Тамбур поплыл перед глазами в медленном неотвратимом кружении. Колокольчики гремели где-то в затылке: дара-дара-дара-дара… Пересиливая навалившуюся дурноту, я спросила:

– Ты же специально приехал за мной, да? Не стал ждать, пока я доберусь до Москвы, примчался… Зачем?

– А если бы ты наутро передумала ехать? Или помешал бы кто.

– Кто мог помешать?

– Эх, молодежь. Третьего дня вечером с работы своей шла, помнишь?

– Ну, помню.

– Присядь-ка…

– Чего?

– На корточки сядь, оглоблюшка. Глаз твоих не вижу!

Я молча присела. Гном заглянул мне в глаза, что-то пробормотал, помесил руками воздух перед лицом и сказал:

– Смотри.

Я уже собралась открыть рот и спросить: «Куда», как увидела: вот я перешла дорогу, завернула за угол «Сотового базара», вот наперерез двинулся мужчина. Я ускорила шаг. Фонарь. Голос справа: «Эй, парень, а спички есть?» – ну да, джинсы, куртка, капюшон, рюкзак, рост – вполне. Было такое. И что?

– А вот что, – тихо сказал Кодя.

Дальше события развернулись иначе, нежели в реальности. Я остановилась, сказала, что у меня только зажигалка и полезла в карман куртки. Мужчина подошел ближе. Я протянула зажигалку. И в этот момент что-то прохладное остро вошло в правый бок. Потом горячее и липкое потекло по бедру, по ноге.

– Не-не-не! Кодя, не так все было!

– Обязательно не так. Он шел медленнее, а ты успела дойти до дороги. А там были люди. Помнишь?

– Да. Парочка обнималась около такси.

– Ага. А парнишка из той парочки знатно дерется.

– Кодя, ты это про что? Я тебя не понимаю.

– Про что, про что… В больницу ты загремела бы на пару месяцев. Вот про что. А время-то бежит, мчится прямо-таки. Понятно, про что?

– Угу. А за что он меня?

– Да ни за что. Период ремиссии закончился. Сезонное обострение.

– Чего? – вот это гном грамотно изложил.

– Ну, на голову он болящий.

– И что с ним теперь будет?

– А ничего. У него теперь случится отвращение к железу. Ножик в руки взять не сможет. Хлеб ломать станет. Поняла?

– Ага. Или, к примеру, струной резать… – на этом связная речь меня покинула.

– Ну, ладно, пошел я спать. До встречи. И ночи тебе покойной.

И Кодя растворился, как и не было. Только в тамбуре стало заметно теплее…

Лежать не получалось. Ноги подтягивало к животу, хотелось закрыть голову руками и свернуться в тугой комок. Но при моем росте исполнить такой акробатический этюд на узкой полке крайне затруднительно. Промаявшись минут тридцать, я плюнула и села. Остывший кофе был кстати… Хорошо, что блокнот и карандаш всегда под рукой.

Мне снова снится этот дом, песок, сентябрь. Качели, сосны за окном, и жизнь в начале. И нет печали за углом, есть только море, и чаепитья за столом, и мы не спорим. А до ближайшего жилья не меньше часа. Собака, кошки, сыновья, герберы в вазе. И гости съедутся в конце большой недели. Проходит день, проходит век – мы не стареем. Мы выбелены, словно холст святой ткачихи, наш разговор предельно прост. Неразличимы в темноте цветы и птицы. Встает луна, горит свеча. Мне снова снится…

Подкрался сон. Снилось странное. Много заснеженной воды, замерший лес, до которого надо добраться, во что бы то ни стало…

Потом упала тьма. Я шла в густо-черном, вздрагивая от озноба и скользкого сквознячка, норовившего укусить в шею. Появилась женщина: надменный взгляд светло-серых глаз, красивое холодное лицо. «А почему твое слово должно что-то значить? Мы не знаем тебя» – проговорила она высоким, каким-то взлаивающим, голосом. Лицо свело ласковой улыбочкой, и я услышала свой приторно-вежливый голос: «А знать меня вам не положено». Болью, даже во сне невыносимой, скрутило позвоночник, выломило плечи… Зеленая мерцающая воронка поглотила женщину. Боль. И я проснулась оттого, что не могу дышать.

Кодя пальцами зажимал мне нос и заинтересованно наблюдал за пробуждением.

– Ваурррррррруууууфрр, – прорычала я и, кажется, попыталась укусить его. Бррррр… Продолжение сна что ли?

– Доброго утречка, – доброжелательно пробормотал гном. – Я попрощаться зашел, в Ожерелье с паровоза сойду. А на вокзале встренемся.

