Ник говорил это в таком запале. Я видел в его глазах средневековые костры, на которых «очищали» от скверны. Он рисовал страшную картину верить в которую не хотелось.

— Но мы ведь живём в третьем тысячелетии, — попытался было возразить я. — Народ просвещается и…

— Религия по сути является рассадником обскурантизма. Миллионы верят в надвигающийся Конец Света и пришествие Миссии. Если конфессии объединятся против борьбы с нами, последствия сложно вообразить. Если в бородатом арабе видят террориста и сотни молодых людей носятся по улицам с криком прославляющим Гитлера.

— Они дебилы и…

— Представь, что таких дебилов станет в разы больше, а у их врагов исчезнет расовый и религиозный признак. Начнётся бойня, — Ник выдержал короткую паузу после продолжил. — Это будет продолжаться пока какое-нибудь государство не признает наши права.

— Считаешь такое возможно? — изумился я.

— Разумеется, — кивнул Ник. — Твои родные ведь наверное не подозревают кто ты теперь?

Вопрос был риторическим. Ник прекрасно знал, что ни кто в здравом уме не придёт к родителям и не скажет: «Мама, папа, я… не гей, ничего не украл и никого не убил (пока не убил) … мам, пап, я сделал нечто… не, не разбил машину… Ленка не беременна… нечто гораздо хуже…". Как это должно выглядеть? Глупо? Страшно?

— Как ты думаешь, что станет с нашими родными? — зло улыбаясь спросил Ник, посмотрел мне в глаза и одобрительно кивнул, — Вот. Начнутся репрессии. На их долю выпадут не сладкие испытания. Все, родители, дети, братья, сёстры, супруги, а после доберутся и до дядей с тётями. Для правителей мы дар свыше, идеальный повод надеть на свой народ тугой хомут, которому они будут рады, за который они будут благодарны.

Он глубоко и как мне показалось, печально вздохнув, подвёл итог короткой фразой:

— Люди сами удушат себя.

Мне не совсем понятны были его чувства. Особой радости от рода человеческого он явно не испытывал, но при этом сочувствовал и сопереживал всему человечеству.

— Может не всё так печально? Если попробовать объяснить…

— Кому?! — пламенно воскликнул вампир. — Веками люди ищут повод устроить оправданную тиранию. Для этого придуманы государства, религиозные учения, расовые превосходства. Мы ТО, что не надо выдумывать. Мы подарок судьбы для правящей элиты. Подобной войной можно оправдать массовые казни, налоги, диктатура, комендантский час, затраты на вооружения, благодаря которым «отмоются» миллиарды. Элита утонет в роскоши в то время, как народ будет нищать и при этом благодарить правителей за то, что они оберегают их от «ужасных тварей ночи».

— Но так не может продолжаться вечно! — оборвал я.

— Разумеется, — кивнул Ник. — Впоследствии в одной из стран третьего мира признают наши права, затем ещё в одной и ещё. Создастся коалиция которая бросит вызов зажравшимся сверхдержавам, а уж после поднимут голову сочувствующие и…

Ник пристально посмотрел на меня. Я закончил его мысль:

— Да здравствует, Третья Мировая.

Вампир одобрительно кивнул, затем вернувшись к бумагам спросил:

— Теперь ты понимаешь, какой груз ответственности лёг на твои плечи? Ты готов к нему?

— Хочешь сказать, что из-за меня может разразиться катаклизм? — усмехнулся я, но поймав на себе огненный взгляд Ника понял, что ирония тут излишня.

— Можно сказать и так.

— Тогда во что верить нам? — растерянно спросил я.

— В прошлое, — разумно ответил Ник. — Мы мало чем отличаемся от людей, за исключением некоторых, не значительных, на мой взгляд, особенностей.

— Звучит так, словно у нас другой цвет кожи или разрез глаз, — заулыбался я.

Ник пропустил мою колкость мимо ушей, продолжал:

— Если исходить из веры, любая мудрость строиться на знании предков. Если ты достигаешь нового, доселе невиданного уровня развития, становишься…

— Легендой, — прошептал я.

— Верно, — согласился Ник. — Гляжу, с Сандрой вы неплохо поладили?

— Да, — немного смутился я. — А Вы встречали подобных мне?

— Нет, — пожал плечами Ник. — Ни подобных тебе, ни Сандре я не встречал.

— А подобных Вам с Давидом?

— Каждый из нас уникален по своему, — начал было Ник.

— Ответа не будет, — понял я, но тут же придумал иной вопрос. — А вампиры вообще стареют?

