Мужчина не внял просьбе и всё так же продолжал стоять на месте, тогда Лиза сделал шаг назад и отошла в сторону, пропуская его, но и тогда он не шевельнулся.

- Можно я всё-таки пройду?

- Кажется, я влюбился! - воодушевлённо ответил незнакомец.

Для реализации любого плана требуются минимум два важных компонента: время и люди. Всё остальное, либо не существенно, либо не так сложно заиметь. Найти нужного человека, приблизится к нему, подготовить и иметь в рукаве козырь для воздействия на этого человека, чтобы в конце концов получить желаемое. На всё это нужно время. Уйма времени. Оно - почти три месяца - было потрачено и не зря. Техник ожидал аудиенции этого самого человека, в богато обставленной приёмной.

Всего в приёмной находилось четыре человека: техник, двое крепких, одинаково одетых мужчин, уже успевших проверить его карманы на предмет оружия и редчайшее явление для этого мирка - секретарша.

Третий этаж храма занимал только архиепископ, и тем не менее, помимо него на этаже постоянно находилось не менее десятка человек из числа обслуживающего персонала и ещё столь же охранников. Не слишком ли много шика для лица духовного?

Техник сидел в глубоком кожаном кресле, пристально разглядывая смущал секретаршу, улыбался. Отец Александр должен был скоро явиться и исполнить роль козыря. Все эти танцы с бубном были нужны только для того, чтобы втереться в доверие к протоиерею и однажды поделиться с ним, даже не соображениями, а озарением. Именно озарением и ничем иным. Тот своими суждениями о борьбе за души всего человечества сам упростил Леониду задачу. Службы посещались, обходы производились, беседы велись, а в глазах отца Александра техник становился всё лучше и лучше.

Картину портил только вопрос совести. Шейнер и протоирей были неплохими, искренне верующими людьми и чем-то напоминали борца за процветание Общины - Палыча. Леонид с удовольствием оставил бы их в покое, но пока не мог сделать этого. Одно радовало, совершая обходы он убеждал людей вступить в ряды церкви настолько косноязычно насколько мог. Люди не верили ему, гнали прочь, а совесть хотя бы в этом плане была чиста.

- Вы не поверите! Я кажется нашёл, как нам спасти ещё больше душ! Ещё больше людей! Всех людей! - носясь по кабинету протоиерея, приговаривал техник.

Почти за четверо суток до этого момента началась косметическая подготовка. Пришлось отказаться от сна, еды, табака, практически не пить. Уставший и в то же время взвинченный, с голодным взглядом и мешками под глазами. Он явился к протоиерею посреди ночи с видом измученного человека, с печатью великого знания на бледном от недосыпания лице.

Из угла в угол, от стола к двери, техник ходил и бубнил себе под нос что-то не членораздельное периодически восклицал о непонятном. Он останавливался, пристально смотрел на хозяина кабинета и снова начинал бубнить. Если отцу Александру интересно, что именно нашёл техник, то придётся напрячься и вытянуть это, иначе эффект будет не таким сильным. Через десять минут уговоров, протоиерей выслушивал соображения Леонида, становясь всё мрачнее и мрачнее. Ещё совсем недавно человек пришёл из ниоткуда, со стороны, а теперь предложил элементарное, то до чего не смог додуматься никто. Отец Александр предложил технику следующим утром встретиться с архиепископом.

Бизнесмен. Первое, что пришло в голову, когда наконец удалось встретиться лицом к лицу с архиепископом, было именно это слово. Грузный мужчина в очень дорогом костюме с отливом и безвкусным галстуком прошитым скользящим швом, а значит изготовленным вручную, с обрюзгшим лицом и явно приобретённым косоглазием. Правый глаз смотрел куда и положено, а левый постоянно заглядывал за спину собеседнику, вызывая у того постоянное желание обернуться. Он был живым подтверждением тому, что курс души в верхах церкви принято считать не по отношению к билету в рай, а по отношению к рублю, а ещё лучше к грамму золота.

