− Ну, хорошо! – Егоров резко повернулся к собеседнику. – Если эти ваши синоряне такие добрые и богомольные, то почему бы им не поверить мне, что я никому ничего не расскажу?!

− Они тебе поверят, но дело в другом.

− В чём, Валера?! В чём, блин, тут дело?!

− Даже если ты кому-то начнёшь рассказывать, то тебя просто примут за сумасшедшего или за фантазёра из серии «наблюдателей НЛО»…

− Ну и что? Это просто отлично! Попаду в психушку? Фигня! Я собирался в своё время от армии «по дурке» косить. Правда, не пришлось, так как у меня до операции зрение было минус восемь.

− Дело не в том, примут тебя за психа или нет, если ты будешь рассказывать про Синор. Тебе будет всё время угрожать опасность со стороны иных сил.

− Ну да! Я прямо такой важный «перец», что меня грохнут эти ваши враги! Я же никакого шпионского интереса не представляю.

− Теперь представляешь. Их не интересует, насколько ты посвящён в дела синорян. Они просто ненавидят всех, кто с ними имел дело. Агрессия, жажда угнетать и уничтожать – их постоянные спутники. Они не причинят тебе вреда только в том случае, если ты сам будешь против Синора или против тех, кто знает об этом месте. Ещё они могут тебя использовать. Сделать из тебя что-то вроде террориста-смертника. Мы изучили этих ребят, и знаем, что такие вещи им по силам.

− Уф… – Егоров достал мятый носовой платок и стал обмахиваться им. – Что же за кашу вы заварили? Ох, Господи…

− Слава, а ты верующий?

− Какое уж там! Даже не крещёный. Это я так. Вырвалось…

− Ну, время ещё есть.

− Хе-хе! Насмешил! Ты меня, может, ещё и к попам на поклон сейчас поведёшь? А то церковь вон рядом! Я один раз с тёщей и тестем согласился, чтобы моего сына окрестить. Просто не хотел тогда ссориться. А сам я просто не вижу в этом смысла. Вон у меня друзья. Пара супружеская. На все праздники в церковь ходят и просто по воскресеньям. И чего? Ходят и ходят, а детей она ему родить никак не может. Ну не может и всё!

− А вдруг ещё сможет? – спросил Валерий. – Послушай пока моего совета. Служба у синорян позволит тебе найти защиту и дать отпор враждебным силам при необходимости. Если тебе эта работа не понравится, ты сможешь выбрать второй вариант: изоляцию в Синоре. Можем и твоих родных там спрятать.

− Спасибо… – угрюмо ответил Егоров. – Вот я прямо бывшей жене и скажу: «Собирайся мол, с сыном в город-призрак, в ссылку». Так они и пойдут со мной. Она уже за другого замуж собирается.

− Если тебя семья сейчас не держит, тогда, тем более, попробуй присоединиться к нам. Ты ведь ещё не всё узнал. Я же ходил когда-то на твои мастер-классы, и они мне помогли успешно завершить учёбу в вузе. Присоединяйся теперь к нам. Послушаешь, посмотришь. Что-то и сам сможешь опробовать. Ты же видел, какими вещами я научился пользоваться?

− Да… Чудо незабываемое. – Егоров закурил очередную сигарету. – Я что-то подобное в студенческие годы читал. Или в компьютерной игре видел. Было что-то похожее, да?

− Тебе виднее. Может было. А на счёт чудес ты знаешь… Согласно христианским представлениям, они творятся либо силой Господа, либо от лукавого. Церковь всегда относится к чудесам с подозрением, если неизвестен источник их происхождения. Но здесь ты не будешь делать никаких чудес – ты будешь пользоваться технологией, которая сама является плодом чуда, данного праведным людям в виде их ума. Ты уже слышал, наверное, что синоряне про все свои технологии говорят: «Создано только с Божьей помощью».

− Да. Читал нам тут лекцию один чел в кафтане… Иакинф, кажется.

− Катафракт-полковник Иакинф Никодимович, из Кляземца. Знаю такого. По службе виделись пару раз. Мне сообщили о его беседе с вами.

− Во как! – воскликнул Егоров. – Ещё и полковник! Ещё и какой-то там катафракт! А что, ты сам-то какое-нибудь звание у них имеешь?

− Да. Я катафракт-поручик.

