– Насмотрелась всякой криминальной хроники, вот тебе и кажутся везде киллеры да бандиты. Нечего беды на Сергея кликать, собирайся, одна поедешь. Я-то уже стара стала по гостям ездить, а тут, дома, за всем присмотрю. Да и ребятам что сварю, приготовлю, за ними тоже уход нужен. А если что случится, не приведи Господи, – она перекрестилась несколько раз, что-то тихо бормоча одними губами, добавила: – Позвонишь ребятам. – И засеменила мелкими шажками к себе в комнату, на ходу опять продолжая что-то бормотать.

– Да, выбор невелик, в нашем курятнике весомый голос имеет мама. «Твою мать!» – ругаясь, но тихо, возмущённая женщина пошла собираться в дорогу.

Сахалин – это далеко…

Нет, Сахалин – это очень далеко…

Да, наверное, правда, Сахалин – это очень-очень далеко…

Какую бы точку на карте ни выбрать. Иногда в рыбацкий посёлок невозможно сходить, не прослушав прогноз погоды. Хотя ко всему быть готовым просто невозможно. И, что бы сейсмологи и метеорологи ни зарегистрировали: землетрясение, сход огромной лавины снега поблизости или другие «капризы разгневанной природы», – привыкшие ко всему жители пережидают эти моменты, благоговея перед её могуществом… Но человек мудр и умён, если смог выжить в таких условиях. Прослушают ещё раз прогноз погоды. Посочувствуют людям, попавшим в беду, пожелают спасателям удачи… И ритм жизни опять начнёт набирать обороты. А погоду, погоду не заказывают… Её, эту погоду, не закажешь, да и не купишь ни за какие деньги. С этим просто надо мириться. И, чтобы дороги были проходимыми, их надо чистить. Вот люди и принимаются каждый за своё дело, чтобы жизнь не останавливалась…

Далеко ли, близко, хочешь не хочешь, а ехать придётся. Преодолеть это расстояние желательно за короткое время, чтобы застать свояченицу, может, ещё до операции. Надо поторопиться за билетом, да на рынок, за морепродуктами. Там чего только нет: и свежее, и копчёное, и солёное, и маринованное – были бы деньги. Там – всё купишь! И, главное, в любом количестве. Хоть и жалуются старожилы, что живут на рыбе, а всё приходится покупать. Но ничего тут не поделаешь, не нами это заведено, не нам это и отменять…

– А может, прав Сергей, проблема, которую мы создаём, просто высосана из пальца. И здесь на таком далёком расстоянии мы её раздуваем, как воздушный шарик, – думала Лена. – Буду надеяться, что Маргарита просто соскучилась по родным. Бывает же такое: навалится хандра, и чего-то хочется недосягаемого, поднебесного – вот от этого и болезнь привязывается. Скука – это тоже своего рода болезнь. Может, Рита ждёт свою матушку или брата, только им не до неё. Как ни странно, свекровь не может оторвать свой зад от тёплого места и вынести его на холод надолго, а может, и правда постарела. Дальние расстояния ей уже в тягость, и не важно, кто там – родные или близкие… А братец, муженёк мой родной, прячется за работой. У него тоже нет времени, для своей семьи-то его не находит, а что говорить про сестру. Днями и ночами пропадает за рулём; вот вернусь, обязательно спрошу, почему так долго? Или позвоню начальнику, узнаю, сходится ли сказанное им с действительностью.

Женщина стала ходить от одного места к другому, ища и откладывая нужные, на её взгляд, вещи в дорогу.

У ставшая, еле передвигая ноги от своего путешествия, Лена поднималась на пятый этаж. Стандартный панельный дом был без лифта.

– Жаль, домов настроили, а про удобства забыли, – ворчала женщина, сваливая тем самым свою усталость на проектировщиков и строителей дома, только не придавая значения трясущемуся своему телу. Всё и все кругом виноваты, но только не она. Далеко, высоко, да ещё и сумки тяжёлые с сахалинскими деликатесами: рыбой, икрой и серыми крабами (их очень Рита любит)…

Она остановилась, расстегнула пальто, ещё не дойдя до нужной двери, вытирая выступивший пот, прислушалась. Непонятная суета, толкотня, шум послышались сверху. Сердце женщины пропустило один удар, два…

– У нас, – подумала она и, часто дыша, заспешила наверх.

