Когда о приближении Мстислава II стало известно его дяде Владимиру Мстиславовичу, он переехал из Треполья в Вышгород, взяв жену и детей.

В Вышгороде Владимир пробыл недолго. Он выехал на Волынь, и на «желяни оу Дорогобужа» князя настигли берендеи. Эти всадники преследовали Владимира Мстиславовича до «Всеволожа. манастыря».

Мстислав II подошел к Киеву с юга, от Василева. Киевляне отворили князю ворота, но в душах их покоя не было.

Мстислав II двинулся к Вышгороду и пустил берендеев в «наворопъ». На «болоньи о Днепра» запылал двор «Радилов». Это был двор «тысячкого» Давида Ростиславовича. Запылали в округе еще семь дворов.

После перестрелки Мстислав II «уладился» с дядей и двоюродными братьями «о волость», и князья, к общему облегчению, «целоваша хрстъ».

19 мая 1169 г. Мстислав II Изяславович въехал на старокиевскую гору, и одному богу ведомо, что чувствовал князь, глядя с сеней дворца на золотые купола столицы, на голубую ленту Днепра и на неоглядные дали Руси. Какая красота и сила была заключена в тех видах!

Но не все было ладно на Руси. Владимир Мстиславович не желал мириться с тем, что племянник сел в Киеве. О том Мстиславу II стало известно от Давида Ростиславовича, о том же поведал и муж «Василь Настасичь».

Владимир Мстиславович, узнав, что о его мыслях известно племяннику, поспешил в Печерский монастырь «оправливатся». Мстислав II приехал в обитель и велел дяде сесть в «икономли кельи», а сам сел в «игуменьи кельи».

Владимир послал к племяннику дьячка «Имормыжа». Так князья стали сноситься друг с другом. Наконец, послали в Вышгород к Давиду Ростиславовичу. Тот князь отправил в обитель «Василя Настасича» «натяжю». К Василю приставили «Радила тысячьскаго и Василья Волковича».

Владимир Мстиславович выслал своего мужа «Рагуила Михаля» и стали «спиратися» с «Василем Настасичем».

Дело кончилось тем, что Мстислав II просил дядю целовать крест, дабы не искал племяннику «лиха». На том и разошлись. Владимир Мстиславович с облегчением выехал из Киева в «Котелницю».

Но скоро Владимир вернулся к прежним помыслам. Подтолкнули к тому князя жившие на русском пограничьи тюрки «Чегровичи. Чекъманъ и брат его Тошманъ и Моначюкъ», советовавшие Владимиру проучить племянника. Владимир Мстиславович «радъ бывъ думе ихъ». Обратился князь к своим друзьям «Рагуилови Добрыничу и къ Михалевич къ Завидови», делясь помыслами.

Не поддержала Владимира его дружина, ответив: «А не едем по тобе мы того не ведали». Тогда Владимир обратил взор на «децкыя» и сказал: «А се будуть мои бояре».

Владимир с «децкими», которые против будущего боярства не возражали, встретился с берендеями ниже «Растовця». И произошло вот что. Берендеи, видя, что Владимир приехал без дружины и братьев, укорили князя в обмане и начали в него «пущати стрелы». Две стрелы достались Владимиру. Князь проникновенно изрек: «Не дай Бъ поганому веры яти». Владимир Мстиславович едва добрался до Дорогобужа «ту же бе и жена его бежала перед нимъ».

Мост через реку Горынь «Андреевичь же перемета» (Ярополк Андреевич). Пришлось Владимиру с Волыни ехать на «радимиче». Далее князь поехал в Суздаль к Боголюбскому, зная, что он его Киеву не выдаст. Боголюбский отправил Владимира в Старую Рязань к Глебу Ростиславовичу. Дети Владимира остались в «Глухове оу Всеволожии».

В Киеве Мстислав II предложил матери Владимира идти в «Городокъ а оттуда камо тобе годно».

Старая княгиня из Городца поехала в Чернигов к Святославу Всеволодовичу.

В Новгороде после смерти Ростислава Мстиславовича народ заволновался. Стали «вече деяти в тайне по дворомъ». Святославу Ростиславовичу, сидевшему за городом «на Городище», поведали о том. Стал князь думать с дружиной, ибо норов новгородцев ему был известен.

Весной нового, 1170 г. Мстислав II Изяславович собрал в Киеве братию и среди прочего обратился к ней с такими словами: «А оуже оу нас и Гречьскии путь изъоттимають, и Солоныи, и Залозныи». Мстислав II призвал братьев «поискати оць своихъ и дедъ своихъ пути».