— Я, да, — без промедления ответил Ник. — Хотя выгляжу гораздо моложе своих лет.

— А сколько Вам лет?

— Достаточно для того, чтобы об этом не распространяться, — шутливо сообщил он.

— А долго вообще живут вампиры? — не получив на этот вопрос ответа от Давида я решил спросить Ника.

— Разве Давид не говорил? — он выдержал небольшую паузу. — Не хочу тебя пугать, но ещё не один вампир, которого бы я или Давид знали не умер своей смертью.

— А вы многих знали?

— Достаточно, — сухо ответил Ник, после чего его лицо преобразилось маской игривости. — Так что если будешь вести себя осторожно, вполне можешь найти ответ на свой вопрос. На этой оптимистической ноте позволь окончить нашу беседу. У меня есть кое-какие дела, а тебя должно быть ждёт Саша.

— А мне она запрещает так себя называть.

— Мне тоже, — засмеялся Ник.

Мы попрощались. Вампир дал мне свою визитку. На белом прямоугольнике красовалась витиеватая надпись: «Николай Фёдорович Смолин Администратор клуба „Дёготь“ тел…» Дальше следовал блатной номер.

Последней фразой Ника была: «До скорого», однако, я отчётливо понимал, что видеть его буду куда реже чем Давида.

В баре Сандра сидела одна, попивая через соломинку какой-то нежно розовый коктейль.

— Снова здравствуй! — пытаясь перекричать музыку, улыбнулся я.

Однако она одарила меня лишь пренебрежительным взглядом.

— Пойдём потанцуем?! — я попытался разрядить обстановку.

В ответ тишина и отрешённое лицо.

— Суровая! Это из-за Андрюшки?! Не сердись! Считай мы квиты!

— Ты придурок! — шепотом крикнула она, и выскочив из-за стойки, бросилась прочь.

Я не сразу сообразил как мне себя вести. Когда через пару секунд ступор прошёл я выбежал за ней, но успел разглядеть лишь её силуэт садящийся в такси.

— Сандра!

Она слышала меня, в этом сомнений не было. Я быстро запрыгнул в рядом стоящее авто и назвав адрес, дал водителю тройную таксу за скорость.

К дому Сандры доехал на пару минут быстрей. Невесть какая фора, но её вполне достаточно. Не успел докурить сигарету, как к дому подкатила синяя Renault, на которой она уехала из «Дёгтя». Она вышла из такси и направилась к подъезду.

— Сандра! — крикнул я ей вслед.

Она лишь прибавила шагу и уже готова была захлопнуть дверь домофона, но я умудрился поставить ногу.

— Саша, это же я.

Моя ладонь потянулась к её плечу, но Сандра резко рванула назад, яростно прокричав:

— Оставь меня в покое!

Теперь я заметил, что её лицо было испачкано потёкшей тушью.

«Она плачет?! Но почему?»

Сандра бросилась вверх по лестнице.

— Что случилось?! — крикнул я в след. — Саш, постой! Объясни!

— Пошёл вон! — донёсся сверху её яростный выкрик.

Настиг Сандру когда она тщетно пыталась открыть входную дверь. Её руки так дрожали, что она не могла удержать связку ключей. Глаза были красными, плечи вздрагивали, дыхание было сбивчивым, прерывистым. Саша прокусила нижнюю губу и теперь с подбородка на белую куртку большими алыми каплями капала кровь, а она словно не чувствуя боли продолжала впиваться в окровавленные губы.

Я крепко прижал её к себе. Поначалу она попыталась вырваться из моих объятий, но тщетные попытки быстро прекратились. Аккуратно взяв из её рук ключи, я открыл дверь и помог ей зайти в квартиру. Хрупкое тело содрогалось всё сильней и казалось Саша окончательно потеряла контроль над своими действиями. Я снять с неё курточку. Она резко рванула от меня вперёд и укрылась в туалете. Слова были излишни, ей надо было поплакать в тишине.

Иногда это свойственно всем. Если не выражать свои чувства откровенными слезами, приходится искать более сложные способы поиска духовного равновесия. Я например из-за того, что практически разучился плакать постоянно хожу с таким видом будто у меня умерли все рыбки в аквариуме (которых кстати никогда не было) и постоянно взрываюсь когда у меня спрашивают: «Что с тобой? У тебя что-то случилось?» Остальным детишкам мамы и бабушки вытирали сопельки и слёзки, мои всегда говорили: «Ну ничего, побольше поплачешь, поменьше поссышь».