— Кстати, давно мы у Петровича небыли, — Назар оторвался от тарелки с едой и посмотрел на Ефима.

Тот тоже смотрел на него, только вот как-то странно. Назар отвел глаза, делая вид, что увлечен разрезанием мяса на тарелки.

— Сегодня можно съездить… только сначала на стрелку с Архиповскими съездим, а потом к Петровичу махнем.

Их разговор услышал сидящий рядом браток и оживленно произнес.

— И этого пидора патлатого проверим, подстригся он или нет. Ему же общаковые деньги дали, а за них ответ нужно держать перед братвой.

— Может он подстригся, — хрипло ответил Ефим, продолжая наблюдать за лицом Назара, — а если нет, вот тогда и будет ответ держать. Так что поедим после стрелки к Петровичу?

Назар утвердительно кивнул головой и опять переключился на еду, которая стала невкусной, но он заставил себя поесть, постоянно чувствуя на себе взгляд Ефима.

В ресторане играла тихо музыка, пока один из подвыпивших братков не потребовал включить Апину. И когда из динамиков раздался голос певицы, ребята дружно стали подпевать припев про юбочку из плюша, добавляя пошлые комментарии и парадируя эту самую Ксюшу. Остальные посетители ресторана при их появлении сначала притихли, а теперь, видя, что веселье идет по нарастающей, быстро ретировались на улицу.

Пообедав в таком приподнятом настроении, они расселись по пяти машинам и поехали за МКАД на стрелку с Архиповскими.

Назар предполагал, что эта встреча добром не закончится, поэтому в машине он перезарядил свой пистолет и сунул его назад за пояс джинсов. Ефим последовал его примеру.

Погода сегодня была сухая и солнечная, хотя шел уже ноябрь. Их машины остановились напротив стоящих четырех машин ребят из бригады Архипа. Те приехали раньше и стояли, демонстративно куря и держа в руках калашы. То, что они тоже настроены серьезно было видно по их поведению и тому, что при подходе к ним Назара они даже не соизволили сделать шаг ему на встречу.

Назар шел первым, дав знак своим держаться позади него. Он четко отслеживал всех стоящих перед ним людей, и еще тех трех, которые прятались в кустах обочины дороги. Он их сразу заметил, такие вещи не ускользали от взгляда человека, прошедшего Афган и выжившего там.

— Здорово, братва, — Назар остановился в пяти шагах от них.

— Ну, здорово, — главный из них сплюнул так, что плевок практически долетел до кроссовок Назара.

— Разговор есть, — Назар не стал пока обращать на это внимание.

— Нам эти терки не уперлись. Мы тебе уже сказали — Сарычев наш, мы его доить будем. Полезешь — бошку снесем.

— Неправы вы ребятки, я же по-пацански в пополам хочу. У него бизнеса много и вам и нам хватит. Так давай миром договоримся.

— Ты чо, не понял? Тебе сказали уже — наш он.

— Все, все, — Назар незаметным движением завел руку за спину, — ваш так ваш. Вот и получайте.

На этих словах он выхватил пистолет из-за пояса джинсов и, откатываясь вправо, выпустил три пули в сторону кустов. Оттуда выпало сразу тело одного из бандитов, второй раненный метнулся в сторону, а третий, тоже видно раненный, но не сильно, открыл по нему ответный огонь из автомата. Но время было уже упущено, и фактор неожиданности в виде засады в кустах потерян.

Пацаны Назара поливали огнем стоящих напротив них братков из бригады Архипа, те отвечали ответным огнем, пытаясь спрятаться за машины. Назар успел откатиться в сторону и с выгодной теперь позиции прострелил бензобак черокеза, стоящего в самом центре Архиповцев. Прогремел взрыв. В воздух полетели осколки и части тел тех, кто прятался за этой машиной. Так как в машине были еще боеприпасы, то рванула она хорошо.

Все это внесло панику в ряды противника, а вот ребята Назара наоборот как второе дыхание получили, видя, что перевес теперь на их стороне.

Еще минут пять звучали выстрелы из ТТ и очереди из автоматов Калашникова, затем все стихло.

Назар прошелся по тем, кто валялся на асфальте и контрольным выстрелом в голову дострелял их.

