Медленно сажусь в кровати. Встав с кровати, я жду, пока комната перестает вращаться, затем иду в ванную комнату. Когда я подхожу к зеркалу в полный рост, в нем появляется мое отражение. Я открываю рот и немного отклоняю голову назад, чтобы посмотреть, появились ли у меня такие же клыки, как у Gancanagh. Я испытываю облегчение, не найдя во внешности ничего необычного, за исключением следов на шее, там, где их главарь отметил меня, как свою.

Бледнею, когда обнаруживаю, что я по-прежнему в черной рваной сорочке и боксерах, в которых была до того, как отрубиться. В порванной одежде с кровью Кегана на ней, я выгляжу дико.

Меня начинает тошнить, но я с трудом зглатываю, я не буду блевать на пол. Не то чтобы мне так сильно хотелось блевать, просто меня одолевает голод такой силы, которой я никогда прежде не испытывала, он просто разрывает мое тело от боли.

Я подхожу к старомодному кувшину с водой, который стоит наверху шкафа. Наполнив ванну водой, я несколько раз мою лицо и руки холодной водой. Снимаю разорванную сорочку вместе с боксерами. Найдя в шкафчике под ванной губку, я смываю с себя кровь Кегана. Когда заканчиваю, я достаю полотенце из шкафчика и, увидев стоящую на полке бритву, останавливаюсь.

Мои пальцы дрожат, пока я беру ее и обнажаю лезвие. Оружие, думаю я, крепко зажимая его в кулаке. Порывшись в шкафу, я больше не нахожу ничего, что может мне помочь при побеге. Закрыв шкаф, я подчищаю территорию, чтобы все выглядело, как и прежде, затем возвращаюсь обратно в спальню, чтобы найти новую одежду.

Завернувшись в полотенце, я прохожу мимо кровати. У ее подножья я спотыкаюсь, почувствовав холодный, колючий воздух.

Посмотрев на кровать, я вижу на ней лежащего Бреннуса, с небрежно скрещенными над головой руками на той же подушке, что лежала я.

Мое сердцебиение сначала замедляется, а затем болты раскручиваются, впуская в мою кровь адреналин. Я не слышала, как он пришел! И где же тот запах, от которого мне охота зажать нос, чтобы избавиться от него?

— Бреннус, не делай так! Ты пробуждаешь во мне желание выскочить из собственной кожи, — в гневе ругаю его я, потому что, увидев его, я подскочила от испуга.

Он может выглядеть ангельски красиво, но у него нет сердца — по крайней мере того, что бьется.

— Что ты делаешь mo chroí(ирл).? — спрашивает он, его черные волосы падают ему на лоб. (прим. пер. mo chroí (ирл). - мое сердце.)

— Не подкрадывайся ко мне. Это неприятно, — стиснув зубы говорю я, продолжая идти к шкафу, и слышу, как он смеется.

— Что ты сказала? — недоверчиво спрашивает он, потому что мы оба понимаем, что это звучит смешно.

В нем нет ничего хорошего. Ничего.

— Ты знаешь, что я имею ввиду, — отвечаю я, роясь в шкафу в поисках чего-нибудь, что не похоже на женское нижние белье.

Я хмурюсь, найдя облегающую белую майку и кроткую черную кожаную юбку. Из всего возможного это больше всего похоже на «нормальную» одежду. Еще я нашла сексуальное нижние белье и пару черных замшевых сапог, которые дойдут мне до середины бедра.

Я надеваю нижнее белье и юбку прямо под полотенце, а затем, я использую бритву, чтобы вырезать отверстие под мои крылья. Бреннус уже видел оружие в моих руках, так что я должна показать ему, для чего я его взяла.

— Я пришел сюда, просто чтобы узнать голодна ли ты, — говорит он, он играет так, словно он совсем не в чем не виноват.

Он кажется довольным своим объяснениям. Бьюсь об заклад, никто даже не подозревает, что он может быть милым в своей потусторонней жизни.

— Я голодна… голодна, — рассеяно говорю я, заканчивая подстраивать под себя одежду.

Отвернувшись от него, я снимаю полотенце и надеваю верх. Когда я снова поворачиваюсь к нему лицом, его глаза смеются. Я позабавила его… как домашнее животное, я подбираю сапоги и иду к кровати.

Присаживаясь на ее край, я наклоняюсь, чтобы одеть смехотворно длинную обувь.

