Голова шла кругом. Мне нравилась новая вариация звучания мироздания. За те полчаса, что мы гуляли, моё мировосприятие заметно поменялось. Двадцать лет оно складывалось себе, складывалось, для того, чтобы вот так за тридцать минут измениться? Конечно, перемены ни в коем случае нельзя было назвать кардинальными, но и попросту не заметить их было невозможно. Давид задавал мне вопросы, а я был настолько растерян, что и не знал как отвечать. Значит, вопросы должен был задавать я:
— А много вообще вампиров?
— Не имею ни малейшего понятия, — пожал плечами Давид.
Хотелось предложить провести перепись, но от этой шутки решил воздержаться.
— А в…?
По некоторым соображениям я бы не хотел называть город, откуда я родом и где как раз таки и происходили все описываемые мною действия. Это вовсе не соображения безопасности. Печатая эти строчки, я нахожусь от него на достаточно приличном расстоянии и в таком месте, где вряд ли мне что-то может угрожать. Впрочем, всё же есть чего опасаться.
Когда я писал эти строки в общей тетради, мне казалось, что они никогда не будут прочитаны. И вот теперь, я сидя за компьютером, слушая Dolphin"а перепечатываю своё «Покаяние». Самое сложное как мне кажется уже позади, но кто его знает, какой сюрприз приготовила мне судьба в очередной раз?
Говорят: «Надежда умирает последней, а предпоследним умирает надеющийся». Так что я надеюсь, скоро всё вернётся на круги своя…
Так кончался этот абзац в моей тетради. Теперь я знаю, что на круги своя ничего никогда уже не вернётся… об этом позже. Для условного обозначения свой город я буду называть «F». Ничего личного, просто эта глава у меня написана в общей тетради с Ferrari-F430 на обложке.
— Да, — бросил Давид. — В «F» есть вампиры.
— Сколько? — вновь спросил я.
— Достаточно, — усмехнулся Давид.
— Понятно, — кивнул я.
— И что же тебе понятно? — поинтересовался Давид.
— То, что их в «F» достаточно, — ответил я, сделав лёгкую паузу, добавил. — И расспросы на этом стоит окончить.
Повисло такое знакомое молчание. Давид, пристально посмотрев мне в глаза, произнёс:
— Приятно когда тебя понимают.
После этой фразы он словно потеряв ко мне всякий интерес, отправился дальше, мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Ну и хорошо, появилось время немного поразмыслить над сказанным. Теперь я знал на сто процентов: «Мы не одни!». К тому же Давид сказал, что в городе достаточно других вампиров, остальное уже было не важно. Вопросы напрашивались сами собой. Кто они? Как выглядят? Сколько им лет? Со всеми ли Давид знаком? С кем дружит, а с кем нет? Когда я с ними познакомлюсь? Если бы, я начал напрягать Давида всей этой чепухой, он наверняка бы в лучшем случае послал меня куда подальше, в худшем раскроил мне череп. Лично я выбрал бы первое…
На этом мозговой шторм оборвался.
— Пойдём!
«Чегой-то я начал залипать, — пронеслось у мня в голове. — Со спиртным, наверное, пора завязывать».
Я огляделся. Мы уже стояли возле подъезда, из которого около часа назад вышли. Благо с ориентированием на местности у меня было отлично, впрочем, как и с памятью. Небольшая растерянность, с которой я входил в подъезд, должна была скоро пройти.
Квартира располагалась на третьем этаже. Дальше как обычно, водные процедуры, чистка зубов. Странно, неужели вампиры бояться кариеса? Вдаваться в подробности не хотелось, запах во рту убивает и ладно, тоже польза. Пока я был занят вопросами личной гигиены, Давид заперся в своей комнате. Впрочем, запирался ли он там или нет, не знаю. Рвануть ручку двери на себя мне как-то в голову не приходило… а зря…
По крайней мере, холодильник был в моём полном распоряжении, и это не могло не радовать.
По идее, точнее по тетради здесь должна была начаться новая глава под названием «Какие ОНИ?», но… к чему эти формальности?
Набив брюхо я отправился в комнату, которую уже по праву считал своей. Самый лучший адвокат, которого можно для себя найти это ты сам, разумеется, если и обвинение выдвинуто будет тобой же. В ту ночь я за несколько часов сумел оправдать свой выбор. Странно… скорее даже страшно.
— Сколько же вреда я причиню людям? Сколько бед? А Давид? Сколько зла причинил он за полвека?…
Тут же в дело включился мой адвокат:
— Люди приносят друг другу не меньше вреда. Посмотри вокруг! Алкоголики, наркоманы, фашисты, просто отморозки, которые за мобильник средней паршивости убьют и фамилии не спросят. Вот они реальный вред для общества, их надо уничтожать…
Оказывается можно так увлечься поисками чужих пороков, что совершенно позабыть о своих собственных. О них-то мне и поспешила напомнить моя совесть:
— На себя-то посмотри, чмо в ботах. Уничтожать он кого-то собрался. Кто тебе право такое дал, дерьма ты кусок?
— Я могу стать лучше, — запротестовал разум. — Я могу самосовершенствоваться, могу стать человеком искусства, Творцом! Могу сделать Мир лучше…
Самое смешное, что тогда я верил в эту чепуху. Короче спорить сам с собой мог до бесконечности, но тут совесть привела довод с которым было сложно поспорить:
— «Мне казалось, что я избран для чего-то огромно, что я смогу изменить мир к лучшему», никого не напоминает?
Разумеется, это говорил мне Давид за несколько минут до нашей прогулки. Неужели чьё-то прошлое может стать моим будущим? Верить в это совсем не хотелось.
— Напоминает, — согласился разум. — Только Я не ОН! Понятно тебе?! Я сам вершу свою судьбу!
— Ой, батюшки, — засмеялась совесть. — Теперь уничтожитель устроился ещё на полставки вершителем. Неужели я сейчас действительно разговариваю с разумом?
Внезапно меня ударила волна воспоминаний. Бинго!
— А остальные? — парировал разум.
— Какие остальные? Ты их видел? — бросила совесть. — Откуда ты знаешь, что кроме вас в «F» ещё есть вампиры?
— Давид ведь сказал, что есть.
— Ошибаешься. Он сказал достаточно. С чего ты решил, что вас двоих не достаточно?
— Ну конечно, твои размышления выстроены на неоспоримых доводах! — ощетинился разум.
Кто бы знал, каких трудов мне стоило растащить этих двоих по углам. Порой мысли начинают жить своей жизнью. Возможно, я утрирую самобытность мыслей, но отрицать её тоже глупо. Начинаешь думать о каком-то человеке или предстоящем событии, не важно, приятно это тебе или нет, остановить мысли не получается. Они летят сами, прорабатывают различные варианты, действия, развития событий и невозможно просто сказать: «Хватит!», точнее возможно, только не поможет. Если не верите? Попробуйте не думать о любимой или любимом, которых потеряли или о недавно почившем родственнике или домашнем животном. Не так просто заполнить утрату. Мысли о них не прогнать. Каждая мелочь в голову будет лезть. Так что мысли они живые и жизнь у них своя собственная. Не надо удивляться, если видите человека, который разговаривает сам с собой. Это в некотором роде даже хорошо. Значит у него больше одного мнения на мир.
Верить в правоту совести мне совсем не хотелось. Откровенно говоря, первый месяц в новом обличии я жил лишь вопросами. Это далеко не значит, что после я получил на них ответы. Просто какое-то время спустя я больше не забивал себе голову ерундой.
Время было около пяти утра. Сон так и не удосужился ко мне явиться, как бы я не убеждал свой организм, что надо спать.
Из комнаты Давида донеслись звуки музыки. Мелодия была мне откуда-то знакома, только вот откуда ни как не мог вспомнить. Играла музыка совсем тихо, но я моментально узнал голос Бернеса. Не знаю почему, но мне очень захотелось послушать. Я вышел в зал и устроившись на диванчике стал наслаждаться мелодией. Проиграло около пяти шести песен, а потом всё стихло. До сих пор не понимаю, в тот момент я успокоился. Словно ребёнок, которого испугал страшный сон и он начал звать родителей лёжа в своей кроватке. Мать примчавшаяся на крик чада стала петь колыбельную. Голос мамы чудесным образом отогнал страхи, на душе стало спокойно, и малыш тихонько засопел. Вот и мне точно так же стало спокойно.