Из своих тоже были потери: один убитый и три раненных.

— Ты как? — пристрелив корчащегося из бригады Архипова пацана, Ефим просканировал взглядом Назара.

— Нормально. А ты?

— Тоже. Ты знал, что они в кустах засаду устроили? — видя, что Назар кивнул, Ефим сплюнул на асфальт, — вот суки. Ну как с такими дела вести? Мы к ним на терки приехали, чисто пабазарить, а они решили нас как лохов перестрелять.

— Они то может и решили, только вот как все вышло, — Назар, перезарядив пистолет, выстрелил в голову очередному лежащему на асфальте парню.

— Шальной ты, Назар… Безбашенный. Ты бы хоть намекнул, что там засада… Зачем сам полез, зацепить ведь могло…

Назар лишь махнул рукой и пошел в сторону их машин.

— Ну что, а теперь поехали к Петровичу, — закричал один из их пацанов, — обмыть это дело нужно. Мы ведь теперь под себя весь бизнес Сарычева подгребем.

— За этот бизнес еще пострелять придется… Архип его нам так просто не отдаст, — Назар закурил около машины, — мы ему сейчас войну объявили. Но только я уступать не буду. Из принципа не буду. Я ведь хотел с ним по-честному пятьдесят на пятьдесят, а он, сука, людей подослал нас убрать. Так что теперь ему конец, не жить ему и его банде не жить — это я обещаю вам, братва.

Воодушевленные такой речью, пацаны заговорили разом и, в приподнятом настроении погрузившись в машины, поехали в сторону Москвы на ипподром, отмечать такое событие — объявление войны с бандой Архипа.

Назар ехал и вполуха слушал воодушевленный разговор ребят, сидя в джипе черокеза, А сам смотрел на улицы Москвы, думая о том, что за эти пять лет он стал просто убивать людей, и это вошло в его жизнь и стало уже обыденностью. Но он опять не позволил себе почувствовать уколы совести за тех, кто остался лежать там, на асфальте. Он убрал свою совесть глубоко внутрь себя, оставив на поверхности лишь жестокую маску лидера и вожака их банды, которому все подчинились, признавая его власть и силу.

Он вспомнил, как все это начиналось тогда давно, в девяностом, когда он практически уже два года был в этой банде на роли боевика и подчинялся полностью Варламу. А потом случилась эта подстава, когда по поручению Варлама, приехав забрать деньги и идя по коридорам притона, он получил по голове монтировкой, а дальше все в его жизни резко поменялось.

Он вспомнил, как только немного оклемавшись сбежал из больницы и поехал в их съемную квартиру, которая находилась в старой пятиэтажке недалеко от метро Молодежная.

Расплатившись с таксистом и еще чувствуя себя не совсем здоровым, он не спеша пошел к подъезду. Поднявшись на третий этаж, позвонил. Ему долго не открывали, а потом он вошел в прокуренный, с запахом спертого воздуха коридор и по нему, плохо освещенному, добрался до комнаты, где стоял стол, диван, обшарпанные кресла и старый шкаф с сервантом. В комнате все было как всегда: запах перегара, пота и накурено было так, что хоть топор вешай.

Народу там сейчас было много, практически вся их бригада. Некоторые сидели за столом, который представлял собой неопрятную картину из грязной посуды, пустых консервных банок, бутылок алкоголя и едой, которая уже в полузаветренном состоянии лежала там же, среди всего этого бардака. Остатки хлеба, недорезанный батон колбасы, увядший салат в миске, засохшая гречка в кастрюльке и сморщившиеся пельмени на тарелках.

Назар поморщился от запаха, ударившего ему в нос и вызвавшему головную боль. Он быстро отвернулся от стола, чувствуя рвотные позывы от одного его вида.

С дивана поднялся Варлам и, подтянув тренировочные, вальяжно подошел к нему.

— Здорово, братело, молодец, что так быстро оклемался, — он обнял Назара и похлопал по его спине, затем отстраняясь показал на стол, — есть будешь?

— Нет.

— Ну, тогда давай побазарим, — Варлам указал ему на стул.

Назар скинул со стула старые газеты и отодвинул от него ногой валяющуюся на полу пустую бутылку водки. Присев, он опять перевел взгляд на Варлама, который продолжил.