Олег Святославович, сидевший в Новгороде-Северском, завоевал Черниговскую волость двоюродного брата Святослава Всеволодовича. Святослав Всеволодович поспешил помириться с ограбленным Ярославом Изяславовичем и, видимо, вернул княгиню и сыновей без выкупа. Вскоре загорелись села в волости Олега Святославовича.

А в Суздале, в соборе, построенном Владимиром Мономахом в 1110 г., Андрей Боголюбский 11 января 1174 г. схоронил брата Святослава Юрьевича. Тело князя от рожденья до смерти терзала «болезнь зла». Хороня его, говорили, что тело князя мучилось, а душа спасалась.

19 января 1174 г. в Муроме скончался Юрий Ростиславович (внук Ярослава Святославича Рязанского). Упокоили князя в его городе, в соборе, им же построенном.

Зимой Ростиславовичи послали к Боголюбскому, прося согласия на то, чтобы посадить в Киеве Романа Ростиславовича. Андрей Юрьевич ответил, что послал к братьям в «Русь» и, как будет от них весть, будет и ответ.

Но ответа Ростиславовичи не дождались. 28 июня 1175 г. в загородной резиденции под Владимиром-на-Клязьме, в Боголюбове, отстоящем как «Вышегородъ от Кыева», заговорщиками был убит Андрей Юрьевич Боголюбский.

У Боголюбского был любимый слуга «Якимъ». Тот Яким прослышал, что князь велел казнить его брата. Слуга обратился к товарищам со словами: «Днсь того казнилъ а насъ завутра а промыслимы о князе семь». Всего в Боголюбове собралось двадцать заговорщиков. Среди них были: «Петръ Кучьковъ зять, Анбалъ Ясинъ ключникъ, Якимъ Кучьковичь». С наступлением ночи люди «поимавъме оружья» пошли к «ложници» Андрея Юрьевича. И тут их охватил страх. Поняв, что трезвыми они не посмеют сотворить задуманного, заговорщики бежали с княжеских сеней в «медушю и пиша вино». Как только «оупившеся виномъ», они вновь «поидоша на сени».

Когда Андрей услышал, что у дверей ложницы (спальни) стоят люди, он спросил, кто там, и, почувствовав неладное, окликнул «паробьче…Прокопья». Заговорщики выломали дверь. Андрей кинулся за мечом, да не нашел его. Меч выкрал «Амбалъ ключникъ». А то был меч необычный, некогда он принадлежал св. Борису.

На Боголюбского кинулись двое. Одного князь повалил, а товарищ, решив, что на полу распростерт князь, «оуязвиша и свои другъ». Стали звать князя, и борьба возобновилась.

Боголюбский был очень силен. Его били саблями и копьями. Наконец, решив, что князь мертв, заговорщики взяли раненого товарища и пошли вон из дворца. Скоро они услышали, что Боголюбский спустился под сени. Зажгли свечи и по кровавому следу стали искать князя. Нашли его сидящим, «Петръ же оття ему руку десную» (правую руку). Тут князя и убили.

Пришлось заговорщикам убить и «Прокопья млтсьника» Андреева. Он прибежал, услышав стоны князя.

До рассвета убийцы поспешили в княжеский дворец и стали грабить «золото, и каменья дорогое, и жемчугъ, и взяко оузорочье». Драгоценности погрузили на лошадей и отправили затемно подальше от Боголюбского.

С наступлением дня заговорщики стали собирать вокруг себя дружину. Послали во Владимир-на-Клязьме, говоря, что учинили расправу «не насъ бо одинехъ дума но и о васъ». Горожане ответили: «Да кто с вами в думе то буди вамъ, а намъ не надобе».

И начались грабежи в залесской земле такие, что «страшно зрети».

Нашелся человек по имени «Кузмище Киянинъ», пришедший в Боголюбово и ставший искать тело князя. Ему ответили, что князь лежит «выволоченъ в огородъ». И приказали «но мози имати его… вси хочемъе и выверечи псомъ» и добавили, что тот, кто подберет князя, будет убит.

Когда Кузьма сидел, плача над телом, к нему подошел «Амбалъ ключникъ Ясинъ Родомъ». Кузьма попросил у него ковер. Тот велел Кузьме уходить прочь, повторив, что князь должен быть «выверечи псомъ».

Кузьма Киянин обратился к ключнику с такой речью: «Помнишь ли Жидовине вь которыхъ порътехъ. пришелъ бяшеть. ты ныне в оксамите стоиши. а князь нагь лежить».

После тех слов Кузьме дали ковер «и корзно», и, обернув князя, Кузьма собрался положить тело в «божницу». Но ее не отомкнули. Боголюбский два дня пролежал в притворе собственной церкви, прикрытый «корьзномь». На третий день пришел игумен обители св. Кузьмы и Демьяна Арсений. Подошли из Владимира-на-Клязьме «Клирошани». Божницу отомкнули. Тело Андрея положили в каменный гроб и начали отпевание.

А тем временем усадьба князя стояла разграбленной. А по землям Северо-Восточной Руси народ княжеских «посадниковъ и тивуновъ домы пограбиша. а самехъ и деские его и мечникы избиша». У народа было «обидъ много». Грабить княжеское и боярское добро приходили «ись селъ». Предавались грабежам и жители города, отстроенного Боголюбским: Владимира-на-Клязьме.

И стал по улицам Владимира ходить «Микулиця» с иконой пресвятой Богородицы в руках, напоминая народу, что тот, кто противится власти, противится закону божию, и всякая власть от бога.

На шестой день после убийства Боголюбского горожане выслали за телом князя игумена Федора с клирошанами. Когда игумен с телом Андрея Юрьевича возвращался из Боголюбова, у ворот Владимира-на-Клязьме стояли все духовенство с иконой Владимирской Божией Матери, облаченное в ризы, и все горожане. Когда люди увидели княжеский стяг, возникший со стороны загородного дворца, полились слезы, и над толпой поплыли многоголосия причитаний и воплей.

Князя положили в златоглавом белокаменном Успенском соборе города, в его детище, послужившем усыпальницей.

Пока игумены и клирошане пели над телом Андрея, к Владимиру-на-Клязьме съехались дружины из Ростова, Суздаля и Переяславля-Залесского. Сын Боголюбского Юрий сидел в Новгороде, а братья сидели в Южной Руси. На совете решили послать в Старую Рязань к князю Глебу Ростиславовичу (не имевшему отношения к потомкам Долгорукого) просить у него шурина (то был племянник Боголюбского Ярополк Ростиславович или Мстислав Ростиславович). Советчиками в деле были «Дедилця» и Борис.

А в Чернигове находились младшие братья Боголюбского Михалко и Всеволод Юрьевичи. Там же оказались и дети Ростислава Юрьевича — Ярополк и Мстислав. Братья дали старшинство Михалку и на том целовали крест у черниговского епископа.

Сыновья Долгорукого «приехаста на Москву».

В Москву приехали гонцы из Ростова. Они просили Ярополка Ростиславовича поспешить в Переяславль-Залесский, и князь тайно из Москвы уехал. Когда Михалко Юрьевич увидел, что племянника в Москве нет, он поспешил во Владимир-на-Клязьме.

А во Владимире-на-Клязьме войска не было. Оно ушло к Переяславлю-Залесскому целовать крест к Ярополку Ростиславовичу.

Рати, пришедшие из Ростова, Старой Рязани и Мурома, осадили Владимир-на-Клязьме, и семь недель Михалко Юрьевич бился, отстаивая город.

Наконец голод заставил жителей подступить к Михалку с требованием «мирися, любо промышляй собе». Михалко Юрьевич «поеха в Русь» (в Южную Русь).

Во Владимире-на-Клязьме сел Ярополк Ростиславович (внук Долгорукого), а в Ростове Великом сел его брат Мстислав Ростиславович.

Зимой привез Ярополк Ростиславович из Смоленска жену, дочь витебского князя Всеслава Васильевича. И 3 января 1175 г. под золотым куполом Успенского собора клирошане и игумены пели на княжеской свадьбе.

В Смоленске горожане изгнали сына Романа Ростиславовича Ярополка и посадили княжить героя обороны Вышгорода Мстислава Ростиславовича.

А в Ростовской волости произошла такая история. Мстислав Ростиславович роздал посадничество по городам «Русськымъ децькымь». Это были юноши, приехавшие в залесскую землю из Южной Руси. Они-то и сотворили «тяготу людемь»… «продажами и вирами». Сам князь был молод и слушал бояр. А те, ясное дело, «оучахуть на многое имание». Дошло до того, что отняли дани у церкви. Народ призадумался и вспомнил времена Боголюбского.

Стали люди вести такие разговоры с князьями и их окружением: «Акы не свою волость творита… оу насъ седети грабита. не токмо волость всю но и цркви».

Горожане Суздаля, Ростова и Владимира-на-Клязьме начали обмениваться гонцами, думая, как помочь беде. Ну, а бояре тех князей «крепко держахуся».