серое, с зигзагами пламени. Только хотела обратить внимание Лаэрта на конец мира в миниатюре, как всё пропало. Снова погожий сентябрьский денёк, солнышко греет, только сотня студентов вповалку лежит и сидит.

Звенящую тишину нарушил чей-то тонкий крик: 'Мама!'. Признаться, я бы тоже закричала, если б оказалась в первых рядах. Берёгший мою хрупкую психику Лаэрт попытался воспрепятствовать установления причины девичьего испуга, но я решительно скинула его руку и поднялась на ноги.

Зрелище было отменное, но не рвало, как ту брюнетку с косой. Ну да, кровь, ну да, много. И так, по мелочи — окна разбиты, дверь с петель сорвало. Конечно, мелочи, потому что дело наживное, а вот человеческие жизни…

Повинуясь внутреннему желанию, пошла туда, где ещё пять (десять, пятнадцать, полчаса?) минут назад раздавали студенческие значки. Одна из немногих, к слову, кто не рыдал, а горел желанием помочь. Попутно вспоминала, что и как надлежит перевязывать — на это я способна.

Каблуки мешали, поэтому сняла туфли и отдала следовавшему за мной, как тень, Лаэрту. Брусчатка и тонкие чулки не лучший вариант, но зато точно не навернусь. Осколки стекла я обойду, а неудобства потерплю. Да и какие, собственно, неудобства, если я эти треклятые туфли всё это время снять мечтала?