Техник молчал, отец Александр выполнял возложенную на него задачу, объясняя архиепископу суть дела. В красноречии протоирея сомневаться не приходилось.

- Интересная идея. - согласился архиепископ.

- Да, к сожалению, мы не может способствовать погребению усопших по всем правилам, но мы можем попытаться облегчить их участь.

Архиепископа спасение душ людских не волновало, однако, подобный маленький шаг мог способствовать укоренению церкви в Красноозёрске и окрестностях. Однажды кухарка, нанятая им, невзначай обмолвилась о том, что её минула печальная участь братской могилы. Тогда он не придал этим словам значения, но не теперь. Уверен один сегодня - завтра будут уверены тысячи.

- У вас есть подходящая кандидатура?

- Мне крайне неловко, - впервые открыл рот техник, - но, если не возражаете, капелланом готов стать я.

Архиепископ дал добро на учреждение новой должности и пообещал всячески способствовать продвижению этой идеи.

Сенечка, именно так представился незнакомец и именно так просил называть, разительно отличался от техника. Она встречала подобный типаж на Земле, они бывали в клубах, жили в соседних подъездах, учились в смежных группах. Высокий, почти два метра ростом, галантный, одет с иголочки и самое главное, когда улыбался это не значило абсолютно ничего. Но Сенечка не калечил совершенно незнакомых людей у неё на глазах, не пытал, не стрелял в них, не использовал словно пальчиковую батарейку, которую потом выбрасывал после того как та истощится.

Встретив её после работы на следующий день, Сенечка поприветствовал Лизу и сразу же попытался поцеловать в щёку, но она отстранилась.

- Не надо.

- Почему? - удивился он.

- Мы знакомы всего день и у меня есть жених, который в случае чего...

А ведь действительно, чем это грозило? Что будет, если Леонид всё-таки узнает о походе в бар? А ведь обязательно узнает. Да какая разница? Вполне возможно, вскоре она сама уйдёт от Леонида или наоборот, он избавится от неё, как периодически обещал, но в последнее время всё реже и реже. Время покажет, а пока она решила просто отдохнуть, а этот зануда пусть торчит дома со своими скучными книжками.

Световой день постепенно увеличивался, люди спешили успеть домой ещё засветло. Лиза шла рядом с Сенечкой по городу. Рядом, но не под руку.

Он сыпал остротами, рассказывал какие-то глупые истории, расхваливал сам себя, но Маркова почти не слушала. Ощущение чего-то неправильного не давало расслабиться, мешало думать о глупостях.

Стремительно бледнеющая в сумерках вывеска с очень серьёзной надписью "Грот", висела над ухоженным входом в подвал. У входа стояли люди разных возрастов, там же пили алкоголь, курили, громогласно выясняли отношения. Сенечка не стал задерживаться на улице, начал спускаться по лестнице, несколько помедлив, примеру последовала и она. Тяжёлая, монументальная дверь, оббитая листовым железом, таила за собой тамбур, переходящий в бар. Располагалось сие заведение в подвале не заселённого дома и потому проблем с недовольными жильцами не имело.

Сенечка занял заранее забронированный столик, пригласил Лизу сесть на диван, а сам исчез, но отсутствовал недолго. На столе расположился графин наполовину полный чем-то мутно-жёлтым, пара стопок с позолоченной каймой, закуски.

Первая рюмка оказалась отвратительной на вкус. Как будто она выпила даже не спирт, а настойку на сигаретных окурках. Вторая рюмка была такой же мерзкой и отвратительной. Пить это пойло было нельзя, просить что-то другое она не решилась.

Ожидания не оправдались. Старые, давно охрипшие колонки, закреплённые на стенах, играли ненавязчивую мелодию, вокруг звенели бокалы и стаканы, смеялись и улыбались незнакомые люди. Но ей не было весело. Желание расслабиться исчезло, появилось желание уйти. Лиза сидела в компании неумолкающего Сенечки, флегматично разглядывала окружение и безостановочно думала.