Подходя к двери, Лена увидела крышку гроба и цветные венки, стоявшие у стен. Дверь была открыта. Она остановилась, теряя равновесие, стала опускаться на ступеньки лестничной площадки.

– Опоздала, – выдохнула она, пока не осознавая ту ситуацию, в которой оказалась. – Господи, судьба, за что ты нас так наказываешь? – всхлипывала она во весь голос, и слёзы катились сами собой.

На голос вышел Альберт, муж Риты. Теперь уже покойной Риты. Он был подавлен случившимся, но выглядел относительно нормально. Во всяком случае, старался, насколько это было возможно.

Их жизнь с Ритой была размеренной, уравновешенной. Одним словом – счастливой. Совет да любовь сопровождали всю их недолгую совместную жизнь. До болезни жены он даже не мог предположить, что конец этому всему наступит так скоро. Альберт подошёл к Лене, протягивая руки, помог встать.

– Лена, Леночка, я очень рад, что ты приехала. Маргарита тоже была бы счастлива повидаться с тобой. – У обоих по щекам побежали слёзы скорби и потери. – Пойдём в дом. – Он обнимал женщину, подталкивая её в дверной проём. Занёс тяжеленные сумки с гостинцами и помог снять пальто.

Горящие свечи, ладан – угарно подействовали на только что прибывшую женщину. Да и дорожная усталость, и ночное время не замедлили о себе заявить. Альберт сразу обратил внимание на побледневшее лицо Лены. И это не испуг и не страх меняли её внешность – ужас и понимание утраченного делали своё дело. Мужчина внимательно следил и терпеливо ждал, пока она проведёт ритуал скорби и уважения к покойной.

Лена стала у ног Риты, поклонилась. Три раза перекрестилась, уже не стесняясь своих слёз, подошла ближе к лицу лежавшей женщины и опять стала кланяться и креститься, причитая о своей любви к покойной и прося прощения за то, что опоздала к живой. Затем стала укорять свояченицу за то, что она не подождала её, Лену: может быть, я смогла бы помочь, – трогала за руки, сложенные на груди покойной, и за край гроба.

– Теперь уже поздно, и исправить ничего нельзя, – уставшая Лена плакала, слова комом застревали в горле, и в такт своим мыслям она просто качала головой. Когда схлынула первая волна страдания и сожаления, Лена увидела суетившихся вокруг людей. Многих она не знала, да и откуда могла их знать? В последний раз была она здесь так давно. Эти же люди здесь свои… А вот она – чужая…

Альберт подождал ещё немного, затем обнял за плечи Лену и повёл на кухню. Предложил кофе. Напиток поможет держаться в форме. А чтобы Лена не корила себя за опоздание, решил рассказать предысторию.

– Алёнушка, я благодарен тебе за участие, но в любом случае ты бы ничем не смогла помочь моей жене. Такими заболеваниями и проблемами, как у Риты, занимаются в Цюрихе в клинике Майяра. Я всё узнавал. А у нас, как ты понимаешь, денег не только на операцию, а даже на билет в один конец не наберётся, хоть мы и работаем всю жизнь. Единственное, чем я тебя могу немного обрадовать и успокоить, так это тем, что здесь у нас в больнице делали всё возможное и даже невозможное, чтобы конец Риты был несильно мучительным и как можно менее болезненным. – Альберт тяжело и глубоко вздохнул, а затем продолжил:

– Маргарита понимала, что уходит, поэтому относилась ко всему происходящему реалистически. Ни в коем случае не позволяла себя жалеть. Она не стала агрессивной, а, как и прежде, улыбалась и любила всех и вся, повторяя неоднократно, что «ненависть не оставляет места для радости». Ей хотелось запомнить и унести с собой как можно больше радостного и весёлого, и сама она старалась выглядеть хорошо. Каждое утро делала причёску и наводила макияж. И с таким чувством удовлетворения, радости на лице она ушла, покинув этот мир навсегда. Неземная улыбка озарила её страдальческий лик в тот момент, который стал светлым и покойным. Смерть забрала жизнь, прервала мечту… – Мужчина отвернулся, возможно, его нервы не выдержали воспоминаний. Закрыл лицо руками. Постоял немного молча. Его никто не торопил. Трясущиеся плечи приняли обычное положение. И только потом, тяжело вздыхая, постарался закончить свой рассказ: