— Приятного аппетита, — негромко проговорил он, плавно опускаясь в кресло.

Отказываться «утром» от кофе означает проявить неуважение в первую очередь к себе, а пренебречь горячим бутербродами, тоже, что плюнуть самому себе в лицо. Поднос опустел минуты за три. Вдоволь насытившись, я посмотрел на Давида, который попивая маленькими глоточками кофе, всё это время пристально смотрел на меня.

— Наелся? — любезно спросил он.

— Ага, — одним большим глотком опустошив кружку, кивнул я.

Повисло неловкое молчание. Перекусил, пока вроде сыт, а надолго ли? Когда вновь проголодаюсь? Попытался рассчитать. Решил, что часа через четыре организм опять попросит жрать. Сам собой напрашивался другой вопрос: «Когда мне в следующий раз понадобится кровь?», но задать его я почему-то не решался. Давид моментально почувствовал мою нерешимость:

— Хотел что-то спросить?

Я озвучил свой вопрос.

— Тогда когда ты это почувствуешь… — прозвучал исчерпывающий ответ Давида. — Когда? Вопрос уже не ко мне.

Надо было разговорить Давида, а лучший способ для этого задать односложные вопросы, ответами на который могло стать «да» или «нет», ну или простые, вроде: «Кто взял Бастилию?». Но я опять напортачил:

— А сколько живут вампиры?

Нихрена себе простой вопросик.

— Не знаю, — пожал плечами Давид. — Я пока жив.

— А ты постарел?

Вот это уже ближе к теме.

— Вроде нет, — с сомнением ответил вампир. — Со стороны виднее, а так может чуть-чуть.

Тут он прав, со стороны действительно виднее. Вроде смотришься в зеркало, всё как всегда, а встречаешь знакомого и слышишь: «Ой, что-то ты сегодня какой-то помятый. Не выспался?» или наоборот «Отлично выглядишь. Стрижка очень тебе к лицу». А я может и не стригся вовсе, и даже двое суток патлы свои не расчёсывал, а тут на тебе, отлично выгляжу.

— А во сколько лет…

Давид резко оборвал меня, даже интонации стала агрессивной:

— Речь не обо мне. Тебе интересует как я жил или как тебе жить?

— А разве это не…

— Нет, — вновь оборвал вампир. — Твоя жизнь, тебе и решать!

Сказать по правде меня немного пугали такие резкие перемены настроения. Надо было срочно задать вопрос не связанный с его личностью, отстранённый, возможно даже глупый. Вот на это я мастак:

— А как можно убить вампира?

— О чьей смерти думаешь? — лукаво прищурился Давид, однако в голосе чувствовались нотки иронии.

— Пока только о своей, — улыбнулся я.

— Мы не так уж сильно отличаемся от людей, — пояснил вампир. — Разве что болевой порог у нас выше, а регенерация быстрее.

В тот момент для меня это было дико. Давид говорил о «нас» как о равных. Только теперь я понял, он относится ко мне как глупому, неопытному, взбалмошному, но все же — равному. Меня обуяло такое странное чувство. Не знаю, чего в нём было больше, гордости или страха? Одно знаю точно, оно было подобно эйфории. Я взмыл над миром, над мелочами жизни. Казалось, вот-вот и мне откроются тайны мироздания, которых уже коснулся их подушечками пальцев. Ещё одно дуновение ветерка и с я головой уйду в безбрежность вселенной. Всё то, о чём люди только могут догадываться, предполагать, фантазировать, тщетно пытаться исследовать, тратя на это месяцы, годы, десятилетия своей, такой хрупкой и короткой жизни, я постигну по праву естества, праву второго рождения. А что сделал-то? Ничего! Знания достанутся мне просто так. ПРОСТО ТАК!

— Просто так, — вслух произнёс я.

— Что? — не понял Давид.

— Почему именно я?! — это был даже не совсем вопрос, скорее порыв духа, всплеск эмоций.

Давид помолчал несколько секунд, потом как-то странно вздохнул и улыбаясь произнёс:

— Просто так…

…Нулевая слышимость. Только изредка в кромешной тишине я слышал его дыхание. Странно, но звук был очень отчётливым, словно дышал Давид в микрофон с эффектом реверберации. Потом услышал стук сердца. В начале своего, потом Давида, затем… Ещё чье-то? Я чувствовал пульс, знал каждую жилку на своём теле, слышал каждый капилляр. Стук сердце становился всё громче. Если бы я слышал его ушами, мои барабанные перепонки уже давно бы лопнули. Звук шёл прямо в мозг. Казалось мои рёбра, не выдержав такого натиска, сломаются как спички. Охватившая меня паника выжигала все внутренности. Ярость! Чистейший гнев. В этот миг хотелось рвать. Неистово убивая любого встретившегося мне на пути. А потом всё исчезло. Вообще всё. Я перестал существовать и мир вместе со мной. Описать это попросту невозможно. Сколько так продолжалось сказать трудно. Прошла пара секунд или пролетело несколько тысячелетий, перед тем как я начал возвращаться к реальности? Злость куда-то испарилась. Тело вновь принадлежало мне. Странно, но появилась отдышка, словно я пробежал несколько километров. Пелена, застилавшая взор, начала понемногу рассеиваться, позволяя вновь видеть окружающие предметы. Вместо ярости и злобы, на лице теперь красовалась гримаса недоумения.

— Бывает, — глядя на меня, кивнул Давид. — Поначалу бывает.

— Что? — прозвучал вполне ожидаемый вопрос.

— Меняется мышление, — пояснил Давид. — Обостряются инстинкты, расширяются грани возможностей.

Дальше было бесполезно расспрашивать. Всё было и так ясно. Я теперь не более чем дикое животное.

— А что будет, если не пить кровь? — собравшись немного с мыслями, спросил я.

— Приступ агрессии, — как всегда коротко ответил вампир. — Нечто похожее на то, что ты пережил сейчас.

— Ты говорил надо знать меру, а если…

Давид, не дав мне договорить, ответив на не озвученный вопрос:

— Приступ агрессии, — он повторил это тем же тоном, словно заранее записал этот ответ на диктофон и теперь давал мне слушать.

— Занятно.

— Очень, — весело засмеялся вампир.

Вот сейчас надо действовать. Я, набравшись наглости, заявил:

— Ну, куда сегодня идём?

Давид даже опешил от такого нахальства:

— Ты куда-то собрался?

— Вообще-то, да, — отступать некуда, теперь надо было идти до конца. — Думал немного прогуляться, вот надеялся, что ты составишь мне компанию… Ты как?

— Пожалуй, откажусь, — тактично ответил Давид. — Но думаю, ты не откажешься составить компанию мне.

Вот это удача, подумал я, а произнёс:

— Думаю, сумею отложить свои дела.

— Я рад… а пока давай я расскажу тебе о том, что тебе необходимо знать, — на его лице появилась добродушная ухмылка, — А то я скорее узнаю, сколько живут вампиры, чем дождусь от тебя правильных вопросов.

— Вот так бы сразу.

Меня немного коробили его столь частые перемены настроения, одновременно поражала выдержка и точность. Сочетание не сочетаемого. К тому же, я общаюсь с «человеком», который вполне мог быть моим дедом, а возможно и прадедом. Абсурд, конечно, выглядел Давид чуть старше меня, и всё же было в нём что-то такое, что заставляло ему верить.

— Тебе наверное нужно принять ванну? — заботливо поинтересовался Давид.

Я хотел было что-то ответить, но Давид прервал меня:

— Полотенце найдёшь сам, щётку возьмёшь зелёную.

Что тут скажешь? Пошёл принимать ванну. Бессмысленно рассказывать, как я это делать. Скажу только одно, ощущений была масса. Едва ванна набралась, как я вспомнил одно поверье, в котором описывалось, что нежить боится воды. Усмехнулся. Воду, текущую из крана даже с большой натяжкой нельзя назвать олицетворением жизни. Вот олицетворением хлора, ржавчины и холерной палочки, это наверняка, только ничего из перечисленного не несёт жизнь. Хорошенько помылся, почистил зубы. Вот это самое интересное. Я тогда минут десять провёл у зеркала разглядывая клыки. В тот момент мне даже показалось что они стали длиннее. Бредятина. Сейчас я это конечно понимаю, но тогда. Ещё пытался разглядеть в своём отражении Порождение Мрака, Дитя Тьмы, на худой конец упырька. Нет, в зеркале стоял я, а вовсе не граф Дракула. Тем более, что тот вообще в зеркалах не отражался, а я вот отражался. Обычный парень, такой же, как и неделю назад. Ничего нового.