- Замри, - я промыла порез, радуясь, что беспечность еще кружила во мне. Я бы не набралась смелости попробовать это, будучи трезвой. Я взяла аптечку и выбрала самую хорошую иглу.

- Ты уже это делала?

- Конечно, нет, - рявкнула я. Я вставила нить. Он крутил бутылку, сделал еще глоток. Я склонилась, глядя на рану, пытаясь понять, откуда начать.

- У тебя красивая шея, - сказал он. – Очень тонкая. И без волос теперь…

- Ложись, - сказала я, забрала у него бутылку и поставила на пол.

Он вздохнул и прижал голову к подушке. Я поднесла иглу к его лбу, сжав нижнюю губу зубами. Я прижала другую руку к его щеке. Не выжидая больше ни секунды, я прижала иглу к его коже.

Я ощутила, как он напрягся под моей рукой, но он молчал. Я не посмела перевести взгляд от работы и увидеть его лицо, я начала, и останавливаться нельзя было. Я осторожно потянула, пытаясь соединить края раны, сделала еще стежок.

«Ткань, - яростно думала я. – Порез на тунике. Порвался шов», - я вытянула нить и сделала новый стежок.

- Я слышу это, - сказал он. – Это ужасно.

- Твои слова не помогут, - сказала я с дрожью. – Тихо.

Я была рада, что каждый стежок закрывал порез все плотнее. Кровь вытекала из раны, и я вытерла ее тканью. Он смог схватить бутылку бренди и поднесли ко рту. Я сделала еще два стежка.

- Думаю, ты хочешь объяснения, - сказал он. – Насчет слов Лиля.

Да, но это могло подождать.

- Сейчас я хочу, чтобы ты замер.

Дверь дома открылась, Лиль ворвался по лестнице, гремя на весь дом. Я слышала, как он пошел в мою комнату.

- Гиди Акацали, - сказал Ро, и я замерла, решив, что он в бреду.

- Что?

- Алькоранец, управлявший заводом, когда мы с Элои там работали. Который никогда не выключал печь. Гиди Акацали, - он рассмеялся. – Странные у них имена, да? Произносить неудобно. Хотя, мне ли говорить, - он рассмеялся снова, сделал еще глоток. Я забрала бутылку и отодвинула ее подальше.

- Потише, - сказала я. – И замри.

Он меня словно не слышал.

- У меня был день выходного после того, как Элои зажарился, как картошка, - я поняла, что разговор отвлекает его от моей работы. – Почтальону больше не дали бы. Я вернулся на работу, и мне нужно было передать письмо от Акацали другому управляющему. И там был отчет о случае. Несчастном случае, - он рассмеялся, и я затянула стежок слишком сильно.

- Замри, - сказала я, прижав ладонь к его груди. Он опустил сверху ладони, словно читал мне стихотворения, а не худшие воспоминания.

- Я это помню точно. Там говорилось: «Несчастный случай: взрыв в печи. Рабочий списан. Требуется новый рабочий, можно и без опыта. Г. Акацали». Он вручил мне это у двери домны. Я стоял там, у печи, где умер Элои, читал этот пергамент. Я не мог в это поверить – это был не взрыв! Он включил печь, пока мой брат был там, заливал железо в формы! Акацали злился. Он смотрел на меня. Просил идти. Он не узнал меня, Мона. Он не узнавал то же лицо, что было у безымянного рабочего, которого он убил за два дня до этого. Он не знал, кто умер в тот тень. Кто-то. Подумаешь. И я толкнул его в грудь, - он рассмеялся снова. – Это был несчастный случай! Я толкнул его в железные отходы, что вытекали за ним!

Я невольно замерла.

- Ты…

- Я не хотел этого. Но, как и сказал, лишь вопрос времени, когда завод сможет убить тебя, особенно, если появляется шанс. Он рухнул туда! Загорелся! Это было ужасно. Он сгорел среди отходов. Никто не смог к нему подойти, так было жарко.

Дыхание жалило легкие, я задержала его, смотрела на порез. Он поднял мою руку и медленно поцеловал мое запястье. Я отдернула руку, прижала ладонь к его лицу, удерживая голову на месте. Еще пара стежков, и готово. И я смогу помыть руки, лицо и шею, смыть с себя эту ночь, все смятение и страх.

- Я убежал, – сказал он под моей ладонью.

- Тихо, - приказала я.

- Я бежал и бежал, но идти было некуда. Я нигде не был своим. И мне пришлось приползти к маме посреди ночи. Вся деревня была в хаосе – люди приходили к ней в тот вечер, искали меня. Думали, наверное, что я сбежал, иначе остались бы караулить у дома. Она собрала все наши деньги, немного еды, потащила меня в болото. Мы даже не смогли дождаться, пока зажжем погребальный костер Элои. Мы убежали в Лилу, скрылись в толпе. А еще мама перестала называть меня Тео. Робидью были и другие. Она нашла старое место, где снимала жилье, отправила Лиля в Беллемеру. У меня не было работы, как и у нее, и мы не могли содержать его обучение. Он оставил наставника. Сказала он думал, что мы покинули город от горя по Элои, а потом он услышал, что управляющий заводом в Темпере был убит, и все понял. Он всегда был умным.

Лиль спустился с моим сундуком. Он открыл дверь ногой и пропал в ночи.

- Это было глупо, - лепетал Ро. – Толкать Акацали. Я не первым терял на заводе кого-то. Никто больше не срывался. Это часть жизни. Миру нужна сталь. Сталь требует смертей.

- Готово, - сказала я. Я окинула свою работу взглядом. Я не знала, сделала ли все как опытный целитель, но стежки были ровными и аккуратными, рана закрылась. Я порылась в наборе и вспомнила, что ножницы остались на столике. Я склонилась и оторвала нить зубами.

Он приблизился и прижался губами к моей шее.

Я отдернулась.

- Ро! Клянусь…

- Я весь темный внутри, Мона, - сказал он. – Во мне нет Света.

- Ты пьян, - сказала я, запихивая все в швейный набор. Я спешно повязала его лоб тканью и оттолкнулась от дивана. Скрипнула лестница. Джемма спускалась в плаще. Она увидела нас и замерла.

- Луна и звезды, он в порядке?

- В полном, - радостно сказал Ро, сжав ладони на груди, закрыв глаза. – Вы знали, что Мона умеет сшивать и плоть? Стежки, наверное, даже не видно. Разве она не прелесть? Как вы? Хотите завтрак?

Я показала ошеломленной Джемме почти пустую бутылку бренди.

- Не в себе.

Дверь вдруг загремела, из гостиной вышел Грис в длинной ночной рубахе, опираясь на трость.

- Что за шум? – прохрипел он. – Знаю, Первый огонь, но вы не могли не устраивать празднования в прихожей…

- Нам нужно идти, дядя Грис, - сказал Лиль, пересекая порог. – Люди нас ищут. Могут прийти сюда.

- Пускай, мальчик мой! – проревел Грис удивительно бодро. Он взмахнул тростью. Они уже сюда приходили, и я их прогнал! Им тут делать нечего! – он посмотрел на меня. – Ох, посмотри на свои волосы!

- Идем, - сказал Лиль, подойдя к дивану. Он закинул руку Ро на плечи и поднял его на ноги.

- Огонь и дым… - Ро пошатнулся, пытаясь опереться на брата.

- Идем, - Лиль потащил его к двери.

- Робидью! – Грис ткнул Ро в ребра тростью. – Передай маме привет от меня!

- Хорошо, - бодро сказал Ро. Мы вышли за дверь и направились по тропе.

Лодка уже покачивалась на воде ручья.

- Все, в палатку, - сказал Лиль, отодвигая ткань на проходе и бесцеремонно толкая туда Ро.

- Никто не нужен на корме? – спросила я. Мне ли говорить, у меня и навыка грести не было.

Он тоже не обрадовался этой идее.

- Мы отправимся по реке к Мрачному лугу. Путь дольше, но вдали от городов. В палатку.

Я с неохотой последовала за Джеммой в палатку. Она сжалась с одной стороны ширмы, укуталась в плащ. Ро уже растянулся на другой. Я села у входа, обхватила колени и сжалась, как мяч.

- Я весь темный внутри, Мона.

Я взглянула на Ро, его руки лежали по бокам. Я поняла, что его пои остались в деревне.

- Почему бы тебе не поспать, Ро?

- У него была семья. У Акацали. Жена и две маленькие девочки. Он гулял с ними вдоль реки. У них были хвостики, - он указал на голову. – Он был не плохим. Просто слушался. Может, ему и не нравилось управлять заводом. Многие алькоранцы ненавидят местных. Им нужны свои просторы, а не болота, да, люди каньона?

Я посмотрела на Джемму. Она глядела на меня в темноте, приподняв брови.

- Маму это подкосило. Тебе она понравилась бы, Мона. Вы с ней похожи. Она была чудесная и пылкая, как ты. Элои хотя бы ранил ее только раз, умер и все. Я просто жил, недоразумение на месте сына, испортившее все. А там и болезнь. Она уже устала к тому времени. Устала убирать за мной. Всегда думал, выжила бы она в другом случае? Конечно, ведь мы не покинули бы Темпер, а туда чахотка не дошла.