В том же 1239 г. Великий князь Ярослав Всеволодович подъехал к волынскому городу «Каменьцу».

Ярослав Всеволодович «взя Каменець» и пленил в городе супругу давнего противника Михаила Всеволодовича Черниговского. В Каменце были пленены и бояре Михаила.

Вскоре у Ярослава Всеволодовича возникли осложнения. Дело в том, что супругой Михаила Черниговского была сестра Даниила Романовича Галицкого и Волынского.

Как только Даниил узнал о происшедшем в Каменце, он тотчас отправил послов к Ярославу Всеволодовичу с требованием отпустить сестру на Волынь. Ярослав не посмел ослушаться, и княжна Феодора вернулась к братьям Даниилу и Васильку Романовичам.

А в Венгрии в 1239 г. король Бела, прекрасно осведомленный о делах Руси, «не вдасть девкы своей Ростиславоу и погна и прочь». Так с позором Михаил Всеволодович Черниговский и его сын Ростислав из Венгрии поехали в Польшу, к князю Конраду (Мазовецкому). Из Польши Михаил отправил послов к Даниилу Романовичу с клятвою «яко николи же. вражды с тобою не имамъ имети». Даниил и Василько Романовичи «не помянули» Ольговичам их сидение в Галиче, отдали Михаилу сестру, а самого Михаила Черниговского привели в свои земли. Более того, Даниил, посоветовавшись с братом Васильком, обещал Михаилу Киев. Сыну Михаила Ростиславу Романовичи дали один из крупнейших городов Волыни — «Лоуческъ». Но то был 1239 г., и Михаил Всеволодович «за страхъ Татарьскыи не сме ими Кыевоу». Тогда Романовичи позволили Михаилу Всеволодовичу Черниговскому «ходити по земле своей, и даста емоу пшенице много, и медоу и говядъ и овець доволе».

Когда наступил 1240 г. и Михаил Всеволодович узнал о взятии Киева монголами, не теряя ни одного дня, князь с сыном Ростиславом, княгиней, боярами и слугами бежал в Польшу к Конраду (Мазовецкому).

Но и там Михаил не чувствовал себя в безопасности и «не стерпе тоуто» поехал к городу Вроцлаву. Когда Михаил оказался в немецком городке «именемь Середа», произошло несчастье. Германцы, удивившись богатству русского князя, разграбили имущество Михаила, побили слуг и «оуноукоу его оубиша» (видимо, ребенка Ростислава Михайловича).

Когда Михаил, вконец опечаленный грабежом и убийствами, узнал о том, что татаро-монголы уже в самом чреве Польши и готовятся к сражению с Индрихом, князь повернул коня на восток. Михаил вновь приехал в Мазовию, на глухой, обойденный монгольской бурей северо-восток Польши, ко двору Конрада. Но уйти от судьбы Михаилу Всеволодовичу Черниговскому так и не удалось. В 1246 г. Михаил был убит монголами в орде за отказ поклониться их божествам. Князь Михаил Черниговский впоследствии был причислен Русской православной церковью к лику святых.

Но вернемся к 1239 г. По возвращении из Западной Руси Ярослав Всеволодович подошел к Смоленску. Литовцы не преминули воспользоваться страшным ударом, нанесенным татаро-монголами Руси в 1237–1239 гг., и завладели Смоленском. Ярослав Всеволодович «Литву победи, и князя ихъ ялъ». В Смоленске Ярослав посадил одного из местных князей — Всеволода Мстиславовича.

В ростово-суздальские земли Ярослав Всеволодович приехал «со множеством полона с великою четью».

Зимой 1239–1240 гг. татаро-монголы овладели мордовскими землями. Выйдя из глухих лесов к Оке, монголы сожгли Муром и пустились воевать по долине реки Клязьмы, в ее низовьях. Тогда был сожжен уцелевший в 1238 г. город Гороховец. В суздальское ополье монголы не стремились, понимая, что брать там нечего. О зиме 1239–1240 гг. составитель Лаврентьевской летописи написал: «Тогды же бе пополохъ золъ по всей земли, и сами не ведяху, и где хто бежить».

Год 1239-й монголы, кроме сожжения Переяславля, Чернигова и Гороховца с Муромом, использовали для расправы с оказавшимися в тылу половцами. Половецкий хан Котян (тесть Мстислава Мстиславовича Храброго) был в 1239 г. разгромлен в степях нижней Волги Батыем. Хан Котян с сорока тысячами единоплеменников нашел убежище в Венгрии. Половцам отвели земли для кочевий, а сам Котян принял христианство.

Наступил 1240 г. Монголы перешли Днепр вброд. По-видимому, это произошло под горой Заруб, напротив разрушенного годом ранее Переяславля, в месте, где несколько столетий переправлялись половцы, а ранее печенеги, угры и другие кочевники.

Монголы «облегли Киеву отовсюду» подобно океану. Горы, увенчанные стенами, монголы «остолпи», и оказался Киев «во обьдержаньи велице». И не слышали киевляне речи друг друга «от гласа, скрипания телегъ ег (Батыя), множества ревения вельблудъ его, и рьжания от гласа стадъ конь его, и бе исполнена земля Роуская ратных».

Киевляне схватили под стенами города «Татарина именемь Товроулъ». Пленник не стал что-либо скрывать от горожан и на все вопросы дал исчерпывающие ответы. Киевляне узнали, что под стены города пришли монгольские воеводы: «Оурдю и Баидаръ Бирюи Каиданъ, Бечакъ и Меньгоу и Кююкь». Стали под Киевом и «Себедяи богатоуръ, и Боуроунъдаии богатырь иже взя Болгарскоую землю, и Соуждальскоую, инехъ бещисла воеводъ».

У Лядских (юго-восточных) ворот Киева Батый установил стенобитные орудия — «порокы». Место было выбрано, так как «дебри» к Лядским воротам подступали близко и защищали осаждавших от стрел и камней киевлян. Пороки били по стене Киева день и ночь без остановки. Наконец, стена у Лядских ворот пала. Но «возиидоша горожаны на избыть стены». Началась злая сеча. Повсюду был слышен «ломь копеины, и щетъ скепание, стрелы омрачиша светъ»…

Обороной Киева руководил боярин Дмитрий (оставленный в столице в 1239 г. Даниилом Романовичем). В сражении Дмитрия ранили.

Монголо-татарам удалось взойти на стены Киева, и там они «седоша того дне и нощи». За ночь киевляне создали «дроугии град около стое Бце». Видимо, то была Десятинная церковь на Старокиевской горе, древнейшая на Руси, выстроенная при князе Владимире I Святославовиче в конце X в.

Наутро монголы подступили к укреплениям киевлян, и сражение возобновилось. Горожане забрались на «комаръ црквныя и с товары своими». От тяжести стены церкви рухнули.

Киев пал. Израненного боярина Дмитрия монголы вывели из объятого пламенем и стонами города и, сохранив жизнь «моужьства ради его», отвели в свой стан.

Перед Батыем и его несметной азиатской армией открылся путь не только на Волынь и в Галицию, но и в Центральную Европу.

Даниил Романович поспешил укрыться в Венгрии до подхода Батыя к Киеву. Западная Русь была беззащитна. Монголы подступили к городу «Колодяжьноу», строящему и поныне в верховьях реки Случ. Это ворота на Волынь. Монголы установили у стен Колодяжина двенадцать пороков, но не сумели разбить стен. Тогда завоеватели пустились на хитрость и стали лукаво «перемолъвливати люди». Горожане открыли ворота и были безжалостно перебиты.

От Колодяжина монголы двинулись на север, вниз по долине реки Случ, и подступили к еще одной крепости, охранявшей Волынь с востока, к городу Каменцу.

Батыя занимал вопрос безопасности тыла, и он стремился последовательно завладевать всеми ключевыми твердынями и, лишь истребив их гарнизоны, двигался далее к западу.

Монголы завладели Каменцом и двинулись на юго-запад к городу-крепости Изяславлю, в верховья реки Горынь. Изяславль также был взят, и отряды Батыя подступили к двум городам: Данилову и Кременцу. И произошло чудо. Монголы, не знавшие неудач ни в Китае, ни в Иране, ни в других странах, откатились от стен Данилова и Кременца несолоно хлебавши. Оба города располагались на высоких скалах, и монголы, несмотря на все искусство своих инженеров, «видивъ же Кременець и градъ Даниловъ яко не возможно прияти емоу и отиде от нихъ». То была заноза или своего рода рубец в сознании Батыя и его военачальников, не позволившая монголам долго пребывать в Центральной Европе.