− Ну, ваше благородие, да ты жжёшь! А если я соглашусь? Тоже буду этим, как его… катафрактом?

− Возможно, что да. А может, станешь просто аколуфом, или, если по-современному, аколитом. Это греческое слово значит «спутник». Бо́льшая часть граждан Синора – аколиты. Звание катафракта получают, как правило, аколиты, которые добились больших успехов в какой-либо сфере деятельности. Никаких особых привилегий у катафрактов нет. Это как, например, ты был студентом, получил диплом и стал специалистом, а дальше закончил аспирантуру и стал кандидатом наук. Греческое название «катафракт» означает воина, покрытого бронёй. Это, можно сказать, военная элита. В прежние времена они были кавалеристами. Ещё в античную эпоху катафрактами называли парфянскую тяжёлую конницу. Теперь кавалерии нет, но название сохранилось.

− Как же ты так быстро, за два года, стал этим самым катафрактом? – недоверчиво спросил Егоров. – Какая из тебя «элита»? В армии не служил. Да ты даже не синорянин!

− Те, кто попал на эту службу, не будучи уроженцем Ро́сии Синории, являются, по сути, агентами Синора в обычном пространстве, и их обучают по ускоренному курсу владению разными высокотехнологичными устройствами. Вдобавок, житель нашего мира лучше осведомлён о тонкостях современного общества, и его не требуется долго учить манерам и правилам, которые не характерны для синорян.

− Ну-ну… Манерам учить может и не требуется. Но сколько у нас говнюков. Вдруг найдётся сволочь, которая продаст одно из ваших устройств нашему правительству? Или американцам? А вдруг они с потрохами сдадут такие технологии этим вашим неведомым врагам? Ась?

− Исключено. Надёжность систем защиты у синорян такая, что продажа важных знаний и технологий врагу невозможна. Физически невозможна. Ты дашь кому-то прибор, а он – хлоп! И исчез.

− Мда… Занятно… Слушай-ка, – Егоров задумчиво поглядел в безоблачное небо. – Ты говорил, что эти, которые чужие, или как там их? Что они мне могут угрожать, если я к вам не присоединюсь.

− Ну да…

− Я к тому, что они ведь и близких мне людей могут вычислить и отомстить через них.

− Если ты попадёшь к ним в руки, они могут так сделать, но если будешь с нами, то и твоя родня будет под защитой.

− Хм… Стоит подумать.

− Подумай. Время ещё есть. Одно могу сказать: скоро не только тебе, но, видимо, и всему миру предстоит суровое испытание… – Бельский задумался и загадочно посмотрел на кроны деревьев. – Хотя будет ли это именно то самое… Никто, кроме Отца Небесного, не знает…

Егоров огляделся и резко встал с бордюра.

− Так. Поехали.

− Куда?

− А то ты не знаешь?

− Меня просили лишь поговорить с тобой и передать документы. Здесь анкета, – Бельский показал на бумаги, которые Егоров держал в руке, свернув в трубочку.

− Иакинф этот ваш забил всем стрелку на студии у Коляна Бочкарёва. На Большой Лубянке. Сегодня в четыре часа.

− Ещё рано, только час дня.

− Всё равно поехали. Мне ещё надо окончательно протрезветь.

− Извини, но у меня ещё не все дела окончены. Да ты не волнуйся, поезжай, – сказал Валерий.

− Ладно, деловой. Иди.

По дороге к метро Бельский забежал в аптеку, где купил Егорову растворимый аспирин и минералку. Употребив их, Слава почувствовал себя бодрее и вскоре уже был на Большой Лубянке.

Когда Бочкарёвы ехали на студию, они уже твёрдо решили, что не будут отказываться от предлагаемых условий. Правда Ирина долго колебалась. Она сказала, что не намерена оставлять дочь Алёну на воспитание родителей, однако совершенно не представляла себе, что же ей, художнице, делать в загадочном Синоре. Николай успокаивал её, и высказывал надежды, что им пойдут навстречу. После бессонной ночи размышлений и колебаний, они всё-таки пришли на место встречи с Иакинфом.

Было только два часа дня. Бочкарёвы выпили несколько чашек кофе и продолжили обсуждать события.

Вскоре пришёл помятый с похмелья Егоров. Бочкарёвы не обратили внимания на бумаги, которые он разложил на столе.