- Это было намного сложнее, - сказала она.

- Сложнее всего, что я делала, - я посмотрела в окно, там сияло солнце. – Они заменили много моих советников, что были в совете Люмена годами. Я пожертвовала их ради моего блага. Это всегда тяготило меня. Но я получила урок, усвоила его, хоть мне и рассказывали раньше о том, что я – не один человек. Что я – страна, и мои действия всегда будут влиять не только на меня. После этого я пообещала себе больше себя так глупо или эгоистично не вести.

«Я завидую уверенности монархии», - сказала сенатор Анслет в Пудлвиле. Уверенность. Я никогда еще так не сомневалась в этом или в своей роли, как за те недели. Никогда, кроме прошлого дня.

Я пригладила платок. Джемма разглядывала меня.

- У меня вопрос, - сказала она. – Когда ты разбираешься в преступлении, ты винишь преступника или жертву?

- Это было не так просто, - сказала я. – Может, обычный человек может так думать, но ты знаешь, что мы с тобой не можем. Мы в ответе за свои действия, даже если их направлял кто-то другой. Это и есть роль монарха.

- Может, политически. Но лично ты, Мона, не была виновата. Виноват был он, ведь видел в тебе лишь средство. Приз. Скажи, ты честно веришь, что Ро поступил бы так же?

- Он мог, Джемма. Может, не специально, но я не могу рисковать, когда на носу важные дела, - и я не хотела думать, как это повлияет на Лиля. Я зажала переносицу. – Я просто… плоха в любви. Я знаю. Я не могу сосредоточиться. Я не могу принимать правильные решения.

- Это не значит, что ты плоха, - нежно сказала Джемма. – Это просто любовь. И это не навсегда, Мона. Хорошо или плохо, но дикие чувства не надолго. Они улягутся и станут серьезнее.

- У меня нет времени ждать это, - сказала я. – Я не могу отложить ответственность и предаться романтике.

- Желание любить и быть любимой в нашей биологии, - сказала она. Она прижала пальцы к груди. – Это не роскошь. Это то, чего все мы хотим. И тебя тянет к Ро не просто так. Он добрый, вполне остроумный. Ты пережила больше многих. Может, тебе не хватало доброты и смеха, а ты и не понимала этого.

Я оторвала взгляд от половиц. Она смотрела на меня, сложив руки на коленях. Тишина затянулась.

Я поняла ее слова. Она говорила не как человек, живущий в страхе из-за мужа. Я посмотрела на ее длинный рукав.

- Джемма, - сказала я, разум и тело онемели. – Селено тебя когда-нибудь ранил?

Она печально улыбнулась.

- Не так, как ты спрашиваешь.

- Что ты…

Кто-то постучал в дверь. За ней стало слышно лепет ребенка.

- Королева Мона?

Я кашлянула.

- Да?

- Ужин будет готов через полчаса. Мне принести вам, или вы спуститесь?

- Я спущусь, Исабью. Благодарю.

Ее шаги удалились, Джемма медленно поднялась на ноги.

- Погоди, - сказала я. – О чем ты? Как он тебя ранил?

Она протянула руку.

- Это для тебя важно?

- Да, Джемма. Я не хочу отдавать тебя ему, если он жесток к тебе.

Она снова улыбнулась, рука все еще была вытянута.

- Королева Мона, я вернусь к нему, отпустите вы меня или нет. Но он не бил меня и не ранил физически.

- Не верю, - сказала я.

- Не удивлена, - сказала она.

Я смотрела на нее, борясь с внезапной вспышкой эмоций, что удивляла так, что я не могла их описать. Меня растили для трона моей страны, в одиннадцать мне на голову опустили корону. Джемма была моложе политически, не такой опытной королевой, как я. Но она стояла передо мной, вытянув руку, и я поняла, что она знала больше, чем я думала, не только стратегии и политику. Она понимала то, чего не понимала я. Я даже не знала, как это назвать.

- Я тебя совсем не понимаю, - выпалила я. Это было бессмысленным возмущением и растерянным признанием.

- Потому я говорила, что ваш план не сработает, - сказала она. – Могу только сказать, что эти месяцы после твоего возвращения были самыми сложными в моей жизни, политически и лично. И да, меня ранили так, как я и не ожидала. Это риск любви, риск жизни. Но потому мы хотим быть сильными, чтобы рисковать ради того, кто достоин этого.

