Несколько дней Петр хранил деньги дома, но бабуля снова их нашла и хотела вложить в паевой фонд под баснословные проценты, обещанные в рекламной листовке, брошенной в их почтовый ящик. Петя будто бы с трудом отговорил ее от этой затеи и решил снова унести деньги из дома. Его новым тайником стал сломанный письменный стол времен нэпа, который ждал ремонта как раз в том кабинете, в окне которого я заприметила чью-то тень. Ключ Петр взял в столе у Ники, которой на месте, как это частенько бывает, не оказалось. В кабинет он не заходил, но видел в приоткрытую дверь, что там на столе лежит пицца, которую он просто обожает.
— Так что Петр тут совсем ни при чем, — целиком и полностью оправдала своего любимчика Светлана.
— Скорее всего, что так. Только непонятно, почему он не хранит деньги в банке.
— У Петра как-то украли деньги с карточки, сумма была небольшая, но все равно жалко. Теперь он опасается держать на счету крупные суммы, считает, что тайник лучше, — пояснила Петину позицию Родионова, а затем сделала свой вывод: — Остается только Ника. Женя, вы что-нибудь про нее узнали?
— Пока нет. Зато я удостоверилась, что пиццерия «Турнелло» действительно поменяла рисунок на своих коробках и девушка-курьер у них работает.
— Ох уж эта Ника! — возмутилась Родионова, когда мы зашли в пустую приемную. — Вечно ее нет на месте! Уволю сегодня же!
— Погодите! Надо все до конца выяснить.
— А что тут выяснять? Все и так ясно.
— Что тебе ясно, дорогая? — поинтересовался Антон Михайлович, оторвав взгляд от газеты.
Светлана закрыла кабинетную дверь и заговорщицким тоном произнесла:
— Похоже, все это дело рук Ники.
— Что именно? — уточнил Родионов, снова уткнувшись в газету.
— И дурацкая записка на французском, и одуванчики здесь, и в подъезде, и даже отравленная пицца.
Я заметила, что Антон улыбнулся одними уголками рта. Выводы жены почему-то показались ему смешными.
— Я был здесь, когда девушка-курьер принесла пиццу. Ника к коробкам даже не прикасалась. Если «Валенсия» оказалась отравленной, то, вероятно, поваром или даже курьером, — говорил Родионов, не отрывая глаз от газеты. — Все-таки я ожидал от Гордиенко более качественной статьи. Можно подумать, она только вчера журфак окончила. Почитаешь?
— Не сейчас. — Светлана села за стол и стала перебирать какие-то бумаги.
— А вы, Евгения, не желаете почитать «Тарасовский вестник»? — Антон Михайлович подошел ко мне и протянул газету левой рукой. При этом его взгляд был обращен не на меня, а на дверь.
Тело Родионова было предателем. Своими жестами и мимикой он сказал столько, что я уже не сомневалась — он водит нас за нос. Правда, зачем ему это нужно, я пока не поняла.
— Давайте! — Я взяла газету и бегло, что называется по диагонали, прочитала статью под названием «Вечная весна Родионовой».
Антон был прав, статейка была так себе. Лиля просто перепечатала все, что было наговорено на диктофон, без какой-либо художественной обработки. Даже осталась реплика Родионовой: «Вы что, хотите написать мою биографию для Википедии?» Хотя, если вдуматься, не таким уж и бездарным было это интервью. Лилия хотела донести до читателя, что Светлана Родионова зазвездилась, и, похоже, ей это удалось. Даже использование в заголовке названия роденовской скульптуры «Вечная весна» выглядело слишком недвусмысленно. Другой вопрос, сколько человек прочитает эту статью от первой до последней строчки. Скорее всего, не так уж и много. А вот фотография, которую Слава сделал в Выставочном зале, мне понравилась. Жаль, что Светлана не захотела, чтобы он ее снимал, наверняка фото получились бы первоклассными.
Зазвонил мой смартфон.
— Да, Тимур, — ответила я.
— Пробил я твою Соколову, ничего криминального за ней не числится, даже банальных штрафов за нарушение ПДД нет. Родилась она в Воронежской области, замужем за жителем Тарасова уже два года. Фамилию свою не меняла, у мужа она нерусская — Мухамеджанов, хотя зовут его — Сергей Иванович. Прописка у обоих местная, — Тимур назвал адрес. — Собственно, это все.