— Почему здесь нет джинс и кроссовок? — хмурясь, спрашиваю я Бреннуса, натягивая второй сапог.

Бреннус надменно улыбается.

— Что сексуального в джинсах и кроссовках? — весело спрашивает Бреннус.

— Тфу! — отвечаю я — как можно незаметнее скользя бритвой по верхней части моего сапога. — Я должна была это знать.

— У меня была еще одна причина прийти сюда, — загадочно говорит он.

— Только не говори, что ты скучал по мне? — спрашиваю я, пытаясь говорить так, словно на меня не накатывает страх каждый раз, когда у него очередной сюрприз.

— Я скучал, но это не то, — с легкостью отвечает он. — Может быть, ты расскажешь мне после того, как я поем, — говорю я, пытаясь оттянуть время неприятных откровений, которые он для меня готовит.

— Если это, то что ты хочешь, — со вздохом говорит он. — Зачем тебе бритва? — спрашивает он, в то время как я быстро встаю с кровати и встречаюсь с его взглядом.

— Для защиты, — отвечаю я.

— Сейчас никто не осмелится навредить тебе mo chroí. Тебе не нужна бритва… я буду защищать тебя.

Я хмурюсь.

— Ха! Это ты тот, кому нужна защита от меня, — отвечаю я, наблюдая за его реакцией. — Бреннус, я просто не люблю, когда кто-то выступает в роли ланча.

— Я знаю, что ты так думаешь, — отвечает он. — Что, если я скажу тебе, что в следующий раз позволю тебе укусить меня? — улыбаясь спрашивает он.

— Я бы сказала, держи свои клыки подальше от меня, — говоря с дрожью отвращения.

Он только хихикает и поднимает бровь, но больше не говорит о бритве.

— Пойдем покормим тебя, — говорит он, вставая кровати и протягивая мне руку.

Я не беру ее, но иду вперед в другую комнату, и выхожу в коридор, ведущий к главному залу. За дверью нас ждут охранники. Теперь я знаю, как их зовут: Деклан, Эйон, Лахлан и Фалаон.

Мы идем по лестнице в главный зал, и я чувствую незнакомый запах.

Теперь, когда запах Gancanagh стал не таким резким, наверное, это потому, что он укусил меня или сделал еще что-то, я чувствую другой запах, который раньше был замаскирован.

Ни один из запахов не является приятным. Я не узнаю запах, пока не дохожу до основного зала и не прихожу от увиденного в ужас. Это смрад трупов. В одном из дальних каминов, навалена куча трупов женщин, которые ранее были едой.

Эйбар и Каван безостановочно бросают разорванные тела в огонь и сжигают их.

Я думаю, это был драматический способ осветить и согреть зал, чтобы достичь максимальной цели для Gancanagh: избавление от трупов. Это действительно дом ужасов, я морщусь и отворачиваюсь от лица женщины, которая еще пару дней назад была жива. Ее лицо застыло маской удовольствия.

— Обычно, там не так много тел, Эви, — говорит Альфред со своего места за столом, где он обедает хлебам и супом.

— Это твоя вина, что все они были убиты прошлой ночью, — продолжает он, жуя хлеб и посмеиваясь над сказанным. — После шоу, которое ты для всех устроила, просто невозможно контролировать жажду, и все эти женщины были убиты… из-за тебя.

— Как твое плечо, Альфред? — спрашиваю я, садясь в кресло рядом с Бреннусом, во главе стола. — Сильно болит? — спрашиваю я, пытаясь скрыть боль от его слов.

— Временами… ничего страшного, — отвечает он, но я знаю, что он лжет, потому что видно, какую боль он испытывает, поднимая ложку.

Для меня ставят тарелку с супом и хлеб. Я в шоке, потому что даже с таким ужасным запахом и зрелищем кровавой бойни, я очень голодна. Я благодарю Лонана за то, что он принес для меня еду, и начинаю быстро есть. Сегодня еда на вкус не такая, как была вчера. Факт в том, что вкус просто ужасный, но я так голодна, что не могу контролировать себя, и съедаю все. Когда я заканчиваю, могу сказать, что мой желудок забит до придела, но чувство голода вообще не уменьшился. Странно, — думаю я, может быть мне стоит немного подождать, пока еда перевариться, и тогда я почувствую себя лучше.

Бреннус наблюдает за мной с ожиданием в его зеленых глазах, но я не могу понять, чего он от меня ждет.

— Хочешь еще супа? — спрашивает он.