– Антон еще ничего об этом не знает. Но это не страшно, я просто поставлю его перед фактом. Вы только не подумайте, что мой муж подкаблучник, это не так. Обычно мы совместно принимаем все решения, как дома, так и в бизнесе. Если бы не Антон, то у меня никогда не было бы собственной мастерской и уж тем более учеников, увлеченных скульптурой, а не компьютерами. Это все заслуга моего мужа. Это он помог мне раскрутиться. Антон просто ас по части пиара.

Дверь с шумом распахнулась, и в кабинет по-свойски зашел высокий подтянутый мужчина средних лет. Не обращая на меня никакого внимания, он приблизился к Светлана, положил перед ней какие-то буклеты и, приобняв ее, спросил:

– Дорогая, ты это уже видела?

– Пока нет, – Светлана отодвинула брошюрки в сторону.

– Так посмотри скорее, они еще пахнут типографской краской! – восторженно произнес Родионов, а это был именно он.

– Антоша, – проговорила Светлана, не глядя листая одну из книжиц, – я хочу тебя кое с кем познакомить.

Супруг моей клиентки повернулся ко мне и, не дожидаясь представлений, спросил:

– Вы из «Тарасовского вестника»? Что ж, я рад, что застал вас. Мне хотелось бы, чтобы вы вставили в свою статью несколько моих реплик.

– Антон, Евгения не журналистка.

– В смысле? – Родионов взглянул на наручные часы. – Ясно, сейчас только половина двенадцатого, а из редакции обещали быть в двенадцать ноль-ноль. Позвольте я отгадаю, вы из Благотворительного фонда насчет предстоящего аукциона? Да, мы уже подобрали статуэтку…

– Антоша, Евгения мой телохранитель, – Светлана поставила-таки мужа перед фактом.

Он повернулся к супруге и уточнил:

– Шутишь?

– Ты знаешь, что мне сейчас не до шуток. Я приняла решение нанять телохранителя.

– Дорогая, я не понимаю, почему ты не посоветовалась со мной? – Супруг моей клиентки был сильно обескуражен.

– Антон, разве ты против?

Назревал семейный скандал, к чему мне было не привыкать. Только обычно жены были против того, что их мужья нанимали меня в качестве телохранителя, разумеется, из ревности. Здесь все было наоборот. Родионова, как мне показалось, была уверена в своем супруге, поэтому даже мысли не допускала, что он может положить на меня глаз.

– Дорогая, я сам в состоянии тебя защитить! Теперь я всегда буду ездить с тобой. И чтобы ты полностью успокоилась, я приобрел электрошокер.

– Антон, у тебя много других дел, ты не можешь быть рядом со мной постоянно, а Женя может. Это ее работа – охранять меня круглосуточно.

– Не понял? – Родионов снова оглянулся на меня. Поправив воротничок белой рубашки, он уточнил: – Вы что, поселитесь в нашей квартире?

– Выходит, что так, – кивнула я.

– Это уже перебор! Света, как тебе такое могло прийти в голову? Может, она и в нашей спальне ночевать будет?

– Антон, не надо утрировать. У нас пять комнат, так что Женя…

– Утрировать? Это ты, дорогая, утрируешь. Подумать только – глупая записка совершенно выбила тебя из колеи! Может, ты вообще неправильно ее истолковала? Надо показать ее Инне Витальевне, она десять лет живет то тут, то у дочери, во Франции, уж она знает все тонкости французского.

– Есть одуванчики с корня – это швейцарский фразеологизм, – заметила я. – И его толкование слишком однозначно.

– А я смотрю, вы тут уже спелись, – Родионов снова взглянул на часы. – Так, с минуты на минуту здесь будут из газеты. Света, нам надо обсудить с тобой, какие аспекты желательно осветить поглубже.

– Мы это с тобой уже вчера обсуждали. Антоша, перестань дуться! Лучше подскажи, как мы будем представлять Евгению. Я хотела сказать всем, что она моя племянница, но ты наверняка сможешь придумать что-то получше.

– Уж конечно! С чего бы это племяннице таскаться за тобой хвостом? – Родионов изобразил на своем лице напряженную работу мысли. – Значит, так, Евгения будет твоим летописцем! Сейчас у многих звезд есть свои летописцы, они фиксируют каждый их шаг, так сказать, для истории.