— Спасибо, Тимурчик. Буду должна, — отключив связь, я поняла, что Светлана ждет от меня информации. Антон же, напротив, являл ленивое равнодушие к происходящему. Он достал из шкафа чистик для обуви, наклонился и стал протирать им свои ботинки.
— Мой знакомый пробил Нику по своим базам, ничего криминального за ней нет, то есть абсолютно. Она даже свою девичью фамилию не меняла, значит, ей скрывать нечего.
Светлана сглотнула подступивший к горлу ком и спросила:
— И давно она замужем?
— Около двух лет. Примерно столько же она и живет в Тарасове, переехала сюда из Воронежской области.
— Откуда? — У Светланы округлились глаза, будто я назвала планету другой галактики, а не соседнюю область.
Антона заинтересовала ее реакция, и он присел на стул, около которого стоял, хотя, мне казалось, он собирался уходить.
— Из районного центра Воронежской области, — я назвала, из какого именно городка приехала в Тарасов секретарша Родионовой.
Света взяла настольную лампу и поставила ее между мной и собой, затем передвинула ее так, чтобы она находилась на одной линии между ней и ее мужем, и включила.
— Заклеили окна пленкой, теперь здесь темно, — Светлана попыталась объяснить свой поступок. Хотя дело явно было не в недостатке освещения — горел верхний свет. Она инстинктивно прикрывалась от того, от кого хотела что-то скрыть. Судя по тому, что Света переставила лампу, у Антона было еще меньше шансов услышать ее откровения, чем у меня. — Она никогда не рассказывала об этом, как и про мужа. Да и кольца она почему-то не носит.
— Дорогая, это ее личное дело! Давай уже забудем про пиццу! К счастью, все живы и здоровы. Кстати, не мешало бы пообедать! А поехали в твою любимую «Коломбину»!
— Хорошо, но Евгения поедет с нами.
Антону Михайловичу это явно не понравилось, но он не стал возражать. Уже внизу, когда Светлану задержала одна из сотрудниц Центра, Родионов обратился ко мне:
— Евгения, с вашим появлением я совершенно не бываю со своей женой наедине. Вы позвольте нам со Светой хоть в ресторан поехать вместе на одной машине?
— Если вы пообещаете, что не будете от меня отрываться.
— Обещаю, — ответил Родионов, но я почему-то ему не слишком поверила.
Светлана наконец освободилась, и мы вышли на улицу. Родионовский «Лексус» был зажат на парковке праворульной «Тойотой», оставленной на проезжей части. Это было странно, так как свободные места на паркинге имелись. Свету эта ситуация не слишком задела, она привычно шагнула к моему «Фольксвагену».
— Подожди, дорогая, мы поедем на нашей машине. Там наверняка есть номер телефона, — Антон стал ходить вокруг «Тойоты», присматриваясь, не оставил ли ее водитель своих контактов. Поскольку никакой записки не было, Родионов положил руки на капот и стал раскачивать автомобиль, вероятно, надеясь, что сработает сигнализация и водитель поймет, что его просят отъехать. Но это не принесло никаких результатов. Светлана устала смотреть на то, как ее супруг беспомощно бегает вокруг праворульки, и сказала ему:
— Брось! Поехали на Жениной машине.
— Ну уж нет! Я этого так не оставлю! — Родионов в ярости ударил начищенным до блеска ботинком по запыленному колесу «Тойоты». — Да я сейчас вызову сюда эвакуатор!
Конечно же, меня сразу посетила мысль, что ситуация с «Тойотой» была не случайной, что она специально создана для того, чтобы «Лексус» был обездвижен, ведь тогда Светлане волей-неволей придется ехать со мной. Хотя в последнее время она и не садится в «Лексус» ни за руль, ни в качестве пассажирки. А что, если ее просто пытаются задержать на улице? Я вдруг вспомнила, что по дороге в горпарк за нами какое-то время ехала праворульная «Тойота» такого же темно-бордового цвета, но перед парком она свернула в сторону вокзала.
Я стала сканировать взглядом окна и крыши близлежащих строений, прикрывая собой Светлану, но этого было мало. Мне было необходимо проверить, все ли в порядке с моей машиной. Попросив клиентку встать между рекламным щитом и микроавтобусом, припаркованным рядом с «Лексусом», я проверила свой «фольк» и убедилась, что ехать на нем безопасно — ни «жучков», ни «маячков», ни взрывного устройства к нему прикреплено не было. Тормозные шланги тоже были целы. Так что можно было смело сажать Свету в салон моей машины.
