Путь к дому был без части камней, доски скрипели под нашими ногами всю дорогу к двери. Ро смахнул паутину и постучал. Они с Лилем все еще не смотрели друг на друга.

Дверь заскрипела на петлях, старое лицо в морщинах появилось в трещине, глаза скрывались за толстыми очками.

- Привет, дядя Грис, - сказал Ро. – Думаю, Рыбьеглаз сообщил, что мы прибудем?

- Робидью! – он открыл дверь шире и обнял тощими руками Ро. – О, мальчик, какая радость… мне говорили, что ты мертв!

- Но я жив, как и прежде, - сказал ему Ро, похлопывая по плечу. – Мы привели важных гостей. Надеюсь, пара комнат у тебя найдется?

- Всем твоим друзьям тут рады, Робидью, - сказал Грис, протирая глаза серым платком. – Заходите, давайте.

Мы прошли в дверь. Он посмотрел на меня, моргая, как сова, я прошла мимо него в прихожую.

- Великий огонь и дым! – он убрал с моего лица обгоревшие пряди. – Что они сделали с твоими волосами?

Я отпрянула от него как можно вежливее.

- Это было случайно.

- Как ужасно, – с сочувствием сказал он, словно печальнее события не найти. Он похлопал по моей руке. – Может, мы найдем тебе шляпу.

Чтобы не показывать смятение, я оглядела комнату. Там была лестница, гобелены на стенах выглядели так, словно их не отряхивали десятки лет. Лестница была заставлена книгами и свитками, и оставалась только узкая тропа посередине.

- Нам придется, возможно, задержаться на пару дней, дядя Грис, - сказал Ро. Он прошел мимо Лиля, тот хмурился сильнее обычного. – Мы ждем, когда сообщат, какой путь безопасен. Ты ничего тут не слышал? Про похищенную королеву и награду за ее возвращение?

- Ничего, мальчик. Тут вы в безопасности, - Грис закрыл дверь и пошел впереди нас. Он остановился у лестницы. – Вы простите… - начал он, склонившись на столбик.

- Мы отведем дам наверх, - сказал Ро. – Не переживай. Какие комнаты готовы?

- Думаю, Сесилия открыла две южные и угловую комнаты.

- Идеально, - он поманил нас. – Леди.

Мы поднялись за ним, ступеньки и столбики скрипели под нами. На площадке был выцветший лиловый ковер, потершийся посередине. Но лампы на стенах были без пыли, три двери были открыты, и солнце падало оттуда.

- Ваш дядя живет здесь один? – спросила я, мы с Джеммой прошли за Ро к первой двери.

- К нему кто-то приходит из города дважды в неделю, чтобы убрать и приготовить ему еды, - сказал он, заглядывая в первую комнату. – Но да, он живет в большом доме один. Он не может подняться по лестнице, гостиная стала его спальней, - он указал на комнату. – Королева Джемма, возьмете эту комнату? Тут хороший письменный стол.

- Спасибо, - прошептала она, пройдя в комнату мимо него. Лиль прошел за нами с ее сундуком и ключами.

- Кем он работал? – спросила я, идя за Ро в другую комнату. – Как получил такой хороший дом?

- Наша семья управляла литьем стали до вторжения Алькоро, - сказал он. – Ручей Темпер был одним из последних городов с заводами, которые захватили алькоранцы, потому что этот город далеко. Они прибыли спустя тринадцать лет. Люди уже не боролись, ведь главные города были во власти Алькоро, голосование было сломлено. Алькоранцы держали дядю рабочим, но они сместили бабушку с должности управляющей. Мама забрала бы завод, когда выросла бы, но вместо этого хранила книги, - он прислонился к двери, выглядя уставшим. – Наша семья распалась за годы. Теперь дядя Грис – единственный Робидью в ручье Темпер.

- Грис был братом вашей мамы?

- Да, - он подвинулся, пропуская Лиля с моим сундуком. Он опустил его с шумом и пропал в коридоре. Ро устало потирал лицо. – Меня назвали в честь него Теофилием Грисом, раньше Робидью.

Я замерла на миг, глядя на него. Он вяло улыбнулся, даже это выражение было теплым и невинным, несмотря на вес его слов. Я замешкалась, а потом пошла к своему сундуку. Я открыла его и вытащила швейный набор, каким делала воротники Джемме.

- Тебе что-то нужно? – спросил он. – Тут условия скромнее.

- Да, - сказала я, выпрямившись. Я вытащила из набора ножницы и протянула ему. – Обрежь мне волосы.

Он вскинул брови.

- Не уверен, что смогу…

- Это не сложно, - твердо сказала я. – Я стригла волосы братьев три года. Если можешь крутить огонь, то и волосы обрезать сможешь, - я протянула ножницы. – Мне надоели слова людей о них.

Он медленно отошел от порога.

- Какой длины ты хочешь?

- Чтобы не было обгоревших. Ровные, - я вложила ножницы в его руку и прошла к столику и села перед зеркалом, но быстро развернулась, чтобы не видеть отражение. Я не хотела смотреть.

Он неспешно подошел. Я сжала прядь волос пальцами и подняла.

- Режь вертикально, - сказала я, показав. – Не криво. И не начинай сразу с коротких. Подравнять всегда успеешь.

- Уверена, королева Мона? – он коснулся моих волос и убрал руку. – У тебя много хороших волос, будет обидно…

Я взяла гребешок со столика и вручила ему.

- Да. Я уверена.

Он взял гребешок и убрал ножницы. Он осторожно расчесывал мои волосы.

- Ты их хоть раз стригла коротко?

- Никогда, - я разгладила юбку на коленях. – Я слышала, так делают в некоторых частях Самны. Может, начну моду.

- Ты могла бы.

Наступила тишина, он расчесывал мои волосы. Его пальцы задели мою шею… о, я и не думала, что буду ощущать, когда он так близко и трогает мои волосы. Я впилась в юбку, чтобы не дать глазам закрыться от удовольствия.

Я кашлянула, чтобы прояснить голову.

- Лиль сказал кое-что, что меня смутило.

Он расчесал еще одну длинную прядь волос.

- Главное сменить тему, пока он не начал углубляться в жаргон.

- Не про поджигатели, - сказала я. – Я спросила его про работу на заводе, - вопросов было слишком много, чтобы думать, приятны ли они ему. И я уже с ним поделилась кошмарами своей жизни. – Он сказал, что не работал там. Но ты явно говорил, что твой брат работал у печи.

Его рука на секунду замерла, а потом продолжила расчесывать.

- Я работал, да?

- Что он имел в виду, Ро? Что ты имел в виду?

Он долго молчал. Я не знала, собирается ли он с мыслями или не собирается отвечать. Он разгладил волосы за моими плечами, отложил гребешок и взял ножницы.

- Короткие, значит?

- Короткие, - сказала я.

Без предупреждения его пальцы оказались в моих волосах, он подхватил их ладонью.

- У тебя красивые волосы, - сказал он.

Я сглотнула, жар растекся по телу.

- Спасибо.

Он поднял ножницы и раскрыл их рядом с прядью.

- Мы с Лилем не всегда были близнецами.

Ножницы медленно сомкнулись. Волна жара стала льдом, но не от пряди золотых волос, упавшей на пол.

- О чем ты?

- Мы были тройняшками, - сказал он, обрезая еще одну прядь. – Родились друг за другом у Зелины Робидью в жутко жаркий летний день. Грис рассказал бы, если бы мог вспомнить. У нее был большой живот, а роды – ранние, и многие думали, что у нее близнецы, а потом после Лиля родился третий. Элои.

Он сомкнул ножницы. Прядь упала на пол.

- Работа на заводе не лучшая, но многим землям хватало, чтобы покрыть расходы. И хорошо, когда старшие дети могут работать, пока родители растят малышей. У нас такой роскоши не было – три мальчика одного возраста, им нужно было в три раза больше еды, одежды и заботы. А работал один отец. Пока в нем что-то не разорвалось, и он не решил уйти, а не заботиться о трех малышах.

Он отрезал еще.

- Тетя и дядя Грис помогали, как могли, но даже их сбережениями, спрятанными до прихода алькоранцев, они не были богатыми, им нужно было заботиться и о моей бабушке. Но детство как-то миновало, хотя я сбился со счета, сколько работ сменила мама, чтобы заработать деньги, - он вздохнул. – Воплощение человечности. Ты слышала, сколько женщин выживают, когда рожают тройню?

- Нет, - сказала я. Я не знала, были ли женщины, пережившие двойню.

- И я. Она была сильной. И бесстрашной, почти как ты.

Я приподняла брови, но он не мог увидеть.