– Угу. А чего за нос хвататься?

– А по-другому никак не получалось, – жизнерадостно ответствовал гном. – Я уж и звал, и толкал. Соседям твоим опять же показываться на глаза не шибко надо. Да и пора тебе просыпаться.

– А чего так рано?

– Ты когда не спишь… ну, как тебе сказать… Безопасная ты тогда.

– Оп-па. Это в каком смысле «безопасная»?

Кодя завздыхал, започесывал бороду – явно увиливал от ответа. Я упорно смотрела ему в глаза. Говори-говори, красавец. И красавец опять удивил:

– Спина-то шибко болит? – Не дождавшись ответа, он опять поскреб в бороде и успокаивающе добавил: – С непривычки оно завсегда так. Ну, ничо, пообвыкнешься, вспомнишь… угу-угу. Ну, спасибо тебе за приют, за ласку, пойду я. Пора.

И гном начал таять.

– Э-э-э-э! Ты куда? Стой! Кодя! – я почти поймала его за карман кацавейки, но гном успел улизнуть, оставив в пальцах клочок овечьей шерсти. Из пустоты негромко и деловито прозвучало:

– А можно я мед заберу? Ты ж к нему вчера и не притронулась…

Я покрутила головой и, давясь от нервного смеха, тихо ответила:

– Можно. Забирай банку и отчаливай, пока я тебя не поймала.

– Это обязательно, – и банка меда растворилась вслед за Кодей.

Чашка теплой воды и сухарь – завтрак времен войны. Титан остыл, придется жить без кофе. Хорошо, что гном меня разбудил, есть время подумать. Тем более что теперь появилась хоть какая-то информация. Итак, что мы имеем? Мы имеем желание пойти в тамбур и покурить. Это исполнимо. Споткнувшись на чьих-то огромных ботинках, больно ударившись локтем об острый угол, я таки добралась до тамбура. Занимался серенький рассвет. Клочья тумана проносились за окнами. Иногда из него внезапно выпрыгивал фонарь, дерево или будка обходчика. Так что ж мы имеем? Непонятности в квартире в воскресенье, звонок… гм… от меня. Бред. Не лишенный изящества, но – бред. Разговор с неведомым марвином, просьба помочь и обещание помощи. Это самое странное место (угу, вроде как все остальное – нормально), ибо… если марвинам известно мое самое жгучее, неистовое желание… То что? Вот именно – что? Неужели надежда зашевелила спутанными лапками? Так. Ладно. Об этом подумаю потом. Еще есть гном Кодя, контролирующий мою «доставку» в Москву. Или не в Москву? Есть подтверждение того, что я, в самом деле, не совсем нормальна по меркам людей, с которыми прожила всю жизнь, странную и бестолковую, сложенную весьма причудливо. Я всегда знала, что есть миры иные, скрытые от людей, населенные иными же существами…

Это началось в раннем детстве, странная история была… Ну да Бог с ней, с историей, оставим ее в покое. Дело не в ней, а в последствиях. А последствия были таковы, что я смогла иногда слышать тех невидимых, неощущаемых, кто был рядом. Насколько я могу догадываться, эти существа просто так никому на глаза не показываются, либо они всецело доверяют человеку, либо рассчитывают на его помощь в будущем. А может быть и то, и другое. Так. Что дальше? Каким образом я могу быть полезна миру, которого я в глаза не видывала? Пусть даже из него когда-то вышла моя прапрабабушка… Не понимаю! Ну да ладно, как говаривает маменька «толкач муку покажет». Доберемся – разберемся. Но если там нужна помощь мага (Не могу думать всерьез про магов! Фэнтези какая-то дикая!)… Тихо, не ржать! Тем более что смех-то нехороший, истерический, скажем прямо, получается смех. Думаем дальше. Если там нужна помощь мага (Пропавшие дети! Вот ведь кляча, и не расспросила гнома как следует, неработающие врата, не врата – двери…), то я-то при чем?! Ну, знаю я, что гномы, феи и многая прочая – реальны. И что? Я-то не гном, и не фей… тьфу ты! Не фея. Сложно быть феей в сорок лет при росте 172 см и десятке лишних килограмм (это все от сидячей работы, между прочим). Гм… гном из меня уж и вовсе не получится. Не ржать! Да в какую сказку может вписаться системщик-самоучка женского пола?! Ага, в компьютерную. Нет, граждане, в эти игры я никогда не играла, так что и тут – пролет. А может быть и впрямь фея какая-нибудь… бабушка опять же, а? А что бабушка? «Согрешила с водолазом», простите за цитату? Вот Кодя упорно зовет меня Дарой… «Все страньше и страньше».