— …ну, думаю обо всём этом ты и сам догадывался, — отсмеявшись, продолжил он.

— Догадывался, — ответил я и почему-то пожал плечами. — Только…

— Процесс изменения проходит гораздо сложнее, — не обращая на меня внимания, продолжал Давид. — Перемена — это своего рода ритуал, или операция, если смотреть на неё с научной точки зрения. Теперь твоё тело изменилось и…

— Но я ни…

— Но ты бестактно меня перебиваешь! — огрызнулся вампир, после чего продолжив своим ледяным, нравоучительным тоном. — Как я уже говорил, твоё тело изменилось и теперь находится на стадии становления…

— Вот теперь, бля, мне всё ясно, — попытался иронизировать я.

Бросив в меня очередной пренебрежительный взгляд, вампир продолжил:

— Существует поверье, что для того, чтобы стать вампиром человек должен умереть и снова родиться, но уже с Тьмой внутри, — он сделал небольшую паузу. — Эта версия не так далека от истины, как может показаться на первый взгляд. Примитивные людишки раньше хоронили всех без разбору. Даже сейчас по миру гуляют истории о заживопогребённых…

— Ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, что ты постоянно меня перебиваешь, — недовольно рыкнул Давид, и вновь его голос стал глухим и спокойным. — Отвечаю на твой вопрос. Нет. Это не вампиры. Люди заживо закапывают себе подобных.

Я слушал отрыв рот. Столько информации сразу. Невероятно. Казалось, мне открываются тайны мироздания. Давид продолжал:

— Вампиры следят за теми кого, — он выдержал паузу. — Инициируют… по крайней мере, насколько мне известно. Ошибки исключены, перемена, как я уже говорил процесс более чем сложный. Подготовка к нему слишком трудоёмка…

Слышать подобное приходилось не часто. По телику постоянно несут всякий бред, но Давид говорил как-то иначе. Ему волей неволей начинаешь верить.

— Клеткам нужно время для перемены, — пояснил вампир. — Как и всё в этом мире, человеческое тело должно умереть, чтобы родиться заново. Это закон мироздания. Одни клетки отмирают для того чтобы родились новые. Так постепенно в течение четырёх-пяти дней процесс переходит к завершающей стадии. Это тебе понятно?

Он пристально посмотрел на меня. Под его ледяным взглядом мой организм весь съёжился. Чувства ещё несколько минут назад хлещущие из меня куда-то подевались. Появилось смирение, которым я в общем-то никогда не обладал. Что-то пугало меня в Давиде и одновременно манило к нему. Наверное, нечто схожее чувствует мотылёк, летящий на пламя? Но я-то не насекомое! У меня есть голова, в ней, какой-никакой мозг. Дурной, спесивый, молодой, но МОЗГ! Притом, если верить учёным, разумного существа. Тогда почему я не могу просто встать и уйти? Почему подчиняюсь животным инстинктам? Спорить с самим с собой можно было бесконечно. Давид наблюдал за мной. Казалось, он читает меня как открытую книгу.

— Значит я теперь… — мне было неуютно произносить слово «вампир», оно становилось комом в горле, не давая голосу выйти наружу.

— Вампир, — усмехнулся Давид, видя мою растеряность. — Если угодно упырь, кровосос, вурдалак, можно более пафосно, Дитя Ночи, Порождение Тьмы.

— Но я ничего не чувствую.

Посмотрел на свои руки и ноги. Мои! Ни какого-то там упыря. Мои, нормальные человеческие конечности. Пошевелил пальцами. Вроде тоже нормально. Затекли малость, но что я, в конце концов, руки свои не узнаю? Разумеется, это не ускользнуло от вездесущего взгляда вампира:

— Твои, — засмеялся он, до конца развеивая мои опасения. — Перемена ещё не завершена, даже по завершению ты не ощутишь ничего нового. Только работа с организмом откроет тебе новые возможности твоего тела, но до этого ещё далеко. Перемена или, если уж мы пользуемся научной терминологией, инкубационный период проходит на протяжении четырёх-пяти суток, у тебя… пока не понимаю почему, этот процесс прошёл быстрее. Затем начинается период становления. Сейчас твоё тело очень уязвимо. Может, ты пока сам этого не понимаешь, но поверь мне на слово, процесс становления окончится не раньше чем через несколько месяцев. Возможно… повторяю, только возможно у тебя он пройдёт быстрее… пока об этом рано говорить.

