В 967 г. Святослав с русской дружиной выступил в новый эпический поход, на сей раз на Дунай. Следует сказать, что походу предшествовал приезд византийского посла Калокира в Киев. Выше писалось о том, что император ромеев Никифор II Фока (963–969), дабы сломить пошатнувшуюся после смерти царя Симеона Болгарию, привлек к борьбе с ней Русь. Но Никифор II при этом не предполагал, какие бедствия он навлек на империю.

В Болгарии правил сын Симеона Петр (927–969). Силы Болгарии были повернуты на юг, и отпор Святославу организован не был. Летописец повествует:

«Иде Святослав на Дунай на Болгары. И бившемъся обоим, одоле Святослав болгаром, и взя город 80 по Дунаеви, и седе княжа ту въ Переяславци, емле дань на грьцех».

Видимо, отношения у Святослава с греками испортились уже в 967 г. А в июне 968 г. болгарские послы перед лицом русской угрозы вели примирительные переговоры в Византии.

И в том же 968 г. впервые русскую столицу осадили полчища печенегов. Невольно задумываешься над тем, не стояла ли Византия, испугавшаяся чрезмерно энергичного вмешательства Святослава в дела на Балканах, за печенежским вторжением на Русь. Вряд ли у империи была иная возможность удалить Святослава с берегов Дуная. Схожая ситуация произошла в середине VI в., когда авары не без подсказки ромеев напали на антов.

Ольга с внуками Ярополком, Олегом и Владимиром, увидев печенегов, закрылась в Киеве. Скоро в городе начался голод. Киевляне собрались «и реша — Несть ли кого, иже бы могл на ону страну (Днепра) дойти и рече им — аще не подступите заутря, предатися имам печенегам. И рече один отрок — Аз прейду».

Отрок прошел сквозь стан печенегов с уздой в руках, спрашивая: «Не виде ли коня никтоже? Бе бо умея печенежьски, и мняхуть и своего». Отрок кинулся в Днепр. С противоположного берега это увидели, и подошедшая ладья подобрала смельчака. Узнав о требовании Киева, воевода Претич рассудил: «Подъступим заутра в лодьях, и, попадше княгиню и княжиче, умчим на сю страну. Аще ли сего не створим, погубити ны имать Святослав».

Страх перед князем пересилил страх перед печенегами, но тут испугались и печенеги.

«Яко бысть заутра, вседъше в лодьи противу свету и въструбиши вельми, и людье в градъ кликнуша. Печенези же мнеша князя пришедша, побегоша разно от града».

Вскоре из Киева на Дунай понеслось сообщение к Святославу:

«Ты, княже, чюжея земли ищеши и блюдеши, а своея ся охабив, малы бо нас не взяша печенези, и матерь твою и дети твои. Аще не поидеши, ни обраниши нас, да паки ны возмуть. Аще ти не жаль очины своея, ни матере, стары суща, и детий своих?»

«Услышав о сем», Святослав сел на коня и с дружиной помчался в Киев. В столице князь обнял и поцеловал мать и детей своих.

«И собра вой, и прогна печенеги в поли, и бысть мир». Так окончился первый поход Святослава на Дунай. И тут невольно отмечаешь, как велико было значение княжеской власти на Руси в X в. Одно имя киевского князя сняло осаду со столицы. А появление Святослава в Киеве водворило крепкий мир на Руси, и никто не дерзал его нарушить.

С наступлением нового, 969 г. сердце Святослава снова охватила тоска, и князь обратился к матери и боярам: «Не любо ми есть в Киеве быти, хочу жити в Переяславци на Дунай, яко то есть середа земли моей, яко ту вся благая сходятся: от Грек злато, паволоки, вина и овощеви разноличныя, из Чех же, из Угорь сребро и комони, из Руси же скора и воск, мед и челяд».

Святослава не тянуло ходить зимой среди глухих лесов древлян и дреговичей собирать полюдье. Этим делом управляли бояре, да и не княжеское то было занятие, по мнению Святослава. Так впоследствии на Руси и установилось, и князья сбором дани подобно Игорю не занимались. Святослава тянуло на голубой Дунай, в водоворот бешенно мчавшейся центральноевропейской жизни. Тишина и покой полей и лесов Руси не радовали взора князя. Не следует забывать, что был Святослав очень молод и погиб двадцати восьми лет от роду.