Она вытянула руку сильнее. Я медленно обхватила ее ладонь и встала, колени болели от того, что я сидела на полу. Она сжала мою ладонь и отпустила. Она повернулась и пошла к двери.

- Думаю, увидимся завтра, - она открыла дверь. – Кстати, мне нравятся такие твои волосы. Тебе идет.

Дверь закрылась за ней.

- Спасибо, - выдавила я до того, как дверь защелкнулась. Я услышала ее шаги за стеной.

Я стояла миг в центре комнаты, смотрела в пространство, разум бурлил от ее слов и их значений. Ветерок проникал в открытое окно, теплый и с запахами сада внизу. Я подошла к окну и раздвинула шторы. Солнце было низко в небе, бросало золотое сияние на реку. По тропе к городу спешила фигура, бросая тень. Я знала его. Его капюшон скрывал голову, он шел быстрее и напряженнее обычного. Я прижалась головой к окну, провожая Ро взглядом до поворота. Он, наверное, ушел на поиски таверны, чтобы смыть горечь, что я принесла ему. Я чуть не рассмеялась от того, что могу вызывать такую реакцию, но вместо этого закрыла глаза, борясь с желанием броситься за ним.

Двадцать минут спустя я нашла Исабью за столом, Нико сидел на полу и бил деревянной ложкой по горшку. Садовые цветы стояли в ваза среди тарелок. Я заметила, что накрыто только на троих.

- Робидью с нами не поужинают, - сказала она, раскладывая столовые приборы на салфетки. – Лиль сказал, что нужно много наверстать. Он на лодке пишет. Не знаю, где Ро.

- Бам, бам, бам, бам! – кричал Нико. Он подвинулся к моей ноге и ударил деревянной ложкой по моей туфле.

- Простите, - Исабью подняла его к себе на колени. – Все пошло не по плану. Мой брат собирался посидеть с ним завтра вечером, мы ждали вас к этому времени. Я хотела сходить на рынок и приготовить хороший ужин. Но… пришлось отправить Генри в город за свежим хлебом.

- Все хорошо, - сказала я, забирая из ее свободной руки чашки. – Вы приняли нас. Мы прибыли неожиданно, так что это уже большая помощь. Укрытие в вашем доме – все, что нам требовалось.

- Вы помогаете нашему народу, леди королева, - сказала Исабью, спеша к камину. – Мы знаем, как вы рискуете политически и лично. Ваша щедрость затмевает нашу.

Я хотела возразить, предложить помощь с кастрюлей, которую она поднимала с огня, но тут дверь кухни распахнулась. На пороге стоял Генри с темными огромными глазами.

- Алькоранцы, - прохрипел он. – Идут из города. В эту сторону.

Исабью выпрямилась, сжимая кастрюльку тканью.

- Сюда? Зачем?

Он посмотрел на меня.

- Они знают, что вы здесь.

Исабью посмотрела на своего мужа.

- Как?

- Кто-то сказал им. Нашел их в городе и сказал.

- Никто не знает…

Я ощутила внезапный шок. Я опустила чашку с шумом.

- Как близко? – осведомилась я.

- Семь или восемь минут. Я сократил путь через болото, но там всадники.

Нико лепетал и бил по волосам Исабью деревянной ложкой. Она поставила горячую кастрюлю на стол и прижала его маленькую голову к своему плечу.

- П-подвал, - сказала она мне. – Или… домик у ручья, там можно спрятаться…

- Они обыщут те места, - выдавила я. Желудок сжимался от страха. Я вспомнила, как Ро уходил к городу. Если бы я не видела сама, никогда не поверил бы. – Они обыщут весь ваш дом, а когда найдут меня здесь… - я подумала об их красивом доме, вишневом саде, ребенке, сующим ложку в волосы матери. Я вдохнула. – Нет, я уйду. Они не найдут меня здесь. Не задерживайте меня, - сказала я, перебив Исабью. – Нет времени на споры.

- Куда вы пойдете? – спросила она. – Как сбежите?

- Как и всегда, - сказала я, пойдя к двери кухни. – Я поплыву.

Генри встал на пути.

- А королева Джемма?

- Дайте минуту. Я поговорю с ней, - я побежала к лестнице, миновала две ступеньки за раз. Сердце бушевало во мне, паника утонула в боли предательства.