— Понятно, — кивнул я. — А о чём стоит говорить?

— Тем для разговора у нас великое множество, — еле слышно произнёс Давид. — Тебе ещё многое предстоит узнать.

— Например, что не стоит гулять днём? — попытался съязвить я.

— Например, — усмехнулся вампир. — Но это лишь верхушка айсберга. Ты очень многого не знаешь…

— Так расскажи, — оборвал я.

— Не поймёшь, — покачал головой Давид.

— Это почему?

— Немного терпения, — вздохнул вампир. — Для начала приобрети немного терпения.

Едва я раскрыл рот, как Давид оборвал меня:

— Терпение. Всему своё время. Поверь мне, времени у тебя будет действительно с избытком.

Последние слова вампир произнёс на редкость добродушно, после чего встав, направился к выходу из комнаты. Проходя мимо, он ласково, как-то по-отечески, коснулся моего плеча. Я сидел один, в незнакомой пустой комнате, обдумывая каждое сказанное Давидом слово. Склонностей к анализу я никогда не имел, но к моему удивлению множество белых пятен растворилось, стоило мне лишь немного пошевелить мозгами.

Одно из двух, или он долго и тщательно готовился к этому разговору, или этот монолог он произносил уже не однократно. Значит ли это что есть ещё подобные мне? Что ж, это вполне возможно. Живёт же не первый десяток. Тогда где они и почему ему нужен я? В своей необходимости я уже не сомневался. Говоришь, процесс более чем сложный? Подготовка требовала времени, и времени явно не малого. Давид, разумеется, многого не договаривал, но…

Но дальнейшее развитие моей мысли было бесцеремонно прервано. Вампир вернулся в комнату так же неожиданно, как и ушёл. В руках у него была тёмно синяя кружка с зодиакальным львом. Воспоминания о прошлом напитке мгновенно заставили меня содрогнуться. Увидев моё смятение, Давид только улыбнулся:

— Не волнуйся ни о чём, — он дружески похлопал меня по плечу. — Пей.

Его слова не звучали угрозой или приказом, вовсе нет. Так обычно говорят отцы, когда протягивают простуженным детям кружку тёплого молока с мёдом. Спорить не стал, терять мне всё равно уже нечего. Взяв в руку кружку, мне одного лишь взгляда хватило, чтобы понять, в ней кровь, тёмная, густая, тяжёлая.

— Смелей, — произнёс Давид тем же тоном.

Я поднёс кружку к губам и сделал небольшой глоток. Холодный комок тяжело провалился в горло. Странно, мне казалось, на вкус она должна быть противней, так что, делая второй глоток, отвращения я уже не испытал. Может кровь была не самым приятным напитком, пиво например, во много раз приятней, однако в ней была своя непонятная прелесть. Выпив чуть больше половины, я поставил кружку на пол.

— Главное знать меру, — одобрительно кивнул Давид.

— Что мне ещё следует знать? — облизывая губы, спросил я.

— Тяга к знаниям, безусловно, похвальна, — нарочито произнёс вампир. — Но пока это всё что тебе следует знать… и даже не думай спорить. Чувствуй меру и опасайся солнца, это всё что может пригодиться… повторяю, всему своё время.

Впрочем, я и не думал спорить. Мне слишком о многом надо было подумать. Для начала ответить на простые вопросы, кто виноват, что делать и куда всё это послать?

— У меня ещё есть несколько срочных дел, которые я был вынужден отложить из-за твоего столь раннего пробуждения, — Давид достал из кармана брюк мобильный и бросил мимолётный взгляд на дисплей. — Кажется, я исчерпал все возможные временные лимиты. Остаёшься за старшего. Я вернусь, и мы продолжим беседу.

С этими словами он, поднявшись из кресла, покинул комнату. Через пару минут я услышал хлопок входной двери и звук поворачивающегося в замке ключа.

Один. Совсем один. С кучей вопросов, в чужой квартире, находящейся… А где, кстати, я нахожусь? Ну да ладно. Могло быть и хуже. Проснуться в вонючем сыром подвале, например.