– Я не возражаю, пусть будет летописцем. Чайку бы попить. Почему Ника его до сих пор не принесла? Пойду узнаю, в чем дело. – Светлана направилась в приемную, но вскоре вернулась обратно. – С вахты звонили – журналисты к нам уже поднимаются.

– Журналисты? – переспросила я, насторожившись. – Обычно интервью берет один человек.

– Мне так сказали, – Светлана села обратно за стол, взяла в руки маленькое зеркальце и стала прихорашиваться. – Я сегодня совершенно не в форме.

Я впервые видела Родионову, и мне показалось, что выглядит она безупречно. Но Светлана была собой недовольна. Хотела бы я взглянуть на свою клиентку в тот момент, когда ей нравится свое отражение в зеркале!

Антон пошел встречать гостей и вскоре вернулся с представителями прессы. Их было двое – корреспондентка «Тарасовского вестника» Лилия Гордиенко, которую я знала в лицо, и фотограф – молодой человек лет двадцати двух. Он сразу же стал устанавливать посреди кабинета штатив-треногу.

– Нет-нет, – возразила Родионова, – мы не договаривались о съемках, только интервью.

– Светлана Игоревна, всего один снимок, – попросила Гордиенко. – Вы же понимаете, читатели больше обращают внимание на статьи с фотографиями.

– Нет, я сейчас совершенно не готова позировать.

– А позировать и не надо, – заметила журналистка. – Слава очень хороший фотограф. В процессе нашего интервью он сделает несколько случайных кадров, мы с вами выберем лучший… Слава, ты готов?

– Еще пару секунд, – ответил тот и оглянулся на окно. – Вы позволите открыть жалюзи?

Антон услужливо направился к окну.

– К сожалению, это невозможно, – произнесла я, спешно подыскивая причину, чтобы его остановить. В кабинете было достаточно светло для интервью, а поднимать жалюзи – означало открывать обзор с крыши соседнего дома. – Механизм сломался. Мы как раз ждем мастера.

– Точно, я как-то забыл об этом, – вполне натурально подыграл мне Родионов. – Вот что, если вам так уж нужна фотография, то почему бы вам не снять работы?

Слава взглянул на Гордиенко, и та согласно кивнула.

– Дружище, пойдем в выставочный зал, – обратился к фотографу Антон, – я предоставлю там тебе широкое поле деятельности.

Слава подхватил свою треногу и направился за Родионовым. Мы остались в кабинете втроем. Я пересела в дальний угол и постаралась быть незаметной. Лилия расположилась напротив Светланы, достала диктофон, положила его на стол, включила и задала первый вопрос:

– Скажите, Светлана Игоревна, в каком возрасте вы создали свою первую скульптуру?

– Трудно сказать, – Родионова на миг задумалась. – Сколько я себя помню, я все время что-то лепила – из пластилина, глины, даже из песка. Мама говорила, что ее отец, мой дедушка, делал небольшие фигурки из гипса и продавал их на рынке. Вероятно, мне передался его дар.

– Светлана Игоревна, а вы ведь родом не из Тарасова?

– Откуда вам это известно? – удивилась Родионова.

– Да я уже и не помню, – журналистка не стала раскрывать свой источник информации. – Так где вы родились?

– Уж не знаю, насколько это будет интересно читателям, – Светлана скупо улыбнулась. – Я родилась в Тамбовской области, в небольшом, но очень красивом городке. Неподалеку от нашей школы был глиняный карьер, вот там мы набирали глину и лепили на уроках труда различные фигурки. Я частенько не успевала закончить свою работу за урок, потому что старалась вылепить детали. Мои одноклассники выбрасывали свои поделки – урок закончен, оценка получена и ладно. А я брала свои фигурки домой, доделывала их, разукрашивала.

– У вас сохранились те детские работы?

– К сожалению, нет. В старших классах я потеряла интерес к этому виду творчества. Я решила стать юристом, поэтому мне было не до лепки.

– Так вы юрист по профессии?

– Да, я училась этой специальности, но поняла, что юриспруденция – это не мое, и вернулась к своему хобби.

– А художественное образование у вас есть?