И вмешалась постаревшая мать: «Видиши мя болну сущю, камо хощеши от мене ити?» Через три дня Ольга умерла. Она завещала не творить над ее могилою тризны, «бебо имущи презвутер, сей похорони блаженую Ольгу».

В 970 г. Святослав стал рядить русскую землю. В Киеве князь посадил старшего сына Ярополка. В древлянах был посажен средний сын Олег. Видимо, к 970 г. с древлянскими князьями Киев покончил, и в дальнейшем земли древлянского союза вошли в состав киевского княжения на правах отдельной волости, каких на Руси было немало.

В тот год из далекого Новгорода, активно строившегося начиная с 953 г. и к 970 г. ставшего приобретать образ, который в дальнейшем стал именоваться Господин Великий Новгород, прибыли в Киев послы. Новгородцы, как это ни странно звучит, просили себе князя, да еще пригрозили Святославу: «Аще не пойдете к нам, то налезем князя собе».

Ярополк и Олег «отпресе». И тут на сцену вышел новый герой русской истории — Добрыня. Видно, новгородцев страшила царившая у них демократия, и Добрыня подсказал охочим до князей послам: «Просите Володимера».

Летописец поясняет: «Володимер бо бе от Малуши, ключнице Ользины; сестра же бе Добрыне; отець же бе имя Малък Любечанин, и бе Добрына уй (дядя) Володимеру».

На том в Киеве и порешили.

«И пояша ноугородьци Володимера к себе, и иде Володимир съ Добрынею, уем своим, Ноугороду, а Святослав Переяславьцю».

Прежде чем вести повествование о новом походе Святослава на Балканы, кратко скажем о греко-германских отношениях данной эпохи. Еще в 956 г. во Франкфурт для поздравления Оттона I с победой в сражении с венграми на реке Лех среди прочих посольств прибыли греки. В ноябре 959 г. скончался Константин VIII. Его преемником стал Роман II. А в 960 г. из Германии в Византию было отправлено посольство во главе с Лиутпрандом, ранее дважды бывавшим в греческой столице (949, 968). Однако далее острова Паксос, расположенного на Адриатическом море, вблизи побережья Эпира, посольство Лиутпранда не попало. Причиной был острый конфликт, возникший между Оттоном I и Романом II (959–963).

Едва ли греки пребывали в неведении о посольстве княгини Ольги, ездившем ко двору Оттона I. Но причина разлада была отнюдь не в том. Яблоком раздора служили итальянские провинции Апулия и Калабрия. Одновременно Болгария перед лицом агрессивно настроенной Византии искала поддержки в Германии. В 965 г. ко двору Оттона I ездили болгарские послы. Кроме того, между Византией и Германией давно тлел огонек из-за отказа греков признать императорское достоинство за германскими королями.

На таком внешнеполитическом фоне и произошел новый поход Святослава на Балканы.

В 971 г. Святослав, оставив Русь на попечение детей, вновь появился на берегу Дуная. Болгарией правил сын Петра царь Борис II (969–972), а в Византии воцарился Иоанн I Цимисхий (969–976).

Город Переяславец закрыл перед русским князем ворота. Болгары дали под стенами города бой руси. В критический момент сражения Святослав обратился к дружине с такой речью: «Уже нам еде пасти: потягнем мужьски, братья и дружино!» К вечеру русь одолела болгар, а город Переяславец «взя копьем».

После того как Святослав перешел Дунай и укрепился в ряде крепостей правобережья подобно славянам VI–VII вв., он послал сказать грекам:

«Хочю на вы ити и взяти град вашь, яко и сей».

Воистину Святослав Игоревич был последним великим языческим князем не только Руси, но и всего мира славян. Слова князя, обращенные к империи, не были пустой угрозой.

Греки повели со Святославом переговоры и предложили дань, но просили назвать число воинов «да вдамы по числу на главы».

И летописец замечает: «Се же реша грьци, льстяче под Русью; суть бо греци лстивы и до сего дни».

Святослав ответил грекам: «Есть нас 20 тысящь». Но было в русском войске лишь 10 тысяч. Греки не дали дани, но выставили против Святослава 100 000 воинов. Ввиду десятикратно превосходящих сил империи Святослав обратился к своим воинам со словами: