— Я же говорю, она — темная лошадка.

— В отделе кадров, наверное, вся информация имеется, — заметила я. — Можете запросить ее личное дело?

— Это проблематично, Наташа с понедельника в отпуске. Не вызывать же ее из-за этого?

— Ладно, я попробую сама навести справки о Нике. Светлана, вы могли бы дать мне свой смартфон?

— Зачем? — спросила Родионова.

— Мне стоило еще в первый день проверить, нет ли в нем «жучка».

— Возьмите, — Светлана протянула мне свой гаджет.

Я сняла заднюю панель, вынула аккумулятор, все тщательным образом просмотрела, но «жучка» не нашла. Если не было ни прослушки, ни слежки, значит, кто-то из окружения моей клиентки стучал на нее.

— Петя знал, что вы сегодня с утра поедете в парк? — спросила я, возвращая ей собранный смартфон.

— Нет, об этом знали только вы, Евгения, и Антон. Пойдемте в офис, у меня много дел, — Светлана взялась за ручку двери. — Ника знала о моих планах. Я ей утром позвонила и сказала, что задержусь, потому что поеду в парк.

«А еще Серафима была в курсе», — мелькнуло у меня в голове.

— Подождите, — я вышла из машины, огляделась, затем выпустила Родионову и сопроводила ее до входа.

— Наконец-то! — сказал Антон Михайлович, встретив нас в дверях. — Я смотрю в окно, вы подъехали, но почему-то не выходите, пошел узнать, в чем дело.

— Так, болтали о девичьем, — соврала мужу Светлана.

— Дорогая, тебе удалось поймать в парке вдохновение?

— Да, у меня появилась одна идея.

Супруги стали подниматься по лестнице, а я снова вышла на улицу и позвонила своему знакомому сотруднику полиции:

— Тимур, привет! У меня к тебе просьба одна есть. Можешь мне пробить информацию об одном человеке?

— Женя, у нас сейчас с этим строго стало, все запросы только в рамках расследований.

— Странные вы какие! Чем доступнее базы в Сети, тем у вас больше заморочек. Я, конечно, сама могу влезть в ваши базы, но если вдруг меня повяжут, начнут пробивать мои контакты, то выйдут на тебя…

— Ладно, говори, кто тебя интересует. Я уж как-нибудь придумаю, чем обосновать запрос в информационный центр.

— Соколова Вероника Игнатьевна, двадцать три — двадцать четыре года, день рождения пятого октября, возможно, тарасовской прописки нет.

— А какая есть?

— Без понятия.

— Любишь ты, Женечка, задать задачку посложнее.

— Но ведь так интереснее, разве нет?

— Кому как. Хорошо хоть отчество не слишком распространенное. Жди звонка, но не быстро, — Тимур отключил связь.

Я позвонила Светлане, сказала, что поеду на АЗС, и попросила ее не оставаться одной. По пути я решила заехать в пиццерию «Турнелло». Мне даже не понадобилось туда заходить, чтобы выяснить то, что я хотела. Из пиццерии вышла девушка, в руках у которой была точно такая же картонная коробка, как и те две, что вчера доставили в Центр по заказу Светланы. Моя клиентка зря всполошилась, увидев новую упаковку. Но, с другой стороны, она спровоцировала кого-то на очень необдуманный поступок, который позволит мне вычислить ее недоброжелателя. Круг подозреваемых был невелик — секретарша Родионовой, ее любимый ученик и супруг. Светлана склонялась к тому, что средство от тараканов попало в пиццу благодаря стараниям Ники, а я считала, что в этом по уши замешан Петя. Антон Михайлович оставался вне наших подозрений.

Залив полный бак бензина, я вернулась в Центр изящных искусств.

По холлу слонялся Макс. Увидев меня, он пошел мне навстречу:

— Привет! Как дела?

— Нормально. А у тебя?

— Роденова отправила меня погулять, пока она о чем-то шепчется в мастерской с Петькой. Я вышел, а потом понял, что оставил там свой телефон. А без него я как Ника Самофракийская, то есть без рук, — Макс расхохотался собственной остроте.

— Интересно, что это за секреты у нее с Петей? — спросила я для поддержания разговора.

— Без понятия! Женя, не сочти за наглость, но ты не могла бы угостить меня чашечкой кофе? У меня даже карточка в телефоне, а кофе так хочется! За мной не заржавеет, я потом тебя тоже чем-нибудь угощу. А могу и статуэтку твою сделать. Ты знаешь, что у тебя очень интересный полупрофиль. Я бы с удовольствием вылепил тебя, если не в полный рост, то хотя бы по грудь.

— Нет, Макс, мне еще рано памятники ставить, да и бюсты тоже.

— Это ты зря. Знаешь, во Франции все женщины мечтают стать прототипом для Марианны, символа Французской республики, но удается это только единицам. Даже Карлу Бруни, когда ее муж был президентом, не удостоили такой чести. Ванессу Паради тоже прокатили, последней Марианной, если я не ошибаюсь, стала девушка Джеймса Бонда, как ее там? — Макс поднял глаза к потолку, припоминая имя актрисы.

— Неужели Куриленко?

— Нет, конечно! Вспомнил — Софи Марсо! Бюстики именно с ее лицом стоят во всех мэриях и прочих административных зданиях. Хотя мне больше нравилась головка Летисии Касты, она была прототипом Марианны до Марсо.

— Я видела в сувенирных лавках Парижа бюстики Мирей Матье, — вспомнила я.

— Да, и она тоже в свое время была Марианной!

— Ужасно! Я не хотела бы при жизни стать памятником.

— Ты рассуждаешь прям как Карл Лагерфельд! Его модель, Инесс де ля Фресанж, ассоциация мэров выбрала в качестве прототипа Марианны. Когда Лагерфельд узнал об этом, то заявил, что не хочет одевать памятник. Инесс пришлось выбирать — либо оставаться лицом бренда «Шанель», либо дать свое симпатичное личико следующей Марианне. Как ты думаешь, что она выбрала?

— Трудно сказать. Лично я бы осталась лицом «Шанель».

— А вот Инесс разорвала контракт с Лагерфельдом. Это, конечно, ее личное дело, но я оторвал бы руки тому скульптору, который лепил ее голову. Бюст оказался так себе, ничего общего с оригиналом. Так что пойдем пить кофе? — Макс, не дожидаясь моего ответа, взял меня под локоток и повел к выходу.

— Подожди, — сказала я, увидев боковым зрением поднимающегося по лестнице Петю. Вид у него был как у побитого щенка. Пройдя мимо нас, он вышел на улицу. — Что это с ним?

— Похоже, Роденова раскусила, что его бабушка вовсе не нуждается в дорогостоящих лекарствах, — предположил мой собеседник.

— Извини, Макс, кофе отменяется, раз уж Светлана Игоревна освободилась, мне надо кое-что с ней срочно обсудить.

— Вот так всегда! — Начинающий скульптор театрально взмахнул рукой. — Ладно, пошли в мастерскую.

Мы стали спускаться в цоколь. Около двери в мастерскую крутился какой-то мужчина в синей поношенной спецовке. В первый момент я напряглась, но потом поняла, что это рабочий, который меняет замок. Меня также порадовало, что на двери черного хода вместо щеколды тоже появился закрывающийся на ключ замок. Здание, которое еще несколько дней назад было похоже на проходной двор, с моей подачи стало превращаться в место, более или менее безопасное для сотрудников Центра и его посетителей. Хотя до особо охраняемого объекта ему было еще далеко. Сегодня дежурила новая вахтерша, которая читала потрепанный глянцевый журнал и не обращала внимания на то, что происходит вокруг.

— А где Петр? — поинтересовался Макс у Родионовой. — Мне одному с подготовкой к транспортировке не справиться.

— Ему надо немного развеяться. Погуляет и вернется. — Сделав небольшую паузу, Светлана добавила: — Надеюсь. Пойдемте, Евгения, мне надо вам кое-что рассказать. Да, Макс, вот новый ключ, смотри не потеряй!

Тот взял ключ, подбросил его вверх примерно на полметра и поймал, даже не глядя на него.

По дороге Родионова стала рассказывать мне, что устроила Пете допрос с пристрастием, и тот признался, что прятал на верхней полке за бюстиком Маяковского деньги. Дома их держать он опасался, так как его доверчивая бабуля велась на любые предложения активизировавшихся в последнее время коммивояжеров, которые ходят по квартирам и предлагают купить всякую дребедень. Последний раз Петина престарелая родственница отдала едва ли не все свои «гробовые» за чудо-прибор, обещающий излечить от всех болезней, но на поверку оказавшийся фонариком, причем без батареек. Узнав от Макса о том, что в мастерской убирается какая-то женщина, Петр примчался туда, вызвался ей помочь и незаметно от нее забрал за бюстом свои деньги. Петя очень торопился, поэтому по запарке мог и не вернуть Маяковского на место.