Это можно понять так, что к 1170 г. на нижнем Днепре не стало проходу от половцев, и Киеву, если он желал сохранить доступ к Византии, следовало военным путем расчистить путь по Днепру.

Послали в Чернигов к Ольговичам и Святославу Всеволодовичу, веля с детьми быть в Киеве «бяху бо тогда Олговичи въ Мьстиславли воли».

Скоро в Киеве собралось множество русских князей с обоих берегов Днепра. Приехали из Переяславля дети Долгорукого — Глеб и брат его Михалко Юрьевичи.

2 марта 1170 г. русские полки выступили из столицы. От братьев отстал Ярополк Изяславович. Князь разболелся и слег в «Тумащи». Мстислав II из Канева к родному брату Ярополку послал печерского игумена Поликарпа и своего попа Данилу. Они и схоронили Ярополка Изяславовича на седьмой день марта в церкви св. Феодора в Киеве рядом с отцом.

Когда русские полки девятый день шли нижнеднепровской степью, половцам была послана весть «от кощея от Гаврилкова от Иславича» о том, что идут русские князья. Половцы побросали в вежах жен и возы и «побегли».

Русские князья с дружинами пришпорили коней. Охранять обоз оставили Ярослава Всеволодовича. Стали брать вежи половецкие на «Оугле реце а другые по Снопороду». Половцев настигли у «Чернего леса». Прижали их к труднопроходимым дебрям и часть побили, часть пленили. И погнали половцев дальше за «Въсколь».

Скоро русские воины «ополонились до изобилья и колодникы и чагами и детми ихъ и челядью, и скоты и конми». Было выпущено на волю множество русских, ранее уведенных в степь.

Русь в походе потеряла немногих: «два оубьена быста: Кснятинъ Васильевичь Яруновъ брат и седелникъ Ярославъ Изяславича, и Кснятинъ Хотовичь ятъ бые». Вернулись полки на Русь на пасху.

Вскоре Мстислав II снова собрал братию в Киеве. Из Луцка приехал Ярослав Изяславович, из Дорогобужа — Владимир Андреевич, из «Вроучего» (Овруча) пришел Рюрик Ростиславович, из Вышгорода приехал Давид Ростиславович, а из Турова пожаловал Иван Юрьевич, сын Долгорукого. Мстислав II предупредил князей, что половцы будут мстить за весенний поход, и предложил упредить половецкий разбой на нижнем Днепре в отношении «гречнику нашему и залознику».

Спустя немного времени русские полки стояли у Канева, к северу от устья Роси. Торговый караван из Киева в Византию и обратно прошел благополучно, а среди князей начались раздоры.

Хорошо нам знакомый по посольству в Галич (к Владимиру Володарьевичу) боярин Петр Бориславович и Нестер стали нашептывать Давиду Ростиславовичу злые речи на Мстислава II. Бояре были крепко обижены великим князем, ибо он их «отпустилъ от себе» за то, что их холопы «покрале коне Мьстиславли оу стаде и пятны (клейма) свое въсклале».

Давид боярам поверил, решив, что Мстислав II и вправду хочет его «яти», и стал о том говорить с братом Рюриком Ростиславовичем. Мстислав II, не зная об интригах изгнанных бояр, позвал на обед братию. Это было тем естественнее, что незадолго до того Мстислав II принимал дары, сидя за обедом у Глеба Юрьевича.

Давид и Рюрик на обед не приехали. Мстислав II «оужасеся мыслью» и стал думать с дружиной, как беде помочь. Ближние объяснили великому князю, что «злии члвци завидяче твоей любви, юже къ брате имееши», и добавили, что «золъ бо члвкъ противу бесу, и бесъ того не замыслить, еже золъ члвкъ замыслить». К счастью, дело кончилось тем, что князья целовали друг к другу крест.

Той порой, видимо, под Каневом Владимир Андреевич стал просить у Мстислава II волости. Князю было отказано, и он «разгневавъся» поехал в Дорогобуж.

В Киеве Мстислава II ожидали послы от Новгорода. Стали просить у великого князя сына. Мстислав II дал новгородцам Романа. Это еще более разожгло неприязнь к великому князю со стороны двоюродных братьев Ростиславовичей, ибо новгородцы изгнали Святослава Ростиславовича. Новгороду требовался князь, семья которого на Руси имела силу и власть. Битая карта изгонялась новгородцами быстро и без сожаления. Северорусское боярство и купечество отличалось особой прагматичностью